Он даже провозгласил свободу вероисповедания. Единственным актом, который можно хоть как-то квалифицировать как враждебный христианам, стал запрет на преподавание христианами светских наук. Хотя, учитывая тогдашнее их отношение к наукам, абсолютно верно сделал император. Он требовал от преподавателей честности, а не двуличия, а поэтому считал, что монашество не может быть допущено к преподаванию Гомера, других классиков, которых оно считает детьми сатаны. Пусть уж в церквях христиане преподают своим единоверцам догматы христианской веры. Сегодня же ведь никому и в голову не придет преподавать религию (как теологию) в сугубо светских вузах. В чем же дело?! Тем более что вскоре выяснилось: само христианство представляет собой ничуть не менее агрессивную жесткую религию. Церковь жаждала монополии власти – при дворах, в миру, даже в армии. Ее слуги, занявшие самые выгодные, очень теплые местечки при Константине и его последователях, разумеется, желали не только сохранить, но еще более упрочить их положение. Малейшая угроза перемены веры представлялась им грехом и серьезной опасностью. Поэтому вполне правдоподобно звучит предположение Либания. Тот сказал: нанесшее императору Юлиану смертельную рану в сражении с персами копье было, видимо, выпущено рукой христианина.

Музыкальный праздник в античном городе

Многие будут сожалеть о смерти этого умного и честного человека. Поэтому Г. Лихт и пишет: «Если Либаний прав, то это была фатальная потеря, которая не являлась случайностью, но направлялась людьми из окружения императора, подпитывалась (прежде всего) ненавистью со стороны христиан. Местом, где последний человек, воспитанный в античной культуре, получил смертельное ранение 26 июня 363 г., была равнина Маранга во Фригии на берегу Тигра. Насколько мне известно, не было возведено ни одного мемориала в его честь, и, напротив, имя Юлиана было стерто с нескольких каменных стел Малой Азии. История назвала его Отступником, то есть отступником от христианской веры. Вместе с ним умерла последняя великая надежда античной культуры, а затем начался закат античной цивилизации, наступление последующих веков дикого безумия». А ведь Юлиан честно стремился исцелить больной разум человечества, который не мог жить без мифов.

