Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Ребята! Ребята! —умолял один из них, прибежавший последним. — Тише, тише! Послушайте меня! Выходите из ямы, уходите все, сей час же! Да что вы, с ума посходили?! Скажем хозяевам, что там ничего нет, а потом придем и для себя намоем!

Он тяжело дышал и размахивал руками, пытаясь вытащить из ямы хоть одного, но никто не слушал его. Скоро в яме разгорелся спор из-за особенно крупного самородка.

— Я нашел! Я! Отдай — кричали старатели, выхватывая друг у друга самородок.

— А ну, разойдитесь! — крикнул подоспевший штейгер.

К шурфу уже бежали Мордер и управляющий.

Аркадий Васильевич поглядел сверху на притихших старателей и, неловко взмахнув руками, прыгнул вниз.

Оглядев мрачные, нахмуренные лица людей, он вытащил из кармана чистый платок и прищурился…

— Что же это получается, ребятки? Разве вы нашли это золото? А что скажет мне Галиахмет-бай, когда вернется из города? Так, мол, и так, Аркадий Васильевич, надо прииск закрывать, раз нового места не нашли, так, что ли? И меня с работы попрут, и вас! — Он расстелил на земле платок, еще раз оглядел старателей и кивнул головой: — Давайте-ка выкладывайте!

Старатели один за другим выворачивали карманы, подходя к платку, и отходили в сторону.

— Эй, милый, что это ты локти прижал? Ну— ну, что там у тебя за пазухой?

Старатель полез за рубаху, вытащил крупный самородок, из-за которого спорили в яме, и осторожно положил его в общую кучу.

— Вот так, милый, — Аркадий Васильевич по качал головой. — Нехорошо получается… Все положили? Ну, тогда выходите! Да, отойдите же, темно! — крикнул он сердито на людей, сгрудившихся у края ямы.

В забое стало светлее, управляющий подошел к стене ямы и потрогал породу пальцем. В породе были вкраплены яркие желтые блестки золота.

— Кварцевая жила, — заключал он, стараясь скрыть волнение!

— Да, да, — подтвердил сверху Мордер— я отсюда вижу. А что я вам говорил, Аркадий Васильевич?

— Ну, чудесненько, — улыбнулся управляющий, вылезая из ямы и отряхиваясь. Платок с золотом выпукло торчал у него на боку, оттопыривая карман.

— Ну-ка, ну-ка, покажите, — потянулся Мордер.

— Разве это самородок? Самородочек! — Аркадий Васильевич подбросил кусок золота на ладони. — Глубже надо копать, глубже! Там, видать, еще не такое будет… — Он повернулся к штейгеру: — Выдать всем по бутылке водки!

Разведку вели и ночью, при свете лучин. Перед рассветом старатели немного вздремнули и еще до восхода солнца снова приступили к работе. К вечеру Аркадий Васильевич приказал выдать еще бочку водки, и, получив свою долю, старатели пьянствовали всю ночь.

Аркадий Васильевич был доволен. Разгоряченные водкой, старатели не считали, сколько брали потом в кредит еды и вина. Скоро по прииску раздавались пьяные песни, кто-то даже подрался. «Еще поколотят, — подумал управляющий. — Нет, лучше я в шалаш не пойду». Он подозвал собаку и по узкой, освещенной бледным светом луны тропинке пошел по берегу реки к шурфам.

19

Разведка закончилась только в ноябре. Как и предсказывал Мордер, пласт золота оказался не очень «молодым», но по мере приближения к высокой горе шел все глубже в землю, и скоро глубина шурфов достигла пятнадцати — двадцати аршин. Реку запрудили и на плотине установили вашгерды, в которых промывали породу, подвезенную на подводах. Управляющий оставил на новом участке штейгера, перебрался в контору, выстроенную в верховье Юргашты, и на работах больше не появлялся. Уехал он неожиданно, и Кулсубай, все ожидавший награды, пришел наутро к штейгеру.

В шалаше, крытом драницей, было сумрачно. Закиров еще не вставал, хотя и проснулся. Услышав шаги, он спросил недовольно:

— Ну, кто там еще?

— Что, не признал? А я за расплатой пришел, тебя ж тут за хозяина оставили!

— Какая еще расплата?

— Известно какая! Золотое место кто пока зал?

— Ну, ты…

— Вот и плати!

— Ишь ты, хочешь, чтобы тебе за одно и то же дело два раза платили?

— Как два раза?

— Водку пил — пил, мясо жрал — жрал, твой мальчишка одних конфет целый мешок умял, это ведь все тоже денежек стоит, или ты думал, тебя тут даром кормили?

— Ах ты, сволочь! — Кулсубай схватил штейгера за плечи. — Лошадь, корову обещали, душу вытрясу, пока не дашь!

— Да что ты, что ты! — забормотал Закиров. — Свихнулся? Я, что ли, тебе лошадь обещал? Кто обещал, с того и спрашивай!

— Ну, подожди, — погрозил Кулсубай, — по плачешь ты еще у меня, все поплачете, и ты, и управляющий! — и вышел из шалаша.

— А урядник на что? — вслед ему крикнул Закиров.

— Идем, Гайзулла, — сказал Кулсубай стоявшему возле шалаша мальчику. — Разве от них добьешься чего? К вам пойдем, в деревню…

По лесу, утопая в сугробах, они добрели до дороги и пошли в Сакмаево. Голые деревья с головы до пят были убраны снегом, резкий ветер вздымал столбики снежной пыли по укатанной колее.

— Прыгай, дружок, прыгай, — говорил Кулсубай, — а то ноги отморозишь!

Впереди с дерева посыпались хлопья снега, и тут же протяжно крикнула сойка.

— Ну-ка, ну-ка, где она? — сказал, подходя, Кулсубай.

— Вон, — показал рукой Гайзулла, — какая красивая, голубая, с хохолком!

— А как же, птицы все красивые, не то что люди! Если бы наш штейгер в птичку превратился, не птичка была бы, а целая свинья!

Когда впереди показался поселок, Гайзулла и Кулсубай двигались уже еле-еле, лица их покраснели, мальчик едва переступал ногами, и перед воротами Кулсубаю пришлось подхватить его на руки и самому внести в дом. Старенькая Фатхия, увидев их, всплеснула руками и тут же стала хлопотать у чувала…

Уже через неделю Кулсубай понял, что в деревне ему не удержаться, не прожить. Никто больше не звал его, чтобы помочь больному или роженице. «Не иначе как Нигматулла меня охаял», — думал он.

На следующий день он пошел к Хажисултану-баю, но тот и на порог его не пустил.

— Разве ты не слышал, что говорит про тебя мулла? — крикнул он, не открывая ворот. — Ты продал веру! На том свете тебя ждет ад, ад! Для мусульманина грех даже руку тебе подать!

— А Галиахмет-бай? Ведь и он живет среди русских, почему же его не ругает мулла?

— Про Галиахмета лучше молчи, неверная со бака, он тебе не чета! Посмотри на таких же, как ты, с голым задом. На наших сакмаевских — кто из них ходит работать на прииск?

— Кто не ходит, а кто ходит!

— А кто ходит — тот враг, как и ты, таким у меня работы просить нечего! Иди отсюда, пока цел, а то собаку спущу!

После этого случая Кулсубаю и Гайзулле не давали на улице прохода, кидали вслед камни и куски навоза, кричали:

— Чужаки! Русским продались! Уходите от сюда!

Не в силах терпеть это, Кулсубай решил податься на завод.

— Может, Машу найду, — говорил он, собирая свой нехитрый скарб. — По крайней мере хоть на кусок хлеба заработаю. А ты за сына не беспокойся, Фатхия, ему там хорошо будет…

Рано утром они вышли на дорогу. Гайзулла держался за рукав Кулсубая, так как за ночь дорога заледенела, и он то и дело падал. Отойдя немного, мальчик оглянулся назад.

Толстая шапка снега покрывала крышу родного дома, из еле видневшейся трубы шел слабый дымок. Постройки двора были разрушены, еще вчера Кулсубай и Гайзулла разломали на доски и распилили последнюю стенку сарая, чтобы было чем старушке топить длинными зимними вечерами чувал.

— Не горюй, дружок, — сказал Кулсубай, видя, как сморщилось лицо мальчика. — Мы же не навсегда уходим, заработаем денег, приедем, еды привезем. Зульфие бусы купим! Знаешь, как мать обрадуется!

К вечеру впереди показалось большое село. В свете заходящего солнца казалось, что оно охвачено со всех сторон ярким пламенем, и красный расплавленный круг садится прямо в середину, на крышу одного из домов.

— Что это за деревня? — спросил Гайзулла.

— Это не деревня, это Кэжэнский завод. Видишь, труба длинная, дым идет? Там чугун варят, за двадцать верст на санях руду привозят. Таких заводов здесь пруд пруди! Ну, что приуныл?

39
{"b":"11539","o":1}