Запреты запретами, а живой человек с его земными заботами продолжает осваивать некоторые острова на свой собственный лад: переселяется, завозит и культивирует нужные ему растения, создает пастбища, выращивает скот. Сан-Кристобаль, можно сказать, специализирован на земледелии: там хорошо прижились бананы, сахарный тростник, кофе, кокосовая и финиковая пальмы, бамбук, кукуруза, папайя, чиримойя, черешня, камоте, арбуз, даже ананас; гуаябо настолько хорошо акклиматизировался и так быстро растет, что превратился почти в сорное растение, а в последние годы туда завезли даже бальсу и хинное дерево. На Санта-Крусе, напротив, более благоприятные условия для животноводства: тут есть отличные пастбища, на которых пасется крупный рогатый и другой домашний скот. Столь же благодатные условия и на Исабеле; там крупный рогатый скот, находящийся в полудиком состоянии, расплодился настолько, что в 1975 году местным властям пришлось организовывать настоящую охоту на одичавших коров.

Нужно сказать, что в целом природные ресурсы архипелага достаточно велики, хотя все еще недостаточно изучены. Например, рыбные богатства. Холодное течение Гумбольдта приносит к архипелагу массу пищевой рыбы, и островные воды буквально кишат рыболовными судами. Нередко тут появляются непрошеные гости - американские флотилии из Калифорнии, которые ведут хищнический лов. Рыболовецкий же флот самого Эквадора невелик и маломощен.

С каждым годом экономическое значение Галапагосов возрастает все больше, и не только в связи с перспективами развития рыболовства. Несколько лет назад эквадорская печать сообщила о результатах исследований, проведенных Национальным управлением по проблемам океана и атмосферы США совместно со специалистами ООН. Они пришли к выводу, который, как по боевой тревоге, поднял на ноги транснациональные компании, рвущиеся к эксплуатации минеральных ресурсов океанического дна: всего в 240 милях к востоку от Галапагосов, то есть между архипелагом и материком, в придонных слоях находятся месторождения железа, марганца, никеля, меди, других металлов. Их стоимость, по предварительным оценкам и самым скромным подсчетам, составляла два миллиарда долларов. Это был сюрприз, которого от Галапагосов не ожидали. Он еще больше подогрел интерес ТНК к подводной геологии, тем более что в мире растет спрос на минеральное сырье в связи с постепенным истощением его запасов на материковой части планеты.

Длительное время считалось, что животный мир Галапагосских островов и окружающего их водного пространства неизменен, что он как бы застыл во времени и ничего нового там уже не найдешь. В доказательство приводились обычно примеры с черными игуанами, черепахами-галапаго и т. д. Но время позаботилось о том, чтобы постепенно приподнять завесу таинственности, окружающую острова. С годами человек все глубже проникал в тайны архипелага.

В Дарвиновском центре мне рассказывали, что ученые, а также специальные экспедиции проводят комплексные исследования фауны самого архипелага и его подводного мира. И исследования эти нередко преподносят неожиданные сюрпризы. Так, в одной из впадин на дне океана на глубине более 2500 метров ученые обнаружили несметное скопление разных рыб, крабов, моллюсков, других существ. Больше всего их поразил сам факт обитания, скажем, рыб на такой глубине: ведь обычно на больших глубинах обитателей моря немного, как считают, из-за отсутствия света и солнечной радиации. А тут вдруг целый "аквариум"! Ученые замерили температуру воды. Оказалось, что она достигает в таинственной впадине +18°. Дальнейшие исследования объяснили причину этого явления: именно в том месте проходит разлом земной коры, и горячая лава из глубин планеты подходит близко ко дну океана, подогревая воду.

С подобной температурной аномалией связана, пожалуй, одна из самых интригующих историй последнего времени.

Началась эта история в 1977 году, когда близ архипелага с глубины 2400 метров американские ученые подняли несколько необычно крупных червей. Одновременно они обнаружили желтых медуз, белых червей, похожих на угрей, несколько видов рыб, крабов, креветок, моллюсков. Все эти живые существа обитали в непосредственной близости от подводных горячих источников. Тогда-то впервые и были высказаны две важные гипотезы. Во-первых, что обитатели океанических глубин питались неизвестными бактериями, которые развиваются, преобразуя сернистый водород и углекислый газ, выходящие из трещин формирующегося океанического дна. И, во-вторых, что такого рода фауна не нуждается в свете как источнике энергии, его заменяет геотермическая энергия, исходящая из глубин земного шара.

В следующем, 1978 году геологи, обследовавшие дно океана со специальной подводной лодки, обнаружили в том же месте и сняли на цветную пленку рыб, крабов и креветок необычной величины, после чего было решено организовать специальную экспедицию для проведения биологических исследований. Такая экспедиция состоялась в 1979 году. Ее финансировали научные организации США - Национальный научный фонд, океанологический институт "Вудс Хоул" (ему принадлежит подводная лодка "Алвин", с которой проводились исследования) и Майамский университет.

В непосредственной близости от геотермальных источников ученые прикрепили к скале гибкую трубку диаметром 2,5 сантиметра. Когда через некоторое время они сняли труб-ку, то в ней оказался червь розового цвета длиной 2,55 метра. Сей представитель беспозвоночных, обосновавшийся в трубке-ловушке, не укладывался в рамки ни одной из известных биологических групп.

Позже колумбийский журнал "Кромос" писал по поводу этого нашумевшего открытия: "Донные слои воды близ Галапагосских островов содержат сульфиды водорода и по всем законам, вследствие ядовитости этих соединений, должны быть необитаемыми. Между тем там кипит жизнь. Ученые выдвинули гипотезу, согласно которой сульфиды водорода усваиваются каким-то неизвестным видом бактерий. Последние в свою очередь служат пищей для других обитателей глубин. Если это действительно так, то открыто уникальное явление: природная "цепь жизни" обусловлена энергией, первоисточником которой служит не Солнце, а внутреннее тепло Земли"...

Я рассказал лишь о двух сюрпризах, преподнесенных Галапогосами за последнее десятилетие. Уверен, что будущее сулит немало новых замечательных открытий, которые помогут человеку еще глубже проникнуть в тайны "Зачарованных островов".

...В последний вечер перед отъездом из Пуэрто-Айора я сидел на террасе отеля и наблюдал, как вернувшийся с моря рыбак резал на куски попавших в сети небольших акул и кормил ими пеликанов. Похожие на доисторических птеродактилей, слетались неуклюжие с виду птицы на кормежку и, шумно хлопая крыльями, суетились вокруг лодки, в которой стоял рыбак. "Казалось бы, что ему до пеликанов, которые с успехом могут прокормиться сами? - подумал я. - А может, пример Ангемайера оказался заразительным, и человек начинает не просто сосуществовать со своими братьями меньшими, но и заботиться о них?.."

Рыбак кончил кормить пеликанов, привязал лодку к причалу и ушел. Угомонились и птицы: они отлетели на мысок и там застыли словно изваяния. Вечер угасал. Разлившийся по небу оранжевый закат быстро менял краски - стал малиновым, потом зеленоватым и, наконец, лиловым. Опустившиеся на поселок фиолетовые сумерки погрузили его в мир безмолвия и покоя. Ощущение времени исчезло, казалось, оно остановилось, застыло. Я чувствовал себя во власти только одного измерения - Пространства. Но вот на другом берегу бухты Академии в домиках Дарвиновского центра зажглись огни, и о себе властно напомнило Время...

...Белый трехтурбинный лайнер с сине-голубыми полосами на боках коротко разбежался и стал набирать высоту, держа курс на Гуаякиль. И в этот момент меня охватило странное чувство, что я побывал в сказке, что все виденное мною: гигантские черепахи и бескрылые бакланы, черные "драконы" и надутые, как воздушные шары, фрегаты, вулканы, грозящие вот-вот взорваться огнем и пеплом, и тихие бухты, заросшие манграми, - все это только мираж, который никогда не повторится.