Г. Доре. Изгнание Адама и Евы из рая

Полагаю, главная причина ненависти церковников к Юлиану в том, насколько точно и метко попало его «литературное копье» в слабости христианской доктрины. Труд Юлиана «Против христиан» (Catha christianon logoi), написанный во время его последнего похода в Персию, дошел до нас лишь в отрывках. Приведем лишь один отрывок – и пусть каждый сам же его для себя прокомментирует: «Эллины выдумали насчет богов неправдоподобные, чудовищные мифы. Они говорили, что Кронос пожрал своих детей и затем изрыгнул их обратно; они рассказывают о кровосмесительных браках: Зевс сочетается с матерью и, произведя на свет детей, женится на собственной дочери, вернее, даже не женится, а просто, сочетавшись с ней, передает ее другому. Далее – миф о том, как был растерзан Дионис и как затем его члены вновь были склеены. Об этом рассказывают греческие мифы. Сопоставь с этим учение иудеев о саде, который бог насадил, о сотворении Адама, а затем о создании для него жены. Бог у них говорит: «Нехорошо быть человеку одному, создадим ему помощника, соответственного ему»; а она вообще оказалась ему вовсе не помощницей, а явилась причиной, что и он, и она сама были выброшены из рая. Это, конечно, совершенно нелепо. Разве мыслимо, чтобы бог не знал, что создаваемая им помощница послужит получившему ее не во благо, а во зло? А змей на каком таком языке беседовал с Евой? Неужели на человеческом? Чем подобные вещи отличаются от выдуманных эллинами мифов? А то, что Бог запретил созданным им людям познание добра и зла, разве это не верх нелепости? Ведь что может быть глупее, чем не уметь различать добро и зло? Ведь такой человек, очевидно, не будет избегать дурного и стремиться к хорошему. А главное – бог запретил человеку пользоваться рассудком; ведь, что различение добра и зла – дело рассудка, ясно и дураку. Таким образом, змей скорее благодетель, чем губитель рода человеческого. Вдобавок бога надо признать завистливым; в самом деле, когда он увидел, что человек обрел рассудок, то, чтоб он и не вкусил, как говорит бог, от древа жизни, он изгнал его из рая, так-таки прямо заявив: «Вот Адам стал, как один из нас, зная добро и зло; а теперь, может быть, он прострет руку и возьмет также от древа жизни и вкусит и станет жить вечно». (И выслал его Господь бог из сада Эдемского.) Итак, все это, насколько я понимаю, если только оно не заключает в себе тайного смысла, полно жестокой хулы против бога. Незнание, что та, которая была создана как помощница, станет причиной падения, запрещение познать добро и зло – а ведь только к этому подобает стремиться уму человеческому – и к тому же еще ревнивая боязнь, чтобы человек, вкусив от древа жизни, не превратился в бессмертного, – в этом слишком много завистливости и ревности». Учитывая, что тогда в ходу было по сути дела два главных идейно-религиозных течения (на Западе) – язычество эллинов и римлян, а также прочих народов, ну и иудейская вера в Яхве, Юлиан тонко замечает: «Признав, что ничего хорошего и ничего серьезного нет ни у нас, эллинов, ни в воспринятом от Моисея учении евреев, они (христиане) от тех и других усвоили (лишь) то, что пристало к этим народам… От евреев они усвоили нечестивость, вытекающую из (их) легкомыслия, от нас – дурной и пустой образ жизни, вытекающий из нашей лености и вульгарности, и это им угодно было назвать высшим благочестием».

Фригийские и лидийские одежды

Согласитесь, не так прост был Юлиан Отступник. Видимо, привлекательность его образа и истинность его слов ощущали многие, и о нем писали Г. Ибсен и Дм. Мережковский. Его образ вывел в своей картине голландский художник Гертген тот Синт Янс «Судьба праха Святого Иоанна Крестителя» (картина написана в гротескно-зловещей манере в 1484 г.).

И. Босх. Христос перед Пилатом

Самое парадоксальное то, что Юлиан, поклонник персидского культа, погиб в походе против персов, в который его вовлекло «тайное желание завоевать ту страну, которая дала ему его веру». Когда Иовиан сменил на посту главы Римской империи Юлиана Отступника (как уже сказано, тот был убит в битве с персами в 363 г. н. э.), ситуация стала иной. Христиане приободрились, язычники оплакивали кончину их верного защитника. Епископы старались повлиять на царя, склонив его к вере. После смерти Юлиана многие почитатели Митры были обвинены в неком мнимом заговоре и преданы смерти. И тут уж христиане вдоволь насладились местью. О том, что христиане вели себя в отношении древних религий самым варварским образом, говорит и такой факт. Когда в Риме префект Гракх пожелал принять крещение, он должен был представить свидетельство искренности христианской веры (377 г. н. э.). Тогда он сокрушил, разбил и разворотил одну из крипт с находившимися там статуями. Чтобы спасти хотя бы оставшиеся предметы культа, жрецы Митры замуровывали свои священные изображения. Язычники позакрывали свои капища и стали скрываться, кто куда мог. К чести правителя, он заявил, что никому не намерен делать зла, как бы кто и во что бы ни веровал. Философ Фемистий говорил, что Иовиан «остановил стремление людей к вражде», возникшее на религиозной почве, и предоставил каждому держаться того богопочтения, какого он захочет. Император ценил разум гораздо выше хитрости льстецов, над которыми он насмехался, говоря, что эти люди «явно чтут не Бога, а пурпур, и ничем не отличаются от Эврина, воды которого текут то в ту, то в другую, противную стороны».