Другой пример иного рода. Представим себе, что нужно установить морфемный состав прилагательного розовый. Первый вопрос, который должен возникнуть у всякого, кто анализирует это слово: а какое, собственно говоря, прилагательное розовый является предметом нашего рассмотрения? Прилагательное розовый в цветовом значении (розовый закат, розовое платье) или же прилагательное розовый, имеющее значение «из роз» (розовое варенье, розовый куст)?

Окончание– ый выделяется одинаково свободно в обоих прилагательных. А вот характер основ у них разный, можно сказать – принципиально различный.

Относительное прилагательное розовый (розовый куст, розовое варенье), прямо и непосредственно соотносительное со словом роза, имеет основу, членимую на корень роз– и суффикс – ов-.

Что же касается качественного прилагательного цветовой семантики (розовый закат, розовое платье), то оно является уже словом с неделимой на значимые части основой. И понятно почему. Ведь розовый в данном случае не значит «цвета розы» (последняя может быть и желтой, и белой, и красной, и даже черной).

Таким образом, прежде всего надо установить, какое слово мы разбираем по составу и к какой части речи оно относится (а значит также, и является ли анализируемое слово изменяемым или оно принадлежит к словам, форм словоизменения не имеющим). Если перед нами изменяемое слово, имеющее парадигму склонения или спряжения (т. е. существительное, прилагательное, глагол, местоимение, числительное, причастие), то разбор его по составу начинается с установления в слове основы и окончания. Если морфемному анализу подвергается неизменяемое слово, которое форм словоизменения не имеет и в связи с этим состоит из одной так называемой чистой основы (т. е. наречие, деепричастие, служебные слова, междометия), то разбор слова по составу сразу же будет выступать как установление характера основы.

Как при разборе по составу изменяемых слов, так и при морфемном анализе неизменяемых слов они должны обязательно рассматриваться, во-первых, на фоне родственных им в настоящее время слов, а во-вторых, в сравнении с идентичными или аналогичными по своему строению словами. Это является основным, исходным, важнейшим правилом словообразовательного анализа вообще и разбора по составу в частности.

Как было уже сказано, членение изменяемого слова на морфемы «открывается» определением в нем основы и окончания. В подавляющем большинстве случаев определение в слове окончания (а затем и его конкретного значения) является делом довольно легким.

Для того чтобы вычленить в том или ином слове окончание, вполне достаточно «поместить» это слово рядом с его другими грамматическими формами, т. е. поставить его в свойственную ему парадигму склонения или спряжения.

Так, падежный ряд розовый, розового, розовому и т. д. с необходимостью требует выделения окончаний– ый, – ого, – ому и пр. Парадигма вода, воды, воде и т. д. заставляет нас вычленить после основы вод– окончания – а, – ы, – е и др.

Соотношения форм иду, идешь, идет и пр. определяют в них и основу настоящего времени ид-, и окончания– у, – ешь, – ет и т. д.

Однако даже при определении окончания, как свидетельствует школьная практика, наблюдаются в ряде случаев затруднения и ошибки.

Чаще всего ошибки в определении окончания (и соответственно основы) связаны с тем, что при разборе слова по составу не учитывают того обстоятельства, что звуки современного русского языка изображаются буквами по-разному, что прямых и обязательных, так сказать, зеркальных соответствий между звуком и буквой у нас нет.

Между тем, чтобы правильно провести границу между основой и окончанием, надо хорошо знать звуковое значение букв, не забывать, что отдельные буквы нашего алфавита обозначают то один, то два звука.

Так, для правильного выделения окончания в словах мечтаю, змея и т. п. (оно будет одновременно и верным определением основы) важно (собственно говоря – совершенно обязательно) учитывать, что буква ю после гласной (буквы а) обозначает два звука й(j) и у, а буква я после буквы е – звуки й(j) и а. Слова мечтаю, змея соответственно делятся на основу и окончание таким образом: мечтай-у, змей-а, и окончания в них, следовательно, точно такие же, как в словах типа иду, вода и т. д.

Чтобы безошибочно провести границу между основой и окончанием в словах свинья, соловьи, пью, надо помнить, что мягкий знак перед гласной буквой является сигналом того, что следующая далее гласная буква обозначает не только соответствующий гласный звук (в данном случае а и и), но также и согласный звук й(j).

Если мы не будем учитывать только что отмеченного обстоятельства, мы не сможем определить верно, где в слове пью основа, а где в нем окончание.

Во всех перечисленных здесь словах основа будет заканчиваться согласным звуком «йот», а далее будут идти окончания: (свин-й) – а, (солов-й) – и, (п-й) – у.

Заметим попутно, что членимый характер основ двух первых слов становится ясен при сравнении с родственными словами свиной, соловушка.

Одной из распространенных ошибок в определении основы и окончания является также забвение того, что все формы любого изменяемого слова являются формами с окончанием. Если слово склоняется или спрягается, то у него не может быть формы без окончания. При этом надо учитывать, что окончания могут быть не только материально выраженными, но и нулевыми.

Так, выделенная нами основа змей– в слове змея и форма род. п. мн. ч. змей неравноценны не только с точки зрения самостоятельности функционирования (ведь первая, т. е. основа змей-, известна лишь внутри слова, тогда как вторая образует целое слово, ср. много змей, змей не было и т. д.).

Эти слова разнятся между собой и в морфемном отношении. Их совпадение (змей– и змей) носит чисто внешний, звуковой характер, поскольку род. п. мн. ч. змей по морфемному составу является, как и всякая другая форма склоняемого слова, соединением основы и окончания. Она распадается на основу змей– и нулевое окончание: змей(), так же как на основу и окончания распадаются соотносительные падежные формы: змей(а), змей(у), змей(ами) и т. д.

Соотношение стол, стола, столу и т. д. – наглядное свидетельство двуморфемности формы им. п. ед. ч., состоящей из основы стол и нулевого окончания.

То же нулевое окончание, указывающее на мужской род и единственное число, находим мы в слове писал. Достаточно лишь сопоставить его с формами писала, писало, писали.

Наконец, затруднения при членении слова на основу и окончание могут быть обусловлены тем, что анализу подвергаются формы, имеющие нерегулярные и редкие окончания.

Не представляет, например, никаких трудностей выделение окончания в глаголах несу, везу, пишу и т. д., в местоимениях всякий, каждый, любой и пр., поскольку имеющиеся у них окончания (-у, – ий, – ый, – ой) известны нам во многих словах и совершенно четко ощущаются как окончания.

Совсем иное дело – окончания в словах типа ем или кто. Вопрос о том, где здесь окончание, ставит иногда спрашиваемого в тупик. Однако и здесь надо руководствоваться общим правилом определения окончания: чтобы отделить окончание от основы, нужно поставить данную форму в ряд других, ей соотносительных. И неважно, если в результате этого приходится выделять на первый взгляд очень странные окончания – «единоличники».

В слове ем по соотношению с формами ешь, ест (ср. несу, несешь, несет) выделяется корень е– и нерегулярное окончание– м, которое мы найдем еще лишь в словах дам и создам.

В слове кто по соотношению с формами кого, кому, о ком и т. д. (ср. такой, такого, такому, о таком и т. д.) выделяется корень к– и нерегулярное окончание– то, известное, кроме этого местоимения, лишь в слове что.