Она швырнула подушку в угол и села на кровати.

Нужно во всем признаться. Скажу маме и папе, чтобы не приезжали, продам свадебное платье, извинюсь перед священнослужительницей, расплачусь с агентами, за банкетный зал, верну все подарки, откажу видеооператору и фотографу и заплачу им, просмотрю еще раз список и как следует выпью. Не могу больше жить в таком напряжении, мне нужно…

Размышления Хэт прервались в самой середине. Дверь спальни отворилась, и женский голос произнес:

– Сюрприз!

Хэт резко повернула голову. Быть такого не может! У нее отвалилась челюсть.

– Закрой рот, милая, это тебя не красит, – бодро произнесла ее мать Маргарет, направляясь к ней с распростертыми объятьями по ковру, на котором была разбросана одежда. – Боже милостивый, да у тебя спальня как у тинейджера. По-моему, ты давно вышла из того возраста, когда живут в свинарнике. Как тут найти то, что нужно? Выйдешь замуж, придется меняться – мужчины любят порядок.

Хэт смотрела на то представление, которое устроила ее мать, старательно переступая через разбросанные вещи. Она с трудом удержалась, чтобы не сказать матери, чтобы та не беспокоилась – бардак-бардаком, но дерьма собачьего на полу не было.

– Привет, моя радость, – заворковала Маргарет, обнимая дочь за плечи.

Хэт позволила матери немного подержать себя в объятьях, только бы не слышать назойливых и неизбежных обвинений типа «Ну почему мои дети никогда меня к себе не подпускают!». И тут за спиной матери она увидела в дверях свою соседку по квартире. С помощью жестов, которые и гроша бы ей не принесли, доведись ей выступать в переходе метро, Миш дала понять, что мать Хэт появилась совершенно неожиданно. Прибегнув к мимике, Миш добавила, что, несмотря на все то, что было раньше, она понимает – Хэт в большой беде.

– Вот я и думаю – моя младшая дочь собирается через три недели замуж, а я в тысячах миль от нее, ничем не занята и ждать больше не могу. Тогда я и говорю твоему отцу: «До следующей недели ждать не будем, какая бы она ни была самостоятельная, девушке особенно в такую минуту необходима мать». Свадьба – дело непростое, это вам не пикник, спешки тут быть не должно, уж я это знаю. И мы тогда быстренько собрались и, не задерживаясь ни минуты, полетели, и вот я здесь.

Она по-матерински похлопала Хэт по плечу.

Хэт знала, что от нее теперь ожидают радости, удивления и слов благодарности. Она просто обязана была громогласно объявить, как ей повезло, что у нее такая замечательная мать. Момент, чтобы сообщить ей, что свадьба отменена, был, конечно же, не самый лучший.

– Привет, мама. Огромное тебе спасибо, – еле слышно пробормотала она.

– Да я еще ничего и не сделала, – ответила Маргарет, к удивлению Хэт довольная ответом дочери.

Она поднялась и расправила свое платье ярко-оранжевого цвета.

Как всегда, мать Хэт нарядилась так, что ее платье можно было бы торжественно пронести как знамя на параде или каком-нибудь другом королевском мероприятии. Хэт знала, что выбрано оно из ложного представления, будто бы именно такие платья носит королева. Что, в общем, так и было.

– А где папа? – спросила она.

– Не поверишь – как только высадил меня, немедленно отправился в гольф-клуб. Увидишься с ним позже. Не хочет мешать нашим женским делам.

Еще как не хочет, подумала Хэт. Отец пойдет на что угодно, только бы избежать эмоциональных сцен, а еще лучше – отправится играть в гольф.

– Госпожа Грант, не приготовить ли вам чашку чая, пока Хэт одевается? – спросила Миш.

Хэт нужно было несколько минут, чтобы прийти в себя, и она с благодарностью посмотрела на Миш.

– Отличная мысль! Когда приведешь себя в порядок, Хэрриет, непременно посвяти меня во все, и мы выработаем план действий, ладно?

«Ну, для начала поможем ей найти Джимми», – сказала про себя Миш, сопровождая Маргарет по коридору.

– Мать жениха должна сидеть слева от отца невесты, и только так, – протянула Маргарет, критическим взглядом пробегая предварительную схему расположения гостей за столом, составленную дочерью.

Хэт собралась уже сообщить новость о Джимми, но пришлось говорить о местах за столом.

– Позволь мне все это переделать, дорогая. Здесь необходимо соблюсти кое-какой этикет. Я сама этим займусь, – сказала Маргарет, складывая листок с планом Хэт и засовывая его в сумочку.

Больше Хэт терпеть не могла. Сейчас или никогда, подумала она и посерьезнела.

– Мама, мне нужно кое-что тебе сказать.

– Не нужно, я уже все знаю, – ответила Маргарет и сочувственно улыбнулась.

Хэт изумилась.

– Что?

– Все.

– Откуда? Тебе Миш рассказала? – проговорила Хэт.

То, что подруга так ее подвела, вызвало у нее и раздражение, и облегчение.

– По-моему, ей все равно, – ответила Маргарет.

– Нет, если мне плохо, ей не все равно, – горячо возразила Хэт.

Хотя в последнее время она с Миш не откровенничала, ее верность лучшей подруге оставалась непоколебимой, и тон матери ей не понравился.

– А если тебе от всего этого плохо, почему ты собралась за него замуж?

Вопрос поставил Хэт в тупик:

– О чем ты?

– Если тебе плохо потому, что он работает курьером, да и меня, признаться, это не очень радует, в таком случае почему ты за него выходишь?

Хэт поняла, что они с матерью играют в вопросы и ответы и ответы совершенно не соответствуют вопросам.

– Твоя сестра сказала мне, что твой жених – посыльный на мотоцикле. Я к этому уже привыкла. Поначалу я, конечно, была недовольна, но когда позвонила Присцилле, узнала от нее, что он собирается открыть пункт проката. Уверена, что, если он остепенится и ты будешь рядом, он что-нибудь придумает. Да и потом, как я уже говорила твоему отцу, девушки определенного возраста должны понимать, что к автобусной остановке подъезжает уже не столько автобусов, сколько их подъезжало раньше. Учитывая сказанное, приходится прыгать в первый попавшийся, даже если он идет не совсем в ту сторону.

Хэт почувствовала, что сейчас взорвется от ярости.

– Ты бы еще сказала, что беднякам не приходится выбирать, мамочка! – задыхаясь, воскликнула она.

– Не будь дурой, дорогая. Я всего-навсего стараюсь быть практичной и хочу сказать, что, если девушка не вышла замуж в тридцать, она не вправе быть слишком разборчивой, и я рада, что ты не угодила в эту ловушку.

– Я не это хотела тебе сказать.

Хэт снова собралась с духом. Страх распирал ее. Она думала сказать, что автобус высадил всех пассажиров и отправился в парк, а другого автобуса не будет. На этой остановке вообще не будет автобусов, даже ночных. Такие вот дела.

Но не успела Хэт открыть рот, как мать перебила ее:

– Хорошо, что у тебя, в отличие от сестры, не намечается большого шума. Лично мне вполне достаточно и одной грандиозной свадьбы. Пенни хотелось, чтобы на ее свадьбе все было продумано до мелочей.

– А моя свадьба – что-то вроде разборки в пивном баре, так, что ли?

– Вовсе нет. Ну зачем ты так, дорогая? Пенни не избежать было грандиозной свадьбы, если иметь в виду, за кого она выходила. Я не хочу сказать, что твоя свадьба не особенная. По-своему она, конечно, тоже важна. Но у тебя, что ни говори, совсем другие обстоятельства.

Это было последней каплей. Хэт с детства чувствовала, что мать поступает с ней несправедливо, и теперь она не смогла сдержать гнева. Ее прорвало.

– Когда мы пройдемся по списку, ты убедишься, что у меня тоже будет самая настоящая свадьба. Возможно, не такая шикарная, как у Пенни, но ничуть не хуже.

Хэт достала список гостей, доставшийся ей бесплатно вместе с брошюрой «Твой главный день». В этот список она внесла фамилии. Гнев вычеркнул у нее из головы, пусть и временно, то, что главного дня у нее не будет.

Маргарет протянула руку и взяла у нее список. Она явно предприняла сверхчеловеческие усилия, только бы не перечить дочери.

– Это замечательно, дорогая! Просто отлично. Какая ты умница, что все это сделала, – она помахала листочком, – без посторонней помощи. Прекрасно, что я явилась как раз вовремя и вместе с тобой смогу убедиться, что все идет как по маслу.