Кто-то, прочитав предыдущий абзац, сделает вывод, что мы, авторы этой книги, прямо сейчас выпалим очередную экономическую истину и попытаемся выдать себя за самых великих экономистов. Ничего подобного. Мы занимаемся не экономикой, а изучением эволюции общественных систем, в том числе науки экономики.
Бросим благожелательный взгляд на нашу отечественную историю. Наши экономисты совсем недавно получали деньги, блага и звания за восхваление социализма, и были ревностными марксистами. Потом власть сменилась, и они стали такими же ревностными монетаристами и либералами. Правда, российские либералы оказались весьма непохожи на всех прочих либералов, сторонников свободы личности от насильственных внешних воздействий: наши стоят за свободу исключительно от российского государства, но, скажем, не от МВФ или международных финансовых авантюристов. Без всяких сомнений, если власть пожелает, они из либералов перекинутся вдруг в сторонников жёсткого государственного регулирования экономики.
Но будь они либералами или государственниками, в любом случае борьба с прежними научными идеями ведётся не методами научной критики, а выдумыванием глупостей и страшилок, которые приписываются конкурентам. Используются негативно окрашенные эмоциональные эпитеты («экономика ГУЛАГа», «уравниловка», «экономика поддержки быдла и уничтожения талантливых и активных», «отобрать и поделить» и т. д.). Это нужны им, чтобы обозначить свои симпатии и антипатии, создать эмоциональный фон, затрудняющий критический анализ их собственных теорий.
С осени 2008 года главная тема обсуждений – мировой кризис. Все СМИ, начиная от деловых изданий и до жёлтой прессы, смакуют отдельные симптомы или действия тех или иных правительственных или экономических институтов – биржи, банка, ипотеки, кредита и т. д. Однако, это не первый кризис в истории! Так почему же, несмотря на все реформы институтов, на все «перемены к лучшему», кризисы всё же повторяются? Может быть, причина периодических крахов лежит в основе самой экономической системы?
Кстати вспомним, что в результате кризисов отнюдь не все «игроки» оказываются в проигрыше. Происходят политические изменения в мире и внутри стран, идёт передел собственности – в этой игре выигрывает тот, в чью пользу эти изменения и этот передел.
Итак: кризис! Это слово по-гречески означаетповоротный пункт, а в экономике им называют нарушение равновесия между спросом и предложением на товары и услуги, в результате чего возникают депрессивные процессы в экономической конъюнктуре.
Марксизм рассматривает экономические кризисы, как форму разрешения противоречий, накопившихся в предшествующий период экономического цикла. Кризисы неизбежны из-за присущего капитализму противоречия между тенденцией безграничного расширения производства и ограниченностью платёжеспособного спроса – а они, в свою очередь, порождаются особыми свойствами кредитных денег. Впрочем, кризисы бывали и в докапиталистическую эпоху; они возникали от неурожаев, падежей скота и т. д.
До XX века кризисы охватывали одну, две или три страны, но с расширением международных контактов они приобрели международный характер. Теперь проблемы в одной стране приводят к резкому перелому конъюнктуры на мировом уровне, повсеместному спаду производства, росту безработицы, увеличению количества банкротств, при тенденции к углублению кризиса в каждой стране.
В середине ХХ века учёные экономисты высказали мнение, что можно создать механизмы по предотвращению мировых кризисов. Для этого надо укрепить государственное регулирование хозяйственных процессов, создать международные финансовые организации, вести мониторинг, и т. д. Эта идея возобладала в науке и практике, и вот, сегодняшний кризис показал, что все эти представления ложны. Противоречия капитализма никуда не делись! Просто с середины ХХ века более сильные страны смогли через мировую торговлю скидывать свои неприятности на менее сильные страны. Также и развал СССР и стран народной демократии сыграли роль резервуары, куда был сброшен беспорядок, накопившийся в ведущих капиталистических странах в ходе капиталистического развития их экономик.
Теперь «вдруг» оказалось, что механизмы предотвращения кризисов не действуют. Чтобы скрыть свой провал, экономисты-конъюнктурщики начали убеждать публику в том, что идёт не кризис, а рецессия (от латинского recessus – отступление) – спад производства или замедление темпов его роста. Если попытаться разобраться, что такое рецессия, вам объяснят, что это такое развитие экономики, при котором допускается спад роста ВВП, массивное падение индексов на бирже, рост безработицы и даже крах на мировых биржах. На наш взгляд, это и есть кризис. Нет, – говорят премудрые пескари, – это не кризис, а относительно умеренный, некритический спад производства. А на деле сам термин введён в лексику экономистов, чтобы показать: другие точки зрения не верны, а они «руководят процессом». Дескать, нет больше кризисов у капитализма.
Иногда рецессию трактуют, как фазу экономического спада, находящуюся между самой высокой и самой низкой точками цикла. Если спад чрезвычайно глубок, как в период с 1929 по 1933 год, эта фаза называется депрессией. Появился и ещё один термин – стагнация, от латинского stagno – делаю неподвижным. Им обозначают депрессию в экономике, застой в производстве, торговле и т. д. Выражается в нулевых или незначительных темпах роста, неизменной структуре экономики, её невосприимчивости к нововведениям, научно-техническому прогрессу.
Всё это – кризис в чистом виде. Игрой с терминами экономисты – сторонники капиталистических схем и моделей, пытаются скрыть несостоятельность своих теорий.
Существуют три вида кризисов.
Первый, самый лёгкий – финансовый. Он наличествует всегда, поскольку финансы оторваны от реального производства. Есть разные типы финансовых мультипликаторов, позволяющих раздувать финансовые пузыри. Хотя прорыв «пузырей» ударяет и по реальному производству, вызывает безработицу, всё же он достаточно быстро преодолеваются, так как производство и потребность в его продуктах остаются.
Мало кто знает, что деньги, которые лежат в банке на счетах, это всего лишь квази-деньги, своего рода денежные деривативы. В американский банк принесли 100 долларов – банк открывает депозит и, в соответствии с требованием ФРