- И каков дальнейший путь ваших "гигантов"?

- Мы отправляем их в грузовиках-рефрижераторах в Гуаякиль. Там креветки проходят первичную обработку: отрываются головы, "хвосты" сортируются, замораживаются и упаковываются в предназначенные для экспорта коробки по пять фунтов в каждую. Экспорт осуществляется большей частью воздушным путем.

За короткий срок на поприще экспорта креветка сначала догнала какао и кофе, а потом и обошла их по количеству выручаемой за нее иностранной валюты. Доля креветки в экспортной торговле страны быстро возрастала, и в 1982 году она вышла на третье место после нефти и бананов. Тремя годами позже тихое сражение закончилось победой новой отрасли: в 1985 году креветки по своему значению в экспорте заняли второе место после нефти. Такой авторитет в вопросах экономики, как "Уолл-стрит джорнэл", назвал в июне 1985 года Эквадор "ведущей страной в области выращивания креветок".

Быстрый рост креветочных хозяйств породил определенные трудности для банановых компаний. Прежде из-за нехватки рабочих рук на банановых плантациях (низкая оплата труда была одной из причин миграции сельского населения в город) сельскохозяйственные рабочие трудились по девять часов в день. Теперь же, чтобы удержать рабочих на плантациях, банановым компаниям пришлось согласиться на повышение заработной платы и установление шестичасового рабочего дня. И все равно "перекачка" рабочей силы в креветочные хозяйства продолжалась, ибо заработная плата там была на 60-80% выше, чем на банановых плантациях.

- Я много лет работал на банановых плантациях. А когда стали создаваться креветочные фермы, подался сюда. Заработки тут выше. А в остальном - то же самое, даже, может быть, хуже.

Пятидесятичетырехлетний рабочий Луис Песанте, с которым я беседовал на насыпи, разделявшей два креветочных "поля", возился с самодельными ракетами. Он брал длинные и тонкие бамбуковые палочки и прикручивал к ним патроны с пороховыми зарядами и кусочками бикфордова шнура.

- Уток отпугивать, - посвящал он меня в "секреты технологии" искусственного выращивания креветок. - Видите, вон там, в центре пруда, чернеют две шеи? Это морские утки. Мы зовем их "воронами". Случается, налетят тучей, сядут на воду и все разом принимаются нырять и пожирать креветок. Ничего не боятся. Из ружья не достанешь - далековато. На выстрел не подпускают, на пальбу в воздух не реагируют.

Пальнешь - под воду уходят, но не улетают, снова пальнешь - снова ныряют. Только ракет и боятся. Прикинешь угол, установишь ракету, подожжешь: бабах! Падает она горящей свечой в гущу утиной стаи, и они тотчас снимаются с воды и улетают. Одно от них спасение - ракеты.

Худой, босой, в рваной майке, но неунывающий и охочий до шутки Луис Песанте показал, как устанавливать ракету, и для наглядности запустил ее в ту сторону, где плавали утки. "Вороны" и вправду сразу взлетели и скрылись из виду.

- Теперь долго не прилетят, - засмеялся Песанте. Бурное развитие искусственного выращивания креветок неожиданно породило одну новую проблему. Дело в том, что при сборе икры креветок мангровые заросли беспощадно вырубаются. Ученые считают, что это может привести к нарушению экологического равновесия, ибо мантры испокон века служат своего рода питомником, где размножаются не только ракообразные, но и моллюски, где мечут икру многие виды рыб. Получается заколдованный круг: для развития креветочных хозяйств нужны мальки и икра креветок; их ловят и собирают в одном-единственном месте - в манграх, сами же мангровые заросли при этом подвергаются хищническому уничтожению... Однако в погоне за наживой никто из дельцов к предостережениям ученых не прислушивается, никто всерьез не задумывается над будущим этой отрасли, тесно связанным с судьбой мангров, своеобразных гарантов экологического равновесия. В народе же "креветочный бум" нашел отражение в поговорке: "Больше креветок на экспорт - меньше рыбы на столе".

Развитие креветочной отрасли, и особенно появление креветочных "латифундий", вызывает в последние годы серьезное беспокойство и в среде прогрессивной общественности, левых партий, демократических организаций Эквадора. Правда, эти круги волнуют не столько различные аспекты охраны окружающей среды, сколько вопросы социально-экономического и политического характера.

- Если нынешний процесс концентрации креветочного производства будет продолжаться, то может случиться то же, что в свое время произошло с бананами: вся отрасль будет зависеть от воли нескольких крупных экспортеров, которые будут диктовать цены, - говорил в беседе со мной Генеральный секретарь ЦК Компартии Эквадора Рене Може Москера. - Крупные креветочные хозяйства уже сегодня привязаны к "своим" рынкам, в основном японским и американским. Но главный потребитель эквадорской креветки - Соединенные Штаты. Неограниченное развитие "креветочных связей" с американским рынком приведет не к ослаблению финансово-экономической зависимости нашей страны от империализма США, как того требуют демократические силы, а, наоборот, к усилению этой зависимости и, следовательно, к замедлению движения Эквадора по пути самостоятельного экономического и социального прогресса.

В последнее время перед эквадорскими учеными, общественностью, властями все острее встает проблема охраны окружающей среды, причем относится это не только к сельве, где добывается нефть и активно ведется разведка новых ее месторождений, не только к побережью, где в жертву золотому тельцу приносятся сотни километров незаменимых мангровых зарослей, но и к такому удаленному от материка району, как Галапагосские острова.

 В Кито в первой же туристической компании, куда я обратился с вопросом, можно ли за четыре-пять дней слетать на Галапагосские острова и вернуться в столицу, я услышал в ответ сухое "нет". В другой компании мне дали такой же категоричный ответ и еще удостоили при этом столь выразительным взглядом, будто я свалился с другой планеты.

"Бог троицу любит", - сказал я себе и решил попытать счастья еще раз. В третьей конторе я был предельно осторожен в выборе не только выражений, но даже интонации.

- Можно ли попасть на Галапагосы и не смогли ли бы вы помочь мне в этом? - обратился я со всей любезностью, на какую только был способен, к настороженно смотревшему на меня клерку.

- Попасть на острова вы, конечно, можете, - ответил тот, превратившись в олицетворение казенной вежливости. - Вот только когда...

Он достал из стола черную папку, раскрыл ее и углубился в пространную таблицу.

- Посмотрим, посмотрим... - зашелестели его губы, а короткий толстый палец пополз по таблице сначала влево, потом вниз. - Сейчас у нас май. Так, так... Третья декада октября вас устроит? Или лучше начало ноября?

Клерк поднял на меня глаза и неожиданно расплылся в улыбке. Надо думать, на лице у меня было написано такое недоумение, что он счел нужным извиняющимся тоном пояснить:

- Видите ли, туры на Галапагосы забиты как минимум на полгода вперед. Но вам повезло: в двух группах образовались "дырки". Как раз то, что вам надо, - тур на пять дней.

- Я подумаю, - сказал я, делая отчаянные усилия, чтобы "спасти лицо".

- Мой вам совет: не затягивайте с решением, - сказал клерк, делая вид, что поверил мне. - Иначе можно будет вести речь только о январе. Да, должен предупредить еще об одном: часть суммы вносится вперед... - И он назвал цифру, от которой у меня застучало в висках.

- А если попытаться самому, без тура, так сказать, "дикарем"? - несмело спросил я.

- Сильно сомневаюсь. - Клерк отрицательно покачал головой. - TAME ("Эквадорский военно-воздушный транспорт") обслуживает почти исключительно туристические группы. Впрочем, чем черт не шутит...

На улицу я вышел с почти твердым намерением отказаться раз и навсегда от мысли о поездке на Галапагосы. Я говорю "почти", потому что в подсознании, словно на электрическом табло, вспыхивало: "А мечта? От поездки можно отказаться. Но расстаться с мечтой? Никогда. Похоронить мечту- последнее дело. Ну, не поеду сегодня. А завтра? Вот и клерк сказал: чем черт не шутит... Нет, мечта должна остаться со мной".