– Вы сообщили полиции? – спросил адвокат.

– Нет. Я испугалась, что они каким-нибудь образом используют это против меня. Например, если я знала имя убийцы, то у меня было больше шансов убить Винсента.

– Ну что ж, – сказал Пол Тобин, закрывая папку, лежавшую у него на столе. – Полгода – давний срок. Сомневаюсь, что есть какая-то связь. Если вы вспомните что-то еще, обязательно позвоните. В противном случае мы повторим ваши показания прямо перед судом. – Он вытащил другую папку и склонился над ней, давая понять, что прием окончен.

– Вечно я путаю вас, мальчики. Ты один из близнецов Даны? – Дженни прервала завтрак Кэролайн, состоявший из омлета и сухого ржаного тоста, – такой же завтрак она съедала всякий раз после утренней пробежки и занятий на легких тренажерах, а потом после массажа с Томасом, лучшим массажистом отсюда и до Кэньон-Ранч.

– Я Сэм, – сказал молодой человек, стоявший на пороге. Он снял свою бейсбольную кепку «Метс» так, словно в следующий момент собирался поклониться. – И да, вы правы, я один из близнецов. Другой – Бен. Он зовет нас «разнояйцевые».

Кэролайн лишний раз вспомнила, что должна быть благодарна Хлое за то, что та нашла человека вроде Ли, мирового игрока, а не одного из жителей Нью-Фоллса.

– Замечательно, Сэм. Я могу тебе чем-то помочь?

– У вас есть минутка, чтобы поговорить со мной? О том дне, когда убили мистера Делано.

Дана всегда говорила то, что было у нее на уме. Очевидно, он унаследовал этот апломб от своей матери.

– Что ж, – сказала Кэролайн, – я не знаю, чем смогу помочь. Я была занята на вечеринке.

– Именно поэтому я и подумал, что вы могли неосознанно знать что-то. Потому что кто-то, кто был здесь, мог иметь отношение к убийству.

Она изучала его.

– Ты сотрудничаешь с полицией?

Сэм покачал головой.

– Я вернулся домой на весенние каникулы. Пытаюсь помочь матери. А она – миссис Делано.

– Китти.

– Да. Китти.

Кэролайн отослала бы мальчишку прочь, но что-то подсказало ей, что он вернется, может быть, даже с Даной, может быть, даже, упаси Господи, с Китти, что Джека не порадует. Муж, правда, отправился играть в гольф, так что у нее было время, чтобы покончить с этим.

– Конечно, Сэм, – согласилась Кэролайн, – садись, пожалуйста. – Она села на один из стульев времен королевы Анны, обитых шелком, которые стояли по бокам стола эпохи Людовика XV. Она указана гостю на такой же. Какой смысл приглашать его в музыкальный салон или в гостиную – ведь в таком случае он может не понять, что неприлично задерживаться здесь дольше, чем на галантную минуту. – Итак, – сказала она, расправляя свою креповую юбку цвета охры. – Чем же я могу помочь, по-твоему?

– Прежде всего скажите: доходили ли до вас слухи, что мистер Делано был на мели? – Он сложил козырек своей бейсболки. Для мальчика его возраста у него была чистая кожа, розовые щеки вполне могли быть показателем того, что он волнуется. Хотя бы записей не делает.

Кэролайн изобразила улыбку.

– Я всегда держала за правило никогда не вмешиваться в чужие дела, особенно в финансовые.

– Но, – сказал Сэм, и его щеки порозовели еще больше, – я не имел в виду…

– Винсент был неплохим человеком, Сэм. Прошло много времени с тех пор, как они развелись. Если бы она хотела убить его, я думаю, она бы уже давно это сделала.

Прежде чем она успела продолжить, раздался глухой стук задней двери, и потом они услышали душераздирающий крик.

Сэм сорвался со своего стула и кинулся через холл на кухню, туда, откуда донесся крик, очень похожий на крик Хлои.

Кэролайн побежала вслед за ним, но к тому времени, как она добралась туда, Хлоя лежала на полу, а Сэм поддерживал ей голову.

– Я могу помочь? – спрашивал он. – Что я могу сделать?

Девушка рыдала.

Кэролайн любила свою дочь, но ненавидела спектакли, которые та устраивала, – эту дурную черту она получила в наследство со стороны семьи Джека. Мать удержалась от того, чтобы потребовать от Хлои подняться и прекратить вести себя как ребенок. Здесь был Сэм: она не могла позволить ему побежать домой и рассказать Дане, что Кэролайн, может, и отлично справляется с фондом, но зато она плохая мать. Так что она приняла неженственную позу, угрожая сократить срок службы своих французских колгот за триста долларов.

– Хлоя, дорогая, – сказала она, легонько отталкивая Сэма с пути. – Что случилось?

– О, мамочка, это ужасно!

Кэролайн также ненавидела, когда дочь иногда называла ее «мамочка». Это звучало как-то по-детски. Кэролайн повернулась к Сэму:

– Ты должен уйти немедленно.

– Но может быть… я могу как-то помочь? – снова спросил он, поднимаясь на ноги.

– Убей его! – гневно воскликнула Хлоя, и ее зеленые глаза – глаза Джека – потемнели, а ее тонкие губы – губы Кэролайн до того, как ей их накачали, – стали еще тоньше и сжались.

– Так, так, – сказала Кэролайн, – никто никого убивать не будет.

– Ты можешь передумать, когда узнаешь, что случилось.

– Тсс, тсс… – прошипела мать, затем снова посмотрела на сына Даны. – Сэм, – обратилась она к нему, – спасибо, но прошу тебя, уходи.

Хлоя отпрянула от матери и встала рядом с Сэмом.

– Ты уйдешь, если пообещаешь убить этого ублюдка, – сказала она.

– В мире полно ублюдков, – ответил Сэм, а Кэролайн попыталась взять себя в руки.

– Этого зовут Ли. – Хлоя буквально выплюнула это слово. – Ли Сато. Мой бывший жених. Он только что расторг нашу помолвку.

Кэролайн вдохнула так громко, что этот звук был слышен в соседней комнате, и вниз по улице, и в другом округе.

– Ли изменял мне. Он сказал, что любит другую. Мало того, она русская. Она даже по-английски не говорит!

Кэролайн не стала упоминать, что Ли тоже на нем почти не говорит.

– А эта девушка… состоятельная?

– Ее отец занимается международной торговлей. У него куча денег, мамочка. Гораздо больше, чем у нас.

И этим, Кэролайн знала точно, сказано все.

– Мне наплевать, что говорит этот адвокат, – бурлила Дана, когда они с Китти наконец-то вырвались из офиса Пола Тобина и уютно устроились в машине. – То, что Кэролайн спросила тебя, нужен ли тебе киллер, имеет значение.

Китти пожала плечами:

– Он прав в одном. Прошло уже много времени.

– Китти! Подумай! Ты многих из наших друзей знаешь, кто мог бы быть способным на такое?

– Ты права. Но Джек все еще жив. Она не стала нанимать его, чтобы «убрать» мужа.

«Киллер», «убрать». Ох уж эти юристы! Дана свернула на главную дорогу по направлению к Тарритауну, думая о том, как их тихие жизни стали такими, и ей претила мысль, что это крушение до боли напоминало Индиану.

– Но откуда, черт возьми, Кэролайн знает киллера? – спросила она. – Ведь он же не может быть из компании Джека по игре в гольф.

– Она не сказала. Просто назвала мне его имя.

Дана сомневалась, стоит ли рассказать Китти, что Кэролайн знала о том, что в тюрьме холодно.

Мимо проехал «ягуар». Дана сжалась от страха. К счастью, он был темно-синего цвета, а не темно-зеленого, и никаких памятных надписей о Винсенте не красовалось на заднем стекле. «О Боже, – думала она, – что я скажу Китти?» А вдруг она однажды встретится с Иоландой на светофоре? И что будет, если та узнает о Лорен и Винсенте? Стоит ли рассказывать другу все до конца, если знаешь, что это не принесет ничего, кроме огорчения?

С другой стороны, подумала Дана, от своего отца она узнала, что секреты рано или поздно, просачиваются наружу.

Она сделала глубокий вздох по всем правилам йоги.

– Китти, – сказала Дана, – этот адвокат тебе не поможет. Он даже не собирается проводить расследование. Он даже не считает, что ты сообщила что-то существенное, потому что это касается Кэролайн. Ведь заплатила ему она, не забудь.

– Думаешь, они заодно? Ты считаешь, что Кэролайн убила Винсента, а этот адвокат знает об этом и они сговорились, чтобы подставить меня?