— Нет. — Жан в упор посмотрел на юнца. — Мои проблемы связаны с тем человеком, которого мы только что упустили. Мы преследуем его не потому, что мы «разбойники с большой дороги», а потому, что это он украл у нас кое-что.

— Значит, в этом мы едины. У Джанкарло Чибо есть кое-что мое.

Жан был изумлен тем, что было названо имя его врага, и той решимостью, которая звучала в голосе парнишки. Казалось, она может сравняться с его собственной, и это определило его следующие слова:

— Я не привык командовать, но, возможно, общая цель может нас объединить. Наша добыча спрячется в Тулоне: во дворце епископа или еще где-то, откуда его трудно будет выкурить. Человек с твоими навыками может пригодиться. И возможно, наши умения тоже будут тебе полезны.

Наступило молчание. Черные глаза пристально смотрели на него. Наконец паренек заговорил:

— А я не привык кому-то подчиняться. Но если наш путь ведет в одну сторону, я какое-то время пойду с вами. И если твои приказы будут меня устраивать, я даже буду им повиноваться. Однако у меня своя цель, и от меня зависит жизнь другого человека.

— Годится. Меня зовут Жан. — Жан плюнул себе на ладонь и протянул ее юнцу. — За общее дело.

Юнец тоже плюнул и протянул руку:

— Бекк. Да, за общее дело.

Жан видел перед собой молодого человека и почувствовал мужское рукопожатие, крепкое, как и его собственное. Однако в этом прикосновении оказалось нечто еще, нечто мгновенно заставившее его вспомнить об Анне Болейн и о том моменте, когда она обхватила его лицо ладонями. Это было странно. Может, дело в черных глазах, похожих на глаза его королевы? Он попытался внимательнее посмотреть в них, отыскать причину своего беспокойства. Однако Бекк вдруг засуетился, подбирая свои камни, так что Жан тоже занялся сборами. И все же он постоянно поглядывал на молодого человека, быстро отводя глаза всякий раз, когда их взгляды могли встретиться.

Второй проблемой стал оглушенный телохранитель. Хакон стоял за то, чтобы разделаться с ним немедленно, но Жан не согласился:

— Мы считаем, что этот Чибо будет искать убежища у местной церкви. Однако он хитер и знает, что его будут преследовать. Если он забьется в нору, то этот человек, — тут Жан поднял голову Генриха за волосы, — нас на него выведет.

Отряд приготовился в путь. Фенрир бежал впереди, возбужденно принюхиваясь к запахам, долетавшим с моря. Демон сидел на плече Фуггера, Хакон погрузил все еще не пришедшего в сознание Генриха перед собой на самую большую лошадь. Сев в седло, Жан снова посмотрел на Бекка, а тот махнул рукой, предлагая им ехать:

— Моя лошадь привязана на другой стороне склона. Я вас догоню.

Назвавшийся Бекком смотрел им вслед.

«Почему я с ними? Из-за рукопожатия этого француза? Из-за того, как он смеялся? Неужели из-за такой глупости?»

Поднявшись на холм под защиту деревьев, юнец принялся поправлять свой костюм. Во время возни с Фуггером одежда сильно сбилась. Сняв мешковатую рубашку, Бекк полностью распустила лоскут, обмотанный вокруг груди. Растерев давно прижатые груди, она снова начала прятать их в льняную тюрьму.

Архиепископ не стал искать убежища у епископа Тулонского по двум причинам. Прежде всего, епископ был известен своей набожностью, и пришлось бы претерпевать долгие часы молитв и богослужений, скромную пищу и разбавленное водой вино. И что еще важнее, набожность означала, что этот дурень держал при себе только священников. А святых отцов будет явно недостаточно, чтобы помешать его преследователям.

Чибо направился прямо в порт. И тут он впервые пожалел о том, что остался без телохранителя, потому что именно Генрих договаривался о проезде, знал капитана и внешний вид корабля. Генрих привык к таким портам, как этот. Помня только название корабля, Чибо вынужден был сам искать его среди сотен других, общаясь с потной чернью, с отбросами Европы и Африки, собравшимися на маленьком клочке суши и страдающими от безделья и безденежья. Он предусмотрительно облачился в сутану, которую ему одолжили для бичевания доминиканцы. Обет нестяжания говорил грабителям, что у него нечем поживиться. Если бы кто-то узнал, что под простой шерстяной сутаной он прячет сумку с щедрой взяткой епископа Анжера, Чибо не пережил бы этой прогулки по гавани.

Архиепископ разыскал нужный корабль только через час. Капитан-генуэзец, мрачный морской волк, от которого разило сладкой малагой, знал только, что его пассажиры желают быстро и тайно добраться до нужного места. Он провел монаха к гамаку, подвешенному в трюме, где недавно хранили вяленую рыбу. Из единственного незадраенного иллюминатора лился тусклый свет.

Однако, закачавшись в гамаке, Чибо почему-то успокоился, хотя ему предстояло ждать еще вечер и ночь — корабль отплывал с рассветом. Конечно, он потерял телохранителя и, что еще печальнее, своего превосходно обученного коня, Меркурия (монах, ведущий на поводу роскошного жеребца, до корабля не добрался бы), но он выдержал испытания, кои превзойдут все те, о которых рассказывает его безумный братец Франчетто. Эти приключения внесли приятное разнообразие в его жизнь среди сложных интриг папского двора, где ловушки были более запутанными, а измены лежали в области разума, а не тела. Там не давали яд собственноручно, не позволяли себе удовольствия отнять жизнь с помощью кинжала. Этим за вас занимались другие.

Конечно, главным было то, что он одержал верх. Снова! Рука у него — кисть ведьмы, эта мерзость, которую отрубили у королевы… неужели это произошло всего пару недель назад?.. на этом грубом острове, Британии. Он уже знал, что шестипалая рука обладает огромной властью над людьми: ведь, похоже, тот палач, Жан Ромбо, человек, которого он оставил гнить в виселичной клетке, бросился к его коню сегодня вечером. Да, это был именно он. И если рука способна заставить человека обмануть назначенную ему смерть и пытаться отомстить Джанкарло Чибо, то что еще она может сделать?

Взглянув на свою седельную сумку, он обратил внимание на одну любопытную вещь. Он отломил древко стрелы, попавшей ему в сумку во время нападения из засады, но пока не успел удалить наконечник. И теперь оказалось, что на коже появилось темное пятно, где прежде его не было. Это был не пот, а нечто более густое.

Чибо положил сумку на гамак и стал вытаскивать наконечник. Во внутреннем кармане лежал бархатный мешочек с кистью Анны Болейн. Он только один раз видел ее — мимолетно, при лунном свете у постоялого двора. Теперь ему необходимо было увидеть ее снова. Гниющая плоть должна уже начать расползаться, но запаха он, как ни странно, пока не ощущал.

Чибо принюхался. Никакого запаха гниения! «Наверное, рыба перебила».

Развязав ремешок отделения, он извлек бархатный мешочек и неловко потянул завязки: от волнения у него дрожали руки. Он сунул руку внутрь и осторожно дотронулся до кисти, тут же отдернув палец.

Рука оказалась холодной, что было вполне понятно, но его затошнило от ее гладкости — гораздо сильнее, чем если бы он ощутил гнилостную слизь. И кисть почему-то застряла в мешочке: даже встряхнув его, архиепископ не смог ее извлечь.

Чибо запустил руку в мешочек. Покрутив кисть в разные стороны, он наконец извлек ее на свет, увидел место, в которое вонзилась стрела, и струйку свежей крови, стекавшую вниз к шести пальцам и собиравшуюся в лужицы на ногтях.

Но не кровь там, где она не могла появиться, и не неестественная свежесть кисти заставили его закричать. Рука вдруг сжалась в кулак, а потом один палец медленно распрямился и красным, кровавым укором указал прямо ему в лицо.

Матросы на палубе услышали этот вопль и застыли как вкопанные. Спустя секунду, когда протяжный крик смолк, сменившись отчаянными рыданиями, даже пьяный капитан начал лихорадочно креститься. Безумный священник на борту — страшная примета. А безумный монах — еще хуже. Гораздо хуже.

В гнилостной мешанине тулонской гавани почти не было такого, о чем бы не знал мальтиец Грегор. Ему положено было знать, какой корабль привез гашиш, а какой — молодых рабынь; сколько сегодня платят на рынке за кальмара и кто пытается сбить на него цену; кто из пассажиров уезжает — открыто или тайно — и кто приезжает и кому могут понадобиться дорогостоящие услуги или удар наемного убийцы. Знание было доходом и властью, и если он, Король воров, не получит этот доход и не приобретет эту власть, то кто это сделает?