Война между Лэйаль и Венитой была объявлена в тот день, когда Филип привез на остров свою молодую невесту. Тогда еще не было этого величественного дома: на его месте стояла маленькая хижина с пальмовой крышей и крыльцом. Она мало, чем отличалась от тех, в которых жили рабы Филипа. Величавая африканская красота Вениты когда-то давала ей власть над Филипом. Однако Лэйаль тоже была красавицей и как супруга Филипа стала полновластной хозяйкой острова.

Они соблюдали безмолвное перемирие: Венита властвовала на кухне, а Лэйаль – в доме. Когда красота Вениты начала увядать, она, желая сохранить обожание рабов, работавших на тростниковых плантациях, обратилась к колдовству.

Венита души не чаяла в Мерле Фонтейне, а после его смерти – в Трое. В ее душе все еще тлело желание отомстить убийце Мерля. Лэйаль подозревала, что навязчивая идея Троя разыскать Рейнольдса возникла у него не без участия Вениты. Она понимала, что бывшая рабыня видит в Дэни препятствие, способное отвлечь Троя и помешать ему осуществить свое намерение. Лэйаль всем сердцем надеялась, что Венита поймет, что страхи ее напрасны.

После того, как Трой уехал в Батон-Руж, чтобы посмотреть, как идут дела его компании и подготовиться к поездке к Карибскому морю, Дэни все время проводила в своей комнате, если не бродила по острову с Геркулесом.

Лэйаль надеялась, что заметила в глазах Троя нерешительность, когда он пришел к ней и попросил, чтобы она заботилась о Дэни и помогала ей чувствовать себя, как дома. Он намеревался вернуться через неделю, но прошло уже почти две, и незаметно было, чтобы Дэни начала привыкать к новой обстановке в его отсутствие. Девушка редко появлялась в столовой, предпочитая есть в одиночестве в своей комнате или на свежем воздухе с Геркулесом. И она по-прежнему отказывалась надевать подходящую одежду.

Лэйаль остановилась в узком коридоре и прислушалась. Из комнаты Грейди Маддокса, что была напротив комнаты Дэни, доносились звуки его шагов. Она покачала головой, и губы ее скривились в слабой улыбке. Этот молодой человек уединился в своей комнате и выходил только для того, чтобы спуститься в столовую. Он был полон решимости запечатлеть на полотнах природу и людей Запада.

Из комнаты Дэни не доносилось ни единого звука. Лэйаль подняла руку, чтобы постучаться, и задержала взгляд на своих синих венах, пульсирующих под тонкой белой кожей. Когда она успела так постареть?

– Входите. Дверь незаперта.

Дэни даже не потрудилась встать и подойти к двери своей комнаты. Поджав ноги по-турецки, она сидела на плетеном ковре в своем обычном кожаном костюме и смазывала длинную винтовку. Ее крепкие молодые руки уверенно натирали ствол оружия промасленной тряпкой. Когда Лэйаль вошла, Дэни бросила на нее беглый взгляд и вернулась к своему занятию.

Этот холодный прием был под стать температуре в комнате. Обе двери, ведущие на балкон, были открыты, поскольку Дэни доставляло удовольствие смотреть на завесу дождя, который начал лить еще перед рассветом. Были слышны звуки воды, льющейся из водосточных труб и со скатов крыши.

Стоя у двери, Лэйаль молча оглядела комнату. Дэни давно уже хотелось узнать, как хозяйка дома отнесется к происшедшим в комнате переменам. За какие-то две недели после своего приезда Дэни с помощью Грейди полностью преобразила ее. На месте рисунка, изображавшего сцену из сельской жизни, над кроватью теперь висела великолепная картина с изображением горного хребта. Портреты трапперов и индейцев украшали стены, стояли на комоде и умывальнике. На полу перед кроватью лежала толстая шкура какого-то животного; сама кровать была украшена замечательным покрывалом, сшитым из бурых лисьих шкур. На вешалке для шляп над умывальником висели рог для пороха и патронная сумка, сделанная, очевидно, из головы медведя.

У дверей, ведущих на балкон, стояли две молодые посаженные в ведра пальмы. В высоких вазах, которые прежде хранились в мансарде, теперь стояли длинные кленовые ветки с сухими красными листьями. Дэни удалось принести природу в свою комнату.

– Я вижу, вы любите дождь, Дэни, – сказала Лэйаль.

– Да, мэм.

Лэйаль пододвинула стул и села, хотя ей не предложили сесть. Волосы девушки блестели даже в тусклом свете пасмурного дня. Темно-каштановые, испещренные светлыми полосками от солнца, они почти доставали ей до плеч и слегка покачивались, закрывая красивое лицо. Лэйаль очень хотелось увидеть Дэни в пышном наряде, достойном ее красоты, но она понимала, что девушка должна первая захотеть этого.

– Я тоже люблю дождь, – сказала Лэйаль. – Мне кажется, только благодаря дождю я смогла выдержать здесь все эти годы. У нас очень сырые зимы.

– Я очень люблю дождь. Он напоминает мне о весне.

К своему удивлению, Дэни вступила с Лэйаль в беседу. После отъезда Троя жизнь на острове стала казаться Дэни утомительной чередой однообразных дней. Он обещал ей вернуться до Нового года, но ее не особенно утешило это обещание.

Грейди теперь целыми днями не выходил из своей комнаты, и до сих пор Дэни удавалось избегать ненужных встреч с Лэйаль. Она подозревала, что Лэйаль побуждает Вениту к попыткам запугать ее, с тем, чтобы заставить ее уехать. А после того, как Лэйаль заявила, что Трой потеряет к ней интерес, у Дэни не было никакого желания проводить время в ее обществе.

Геркулес навещал ее ежедневно, и когда позволяла погода, брал ее с собой на охоту. Но гораздо чаще он обращался к ней с просьбой позволить ему переделать для нее одно из платьев Джанетт Фонтейн.

– Миз Дэни, – говорил он, – я могу сделать так, что все эти платья будут выглядеть, как новые. Представьте только, как обрадуется мистер Трой, если увидит вас в красивом наряде! И миз Лэйаль тоже будет очень рада. Вы снова начнете кушать со всеми в столовой вместо того, чтобы прятаться здесь или в лесу.

Но она всегда отказывалась. Если она нужна Трою, то пусть он принимает ее такой, какая она есть.

В Батон-Руже, наверное, много красивых женщин. Эта мысль смущала Дэни. Она видела, как Эранта перед отъездом, вспыхнув, пригласила Троя на обед в дом Деверо. Наверняка он знаком и с другими женщинами.

– Я хочу, чтобы вы первой узнали об этом, – вновь заговорила Лэйаль, глядя на нее, как ястреб, готовый наброситься на свою жертву.

Дэни почти забыла о том, что старуха сидит в ее комнате.

– Узнала о чем?

– Я собираюсь отметить Новый год и устроить небольшой soiree dansante[15] пока вы все трое находитесь здесь. Я думаю, что пришла пора открыть наш дом для гостей. – Она повернулась и посмотрела на дождь за окном. – Мы уже много лет не устраивали приемы. Я хочу, чтобы вы прочитали приглашение.

Лэйаль встала и подошла к Дэни. Дэни несколько мгновений смотрела на шелковые туфли Лэйаль. Затем медленно, скользя взглядом по длинной черной юбке старой женщины, подняла глаза и увидела свернутый лист бумаги который та ей протягивала.

Дэни нерешительно подняла руку, взяла лист и развернула его. Приглашение было написано тонким неразборчивым почерком. Дэни прищурилась, потом открыла глаза пошире и поднесла лист поближе к свету. Ничто не помогало. Она не могла разобрать эти каракули. Она снова подняла глаза на Лэйаль.

– Я не могу это прочитать.

Лэйаль сумела скрыть свое удивление и замешательство. Она не хотела обидеть Дэни. Она понимала, что у девушки могло создаться впечатление, что она решила ее унизить. Желая исправить свой промах, она быстро забрала лист из вытянутой руки Дэни и ласково сказала:

– Тогда я сама прочту вам его.

Дэни не поднимала глаз, пока Лэйаль читала приглашение. Она была уверена, что Лэйаль снова срамит ее и стремится продемонстрировать, как сильно она отличается от Троя. Без сомнения, она пригласит на остров целую толпу красивых и нарядных женщин, с которыми Дэни не сможет соперничать.

Лэйаль стояла и ждала, что она скажет. Дэни наклонила голову набок, и ее серые, словно затянутое тучами небо, глаза посмотрели в черные блестящие глаза Лэйаль. Война между ними возобновилась.