Заинтригованный этой историей, Грейди продолжил мысль Троя:

– Должно быть, этот Джейк нашел ее или забрал у родителей, когда ей было около четырех лет, и затем вырастил ее сам. Но чего я не могу понять, – он покачал головой, – так это что она делала здесь в 1816 году. Это кажется невероятным.

– Вероятно это или нет, – возразил Трой, – на нашей ответственности восемнадцатилетняя белая девушка, у которой, возможно, где-то есть близкие, желающие знать, что с ней стало. Я думаю, она заслуживает лучшей жизни, чем эта.

Грейди молча оглядел разноцветную долину – красные и желтые осины на зеленеющих холмах, вдали – синевато-серая горная цепь – и вдохнул чистый сухой воздух.

– Разве эта жизнь так плоха?

– Может быть, не плоха для мужчины или для женщины, у которой есть мужчина. – Трой пожал плечами. – Но для Дэни она слишком тяжела. Жизнь здесь – это прежде всего тяжелый изнурительный труд. Либо она не выдержит и уедет с одним из этих дикарей, либо найдет свою гибель в этих горах.

– Значит, нам ничего не остается как уговорить ее поехать с нами. – На лице Грейди появилось скептическое выражение.

– Черт возьми, Грейди, мне совсем не хочется этого делать! Но, боюсь, я чувствую, что несу за нее ответственность. – Он намеренно не добавил слово «теперь».

– Не больше, чем это чувствую я, Трой.

Гораздо больше, чем ты, Грейди!

Трой свернул листок и сунул его обратно в библию.

– Кажется, Дэни уже готова к отъезду, поэтому давай собирать вещи, а не то она уедет без нас. – Трой направился к лошадям.

– Трой… – Голос друга заставил его остановиться и оглянуться. Лицо Грейди, как всегда, было открытым. – Я знаю, ты уже две недели, как готов ехать обратно. И ты меня знаешь: я могу вечно бродить по этим горам, не обращая внимания на непогоду. Но после того как я вчера сделал эти эскизы, я тоже хочу вернуться домой, чтобы, объединив их с прежними набросками, создать замечательные картины. Сюжетов у меня больше, чем достаточно.

Зная друга, Трой спокойно ждал, когда тот дойдет до сути дела.

Я только хотел поблагодарить тебя, Трой, за то, что ты терпел меня все это время. Только благодаря тебе мы благополучно завершаем это путешествие.

Смущенный откровенностью друга, Трой повернулся и начал собирать одеяла.

– До его завершения еще далеко, Грейди. Впереди у нас еще много трудных миль пути до Сент-Луиса.

И много длинных ночей, если Дэни поедет с нами…

– Все у нас будет хорошо. Я совершенно в этом уверен.

– Я тоже надеюсь на это.

Я искренне надеюсь на это!

Сбор трапперов закончился. Вигвамы снесли, и длинная вереница повозок потянулась из долины на юг вдоль реки Снейк. Под серым пасмурным небом Дэни бродила по лагерю, предлагала окончательную цену за товары, что хотела приобрести, и заодно прощалась с друзьями.

В это утро она ощущала потребность покупать разные вещи, в которых она, по сути дела, не нуждалась. Ей не нужны были новые низкие мокасины с бисерным узором в виде острия стрелы, но она выменяла их на две горностаевые шкурки: не нужен был ей и второй мешок сахара, но она купила его по два доллара за фунт. Просто ей захотелось их купить, как захотелось купить новое белое платье из мягкой оленьей кожи, которое она сейчас, тщательно свернутое, несла под мышкой.

Дэни подошла к стоянке Энрике Домингеза. Он тоже собирал вещи, готовясь к отъезду. Она остановилась и стала наблюдать за смуглым траппером, в то время как тот затягивал один из своих многочисленных объемистых узлов с товаром, которыми он навьючивал длинную вереницу мулов.

Ходили слухи, что Энрике привез на сбор двадцать два тюка бобровых шкур. Несложный расчет показывал, что за весну он добыл более 1800 шкур, что делало его богатым человеком, хотя в Скалистых горах это богатство мало что значило.

– Уезжаешь, Рике?

Он одарил ее добродушной улыбкой и продолжил работу.

– Уезжаю, Дэни, и тебе советую сделать то же самое. Через час здесь не останется никого, кроме этих пьяных выродков. Они допились до того, что уже и передвигаться не могут. Лучше не иметь с ними дела, Дэни. Они да эти индейцы вечно ищут неприятностей.

Трехдневная попойка закончилась; спиртное уже не лилось рекой, но некоторые, самые бесшабашные трапперы еще продолжали гулять. Дэни прошла мимо одной такой компании, где охотники в обмен на спиртное заставляли нескольких молодых шошонов[9] исполнять племенные танцы. Крики и возгласы усилились, в то время как танцоры ускорили свое вращение, и Дэни, когда разыскивала Энрике, решила обойти их стороной.

– Мне нужно несколько пружин для капканов и кремней для винтовки. У тебя, случайно, нет лишних? За них я могу дать тебе только вот эти мокасины или золотую монету. – Дэни показала ему вышитую бисером обувь и похлопала по мешочку, висящему на ее поясе, где лежала золотая монета.

– Эти мокасины мне нужны не больше, чем твоя монета, парень, так что я просто дам их тебе в долг до следующей весны, ладно? – Энрике отправился к одному из мулов, чтобы достать из вьюка нужные Дэни вещи.

Она последовала за ним.

– Это очень благородно с твоей стороны, Энрике. Но, может, ты захочешь сыграть на них в «угадку»? – Дэни посмотрела на него с вызовом из-под полей шляпы.

– Нет. – Энрике прищурился и сплюнул в сторону. – Лучше уж сейчас ты забирай их так, а следующей весной мы с тобой сыграем на них.

Пока он отсчитывал для нее пружины и кремни, Дэни наблюдала за его узловатыми руками. Его неровные ногти были покрыты многолетней коркой из грязи, внутренностей животных и песка. Она вспомнила длинные, сужающиеся к концам пальцы Троя. На его руках тоже лежал отпечаток трудной жизни, но ногти его были аккуратно подстриженные и чистые: в основании каждого было пятнышко в форме полумесяца. Дэни, словно загипнотизированная, смотрела на руки Энрике, но вспоминала другие руки – те, что ласкали ее ночью, заставляли отвечать на ласки…

Дэни отогнала нахлынувшие воспоминания, подняла глаза и увидела, что Энрике внимательно смотрит на нее.

– Ты тоскуешь по Джейку, не так ли, парень?

– Да, – призналась она, отведя взгляд.

– Дэни, если ты хочешь поехать со мной, то я найду тебе применение.

Она знала, что своим предложением Энрике совершает самый великодушный поступок, на который способен обитатель гор. Траппер мог соизволить взять с собой скво, но мало кто из охотников согласился бы жить и работать с другим мужчиной. Зима заставляла охотников ютиться в тесном жилище; даже с женщиной провести зиму было довольно трудно, не говоря уже о том, чтобы терпеть общество другого мужчины. В большинстве своем обитатели Скалистых гор приходили на запад, чтобы избавиться от бремени цивилизации. Нужно было очень любить одиночество, чтобы жить многие месяцы, не видя людей, и Дэни знала, на какую жертву идет Энрике, предлагая ей ехать с ним. Предложение это было проявлением его дружеских чувств к ней, но она им не воспользовалась.

– Спасибо, Рике, но лучше я попробую охотиться сам.

Он заметно расслабился, услышав ее слова, и Дэни поняла, что приняла правильное решение.

– Ну, тогда береги себя, Дэн. Встретимся в следующем году, если на то будет воля божья.

– Ты тоже береги себя, Рике. – Она отправилась было обратно, но, спохватившись, остановилась и спросила: – Билли уже уехал?

– Ирландец, как я слышал, вскочил и умотал еще до рассвета. Тебе, как я уже сказал, тоже лучше уехать, Дэни, потому что здесь сейчас осталось одно отребье.

– Всего хорошего, Рике! Весело помахав на прощанье рукой, хотя ей совсем не было весело, Дэни пошла к своей стоянке. Оказалось, что Трой и Грейди все еще находятся там, где провели ночь, совсем рядом с ее стоянкой. Они собрали вещи и приготовились к отъезду, но сидели с таким видом, словно ждали, что она поедет с ними. Дэни сразу пожалела, что не уехала раньше.