23 ноября, во время полнолуния и наибольшего прилива, ждали напора льда, но ошиблись: как в этот, так и в последующие дни лед оставался спокойным. 25 ноября, после полудня, однако, услышали на юге отдаленный треск сталкивавшихся льдин, затем треск повторялся в той же стороне ежедневно. Сегодня утром он усилился и постепенно приблизился, а в 9 ч был слышен совсем неподалеку и к вечеру уже раздавался возле нас.
Но все же, по-видимому, мы выбрались из того места, где сосредоточивались сжатия; раньше мы находились в самом центре. Лед вокруг неподвижен и спокоен. По всей вероятности, последние сильные сжатия так сплотили вокруг лед, что теперь, после продолжительных морозов, он смерзся в компактную мощную массу; в других местах лед был слабее и теперь уступает напору. Глубина моря увеличивается, дрейфуем на север. Вечером Скотт-Хансен вычислил сделанные им третьего дня наблюдения и нашел, что мы на 79°11 северной широты. Хорошо, пусть так и продолжается. Это самая северная достигнутая до сих пор точка; сегодня, кажется, прошли еще дальше на север – в последние дни вообще довольно быстро подвигаемся на север. Постоянно возрастающая глубина также указывает на счастливую перемену направления дрейфа. Пожалуй, мы, наконец, попали на верный путь. Проходим около 5 в сутки. Самое утешительное то, что в последнее время и особенно последние два дня почти не было заметного ветра; вчера скорость его равнялась только 1 м в секунду, сегодня – полное затишье. Глубина увеличилась за два дня на 40 м. Значит, действительно мы попали в течение, идущее на север. Но разочарований нас впереди ждет, вероятно, еще немало».
«Вторник, 28 ноября. Разочарование пришло раньше, чем можно было ожидать. Вкралась ли ошибка в вычисления или в наблюдения Скотт-Хансена, но по произведенному вчера вечером измерению меридиональной высоты Юпитера выяснилось, что находимся под 78°36 северной широты. Промер глубины сегодня дал 143 м – почти то же, что и вчера, – а лот-линь показал, что нас несет в юго-западном направлении. Как ни стараешься быть философом, но все же это действует подавляюще. Пытаюсь найти утешение в книгах, погружаюсь в учение индусов, хочу проникнуться их счастливой верой в сверхъестественные силы, в сверхъестественные свойства духа и в загробную жизнь. О, если б обладать хоть частицей такой силы, чтобы заставить ветер постоянно дуть с юга!
Далеко не в радужном настроении поднялся я сегодня вечером наверх, но, едва ступив на палубу, остановился как вкопанный. Вот оно, сверхъестественное. Северное сияние, несравненной силы и красоты, играло на небосклоне всеми цветами радуги. Редко, пожалуй, даже никогда я не видел такого великолепия красок. Сперва преобладал желтый цвет, затем он перешел в зеленый и, наконец, с внутренней стороны дуг у основания лучей начал пробиваться сверкающий рубиново-красный и вскоре разлился по всей дуге. Вдали, на западном крае горизонта, взвился по небу огненный змей; сверкая все сильнее и ослепительнее, он распался на три части. Сначала все три переливались бесконечной игрой огней, но затем и цвета разделились; самый южный змей стал почти совершенно рубиново-красным с желтыми брызгами, средний – совсем желтым, северный – почти сплошь светло-зеленым. Все они протянулись до зенита. Вдоль змеев колебались и снопами взметывались лучи, словно волны, гонимые бурей в эфире. Лучи колыхались назад и вперед, то сильней, то слабей. Хотя я был легко одет и меня пронизывал холод, я не мог оторваться от этого зрелища, пока оно не кончилось и пока не остался лишь один слабо мерцающий змей у самого края небосклона на западе, там, где зародилось сияние. Когда я попозже снова вышел на палубу, световые массы передвинулись к северу и неполными дугами раскинулись по северной части неба. Тому, кто придает мистическое значение явлениям природы, это могло бы служить предзнаменованием.
Дневное наблюдение показало, что находимся под 78°38 северной широты. Не слишком-то быстро мы движемся».
«Среда, 29 ноября. Еще одну собаку загрызли до смерти – погибла Лиса, красивое сильное животное. Ее окоченевший труп нашли на льду за кормой, когда пришли вечером за собаками. Великан, как всегда, лежал на страже у трупа. Что за чудовища эти псы! Теперь я отдал распоряжение, чтобы за ними всегда кто-нибудь наблюдал, пока они остаются на льду».
«Четверг, 30 ноября. Сегодня лот показал 170 м глубины; судя по линю, нас несет на северо-запад. Теперь, должно быть, движемся на север; надежды растут, и жизнь снова становится светлее. Настроение подобно маятнику – если только можно представить себе маятник, совершающий самые неравномерные качания. Бесполезно пытаться смотреть на это дело с философской точки зрения, все равно нельзя отрицать, что меня сильно беспокоит вопрос: вернемся ли мы на родину победителями или побежденными. Я могу твердить себе сколько угодно и весьма легко убедить себя самого самыми неопровержимыми доводами, что, в сущности, самое главное – это завершить экспедицию– удачно или неудачно, все равно – и затем вернуться домой. Не предпринять эту экспедицию я не мог. Я чувствовал, знал, что мой план осуществим, и священной поэтому была обязанность попытаться выполнить его. И если даже он не удастся – что из того, разве это моя вина? Я исполнил свой долг, сделал все, что было в силах, и могу со спокойной совестью вернуться домой к домашнему очагу. Ну какое значение в самом деле имеет то, что случай – или как там его ни назови – пошлет нам удачу и обессмертит наши имена или нет? Самый план своей ценности не потеряет, независимо от того, улыбнется или нет нам счастье. А бессмертие? Не говорите о нем; единственное ценное в жизни – счастье, а оно не в этом.
Я могу повторять себе это тысячу раз, искренне стараясь уверить себя, что результат мне безразличен. Но тем не менее настроение меняется, как облака в небе, в зависимости от того, с какой стороны дует ветер, и от того, показывает лот увеличение глубины или ее уменьшение, а наблюдения – дрейф к северу или к югу. Когда я думаю обо всех, кто вверил нам свои надежды, вспомню о Норвегии, о многочисленных друзьях, отдававших нам свое время, пожертвовавших на наше снаряжение свои деньги, во мне пробуждается неукротимое желание избавить их от разочарования. Вот почему я мрачнею, когда дело идет не так, как бы хотелось. И она, принесшая самую большую жертву, разве она не заслужила, чтобы жертва ее не оказалась напрасной? Нет, счастье должно быть с нами, и оно будет».
«Воскресенье, 3 декабря. Снова воскресенье и с ним отдых, мирное настроение, возможность предаться праздности и мечтам. Часы текут незаметно, не возбуждая угрызений совести.
Сегодня 250-метровый линь не достиг дна. Дрейфовали в северо-восточном направлении. Вчерашние наблюдения показали, что находимся на 78°44 северной широты, т. е. на 5 севернее, чем во вторник. Ужасно медленно движемся мы, но все же движемся и должны двигаться, иначе быть не может».
«Вторник, 5 декабря. Сегодня самый холодный день за все время: – 35,7 °C и режущий ветер с ВЮВ. Наблюдения после полудня дали 78°50 северной широты, это на 6 севернее, чем в субботу; иначе говоря, продвигаемся на 2 в сутки.
После обеда было величественное северное сияние, рассекавшее сверкающими лучистыми дугами все небо с востока на запад. Но вечером, когда я вышел на палубу, небо заволокло тучами, и лишь одна только, одна звездочка проглядывала сквозь пелену – звезда родины. Как я люблю эту звезду! Ее первую ищут глаза, и она всегда озаряет путь. Кажется, ничего худого не может приключиться, пока она со мной…»
«Среда, 6 декабря. Сегодня после обеда с правого борта у кормы образовалась во льду трещина, к вечеру она расширилась. Теперь надо ожидать сжатия, так как не сегодня-завтра новолуние».
«Четверг, 7 декабря. Сегодня, в 5 ч утра, примерно в течение часа лед бился о корму. Лежа в постели, слушал, как вокруг все скрежетало, гудело и ломало. Сразу после обеда тоже было сжатие, настолько, однако, незначительное, что о нем не стоит и говорить. В полдень лед нисколько не разошелся».
