Это сильно осложняло дело. Риз с огромным трудом сдержал желание погладить рукою изгиб ее тела. Вместо этого он взял восхитительное в своей наготе тело на руки.

– Тебе нечего бояться. Я не могу запретить себе чувствовать, но обещаю ничего не предпринимать без твоего согласия, – он хотел быть честным с ней.

Джоан потянула полотенце, пытаясь скрыть под ним как можно больше.

– Потому что тогда ты перестанешь быть добрым самаритянином?

– Да, и еще потому, что от тебя до сих пор плохо пахнет. – Он поднес ее к ванне. – Тебе придется отбросить полотенце. Оно нам еще понадобится сухим.

– А второго у тебя нет?

– К сожалению, это единственное.

– В таком случае закрой глаза.

Он покорно выполнил ее приказание.

– А теперь опусти меня, только не смотри.

– Не думаю, что…

– Опусти меня, а потом встань за спиной.

– Я попытаюсь, но тебе придется сесть на дно, а ванна достаточно глубока. Спокойнее… ты не такая уж легкая, а делать это вслепую… не смей… черт!

Как только тела Джоан коснулась вода, она попыталась освободиться. В последовавшей за этим неуклюжей схватке она одержала победу: ушла под воду, оставив в его руках только воздух. Это нарушило равновесие его тела, и он, качнувшись, уперся руками о дно ванны.

Вода доходила ему до подмышек, а прелестная грудь была всего лишь на расстоянии вытянутой руки, мягкая, округлая, умеренно полная. Соски были розовыми, как у всех белокурых женщин, розовыми и твердыми. Он не стал притворяться, что ничего не заметил.

Джоан тотчас же обхватила себя руками и погрузилась в воду, так что грудь ее исчезла в темноватой воде. Огонь открывал взору призрачные расплывчатые формы, но и этого оказалось достаточно, чтобы кровь у него взыграла.

– Пожалуйста, встань сзади.

Вода каплями стекала с его насквозь промокшей рубашки, оставляя лужицы на половицах. Недолго думая, он освободился от холодившей теперь одежды, и, достав ковш и чистую тряпку, встал на колени за этой прекрасной спиной.

– Оставь. Я смогу сделать это сама.

Риз пропустил ее слова мимо ушей. Конечно же, ее гордость не позволяла принять его помощь. Зачерпнув ковшом воду, он вылил ее на голову Джоан.

Девушка расплела свою длинную косу, и он помог ей намылить волосы. Они были густыми и тяжелыми и, чтобы вымыть их, требовалось внимание и время. От мыла вода в ванне стала мутной, наконец полностью скрыв ее тело, за исключением верхней части спины, волнующей линии плеч и шеи, выглядывающих из воды согнутых колен с отражавшимися на них язычками пламени.

Джоан начала намыливать свое измученное тело. Когда она делала движения руками, боль отзывалась во всем теле, но он не пытался помочь ей – знал, она не позволит. Пожалуй, это и к лучшему – гладить эти руки и ноги даже ради того, чтобы помыть, – идея не из лучших.

Риз пододвинул поближе ведро с горячей водой, сделал из тряпки теплую мокрую подушечку, прижал к ее шее.

Джоан вздрогнула и отпрянула от обжигающего тепла, но вскоре испуг сменился успокоением, и он почувствовал, как расслабились под его рукой и медленно опустились плечи, голова склонилась набок.

– Ты сказала, что у тебя никого нет, Джоан. Ты вдова?

– Не совсем. Я была обручена, но жених умер.

– Ты решила больше не выходить замуж?

– Я не занималась поисками мужа. Брак может стать помехой для человека, у которого есть цель.

Риз понял, что она имела в виду. Он сам избегал этого, потому что и у него была цель. Однако слышать такие слова от женщины было довольно странно. Ему стало любопытно, какая же цель заставила ее отказаться от нормальной жизни?

Риз приготовил еще одну горячую подушечку, но на этот раз приложил компресс к спине чуть пониже плеч, как раз в том месте, где кандалы впивались в тело сильнее всего. Легкий стон вырвался из ее груди, и звучал он как стон удовлетворенной женщины.

Он откинул мокрые пряди волос в сторону, собираясь приложить компресс левее.

– Как ты оказалась в Лондоне?

Прикрывшись руками крест-накрест на случай, если он вздумает подглядывать, она вынырнула из воды, чтобы ему было удобнее.

– Мои родные умерли, все, кроме Марка. А сюда мы приехали потому, что несколькими годами раньше я познакомилась с Ником Тайлером. Он приезжал класть плитку в одно загородное поместье, там мы раньше жили, и разрешал мне играть с глиной. Я надеялась, что со временем он предложит мне работу. Еще тогда он говорил, что у меня есть к этому способности. – Она пожала плечами. – Больше мне некуда было податься.

– Где ты жила?

– На западе королевства, почти на границе.

– Так значит, кроме тяги в созданию статуй, между нами еще много общего – моя семья тоже родом оттуда. Ты пересекла всю Англию? Для женщины и мальчика, путешествующих вдвоем, это долгий путь.

– Когда я собралась в дорогу, то и не представляла, насколько она будет нелегкой и длинной. Нам потребовалось три месяца и все мои сбережения, чтобы преодолеть это расстояние, но Ник взял меня на работу, так что наше путешествие не было напрасным.

Преодолеть в одиночку расстояние от западных границ до Лондона, да еще с младшим братом на руках! Риз был потрясен. Ему тоже пришлось проделать этот путь, когда ему было примерно столько же лет, сколько сейчас Марку, но он был под защитой отца и у них было достаточно средств, чтобы позволить себе ночевать на постоялых дворах. Однако даже при этом дорога была трудной, а порой и опасной. Их заставила пуститься в путь надвигающаяся вполне реальная опасность; таким образом они стремились обрести свободу и избежать нависшей над ними беды – и только это оправдывало такое рискованное предприятие. Вряд ли ему пришло бы в голову проделать этот путь, чтобы найти работу в мастерской плиточника.

Риз приложил компресс сбоку и прижал к ребрам под мышкой. Кончики пальцев задели мягкую припухлость ее груди. Джоан застыла, протестуя, но живительное тепло так чудно помогало справиться с болью, что она смирилась с этим маленьким неудобством.

– Когда я был еще подмастерьем, такие компрессы научила меня ставить жена моего мастера, – пояснил он. – Через несколько лет мое тело привыкло к работе и необходимость в этом отпала, а если я получал серьезную травму, она лечила меня еще и так, – Риз положил пальцы на плечи девушки и сделал несколько сильных круговых движений, массируя мышцы.

Тело Джоан выгнулось от боли.

– Ой, как больно!

– Потерпи немного сейчас, и ты избавишься от боли завтра. Сиди спокойно.

Она согласилась и не пожалела. Постепенно напряженные мышцы расслабились, тело ее обмякло, голова опустилась на колени.

Наверняка такая процедура помогла бы ее ногам и рукам, но она ни за что не позволила бы ему массажировать эти части ее прекрасного тела. Сладкое видение пронзило Риза – он представил ее обнаженной, лежащей на кровати, в то время как он неторопливо разминает мышцы ее тела.

– Какой хороший дом, – похвалила Джоан его жилище, стараясь отвлечь их обоих от невольно возникавших грешных мыслей. – Просторнее, чем большинство домов в городе.

– Ты хочешь сказать, слишком просторный для одного. Несколько лет назад мне удалось заработать приличную сумму денег, и я решил вложить их в землю – так многие делают. Я построил этот дом для того, чтобы потом продать его.

– Но не сделал этого?

– Думаю, когда-нибудь я так и сделаю. Здесь очень удобно: во дворе есть колодец, а к дому примыкает большой сад, в котором я могу работать. Я привык к этой роскоши. Это первый городской дом, который я самостоятельно спланировал, это мое детище, и я привязался к нему.

Она подняла голову и постаралась повнимательнее рассмотреть кухню.

– Здесь все сделано твоими руками?

– Не совсем так, только работа с камнем.

– Но ты делал проект? Ты руководил строительством?

– В течение нескольких лет я был подручным у мастера, а к тому времени, как купил эту землю, сам получил статус мастера-строителя.

Джоан повернулась, чтобы взглянуть ему в глаза. При этом лицо ее исказила гримаса боли, но это не остановило ее. Как не остановило и то, что скрещенные руки теперь едва прикрывали грудь.