О Нансене и Йохансене едва ли кто-нибудь из нас серьезно беспокоился: как ни опасно было их путешествие, мы не боялись, что их сломят трудности пути, и верили, что они доберутся в этом же году до Земли Франца-Иосифа и даже до дому. Напротив, радовала мысль, что они скоро будут дома и смогут рассказать нашим родным и друзьям о том, что у нас все благополучно и что есть все основания ожидать нашего возвращения домой осенью 1896 г. Неудивительно, что всех разбирало нетерпение, и мы терзались телом и душой, когда дрейф замедлялся или когда длительный противный ветер и обратный дрейф делали, казалось, невероятным, чтобы мы вернулись домой к тому времени, когда нас там ждут.
Кроме того, важнейшая часть экспедиции была в сущности выполнена. Вряд ли можно было ожидать теперь, что судно отнесет дрейфом еще дальше на север; к тому же исследование более северных областей взяли на себя Нансен и Йохансен. В соответствии с инструкцией доктора Нансена нам надлежало наиболее кратким и безопасным путем выбраться на открытую воду и оттуда идти домой, прилагая все силы к тому, чтобы собрать наибольшие научные результаты.
Судя по тому, что мы уже выяснили до сих пор, ожидать новых крупных открытий не следовало. Общий характер Полярного моря при нашем движении на запад оставался почти неизменным: те же большие глубины, те же ледовые условия и течения и та же температура. Поблизости от нашего извилистого курса не было ни островов, ни скал, ни мелководий, ни тем более какой-нибудь обширной земли; куда ни глянь, всюду та же однообразная безотрадная пустыня более или менее неровного льда, плотно сжимавшего наш корабль и уносившего нас с собой.
Научные наблюдения продолжались все время с возможной регулярностью и точностью. Кроме обычных метеорологических наблюдений, производились промеры глубин, измерения мощности льда, определения широты и долготы, измерения температуры морской воды на различных глубинах, определения содержания соли, собирались образцы морской фауны, изучались явления, связанные с земным магнетизмом, с атмосферным электричеством и пр., и пр.
Поверхность льда по мере повышения температуры с каждым днем становилась все хуже; экскурсии на лыжах почти прекратились – даже на канадских лыжах продвигаться вперед было очень трудно: снег стал таким рыхлым, что мы проваливались в нем по колено.
Иногда на один какой-нибудь день даже в июле устанавливался хороший путь, и такими днями мы пользовались для небольших прогулок, экскурсий и охоты. Но спустя несколько дней лед снова становился отвратительным. И когда однажды в это время года я должен был пойти на лед подобрать подстреленную птицу, снег оказался настолько рыхлым, что местами я тонул буквально по пояс. Прежде чем удалось добраться до птицы, собаки стаей набросились на нее. Одна из собак схватила птицу, и затем начался дикий бег взапуски этой собаки и всех прочих. Наконец, собаки подошли к полынье; я воспользовался этим, и мне удалось отнять у них птицу. Правда, стоило это немалого труда, я обливался потом и изнемог от усталости, пробираясь по этому бездонному болоту.
Больше всего времени отнимала по-прежнему возня с нартами и каяками. Перенесенные с Большого тороса, где они пролежали всю зиму, нарты надо было починить и снабдить накладными полозьями. К 16 июля они все были готовы. Всего у нас было 10 нарт: восемь ручных и двое для собак.
Каяки, с которыми нам тоже пришлось немало повозиться, были приведены в порядок примерно к тому же сроку. У нас было теперь пять парных каяков и один одиночный. Этот последний сделал я сам, весил он 16 кг. Все каяки были испытаны в полынье; они оказались прочными и воду не пропускали. Вместе с нартами каяки были подвешены на стойках; в случае нужды их можно было сейчас же снять.
Моторная лодка, которая больше не была нужна, пригодилась как хороший материал для накладных полозьев и тому подобных поделок. Сняв ее с Большого тороса, мы разобрали ее на части. Она была построена из исключительно прочного вяза, несколько досок которого тотчас пошли на накладные полозья к тем нартам, которые их еще не имели из-за недостатка материала. Был принесен с Большого тороса также ящик с медикаментами, его поставили в одну из шлюпок, лежавшую на торосе возле корабля. Содержимое ящика оказалось в полной сохранности; ни одно лекарство не замерзло, не разорвало ни одного пузырька, хотя в ящике имелось много медикаментов, содержавших не более 10 % алкоголя.
Одновременно мы занимались отбором, взвешиванием и приведением в порядок провианта в количествах, рассчитанных для одиннадцати человек на семьдесят дней санной экспедиции и на шестимесячное пребывание во льдах.
Перечень и вес провианта видны из следующей таблицы:
Провиант для санной экспедиции (на 11 человек в течение 70 дней)
Килограммы
Шоколад Кедбери, 5 ящиков по 22 кг 110
Мясной шоколад 11,5
Белые (пшеничные) сухари, 16 ящиков по 20 кг 320
Масло датское, 12 бочонков по 12,5 кг 150
Плитки лимонного сока 1
Рыбная мука проф. Вааге (Waage) 22,5
Сушеный картофель сорта «Викинг», 3 бочонка по 12 кг 36
Гороховый суп Кнорра 2,5
Чечевичный суп Кнорра 2,5
Бобовый суп Кнорра 2,5
Суп Бовриль, 2 ящика 47
Vril-food, 1 ящик 22
Овсяная мука, 1 ящик 36
Порошок из сыворотки, 1 ящик 22,5
Алейронатовый хлеб, 5 ящиков по 22,5 кг 112,5
Пеммикан, 6 ящиков 154
« 7 мешков 269
Сушеный ливерный паштет, 1 мешок 46
Итого… 1367,5
Кроме того, соль, перец и горчица.
Провиант для шестимесячного пребывания на льду (на 11 человек)
Килограммы
Жареное и вареное мясо, 14 ящиков по 32,5 кг 455
Minced collops[394], 3 ящика по 22,5 кг 67,5
Солонина, 3 ящика по 38 кг 114
Прессованная ветчина, 3 ящика по 38 кг 114
Соленая баранина, 17 банок по 2,75 кг 46,5
Хлеб, 37 ящиков по 22,5 кг 832,5
Супы разные Кнорра, 2 ящика по 25,5 кг 51
Овощи: белая капуста, жюльен, коренья для супа 27
Мука, сахар, 3 ящика по 18 кг 54
Овсяная мука, 4 ящика по 36 кг 144
Овсяная крупа, 4 ящика по 36 кг 144
Сушеная брусника, 2 ящика по 4,5 кг 9
Маргариновое масло, 20 банок по 12,5 кг 250
Бычьи языки, 1 ящик 9
Датское масло, 2 ящика 152
Стеариновые свечи, 5 ящиков 90
Строганая рыба, 1 ящик 10
Макароны, 1 ящик 22,5
Сушеный картофель сорта «Викинг», 4 ящика 94
Рыбная мука Вааге (Waage), 2 ящика 90
Искусственное желе (Frame-food-jelly), 1 банка 96
Мармеладное желе, 1 банка 24,5
Желе из лимонного сока, 1 банка 24,5
Шоколад Кедбери, 3 ящика 67,5 Какао с молоком, 1 ящик 8
Молоко, 10 ящиков по 48 банок 218 Чай, 1 ящик 9
Английский пеммикан, 13 ящиков 342
Датский пеммикан, 1 ящик 31
Сушеный ливерный паштет, 3 ящика 92,5
Vril-food, 5 ящиков 94 Кроме того, 2 ящика соли, один ящик горчицы и один ящик перца
Когда все было приготовлено и упаковано, провиант сложили в определенных местах на передней части палубы под тентом. Я собирался перенести все это на лед попозже, к зиме, или же когда это будет вызвано необходимостью.
Угля у нас все еще было больше, чем нужно, – около 100 т. Я считал, что на топливо в течение шестимесячного пребывания на льду 20 т будет вполне достаточно. Таким количеством наполнили бочки, бочонки и мешки и снесли их на лед вместе с 700 кг сушеного картофеля, 200 л керосина, 350 л газолина и 150 л гарного масла. Так как осадка судна по-прежнему была еще велика, мне хотелось облегчить судно, насколько это было возможно, не подвергая, конечно, опасности выгруженные продукты.
После того как ветряной двигатель выбыл из строя и был снят, мы, разумеется, не нуждались больше в батарее и динамо; поэтому разобрали всю установку, сняли лампы, колпаки и все, что к ней относилось. То же сделали и с лодочным керосиновым двигателем: его сняли и положили на лед вместе с разными тяжелыми материалами. Один из больших ботов был снят еще раньше, теперь сняли второй и отвезли его на Большой торос. Но вскоре Большой торос отдрейфовал слишком далеко. Поэтому боты и все находившееся там имущество было привезено назад и сложено на большой льдине, к которой пришвартовалось судно. Мы называем ее «нашим имением». Над палубой и над всей кормовой частью судна вплоть до переднего края кормы устроена дощатая платформа, на которой зимой будут сложены нарты, каяки и все прочее.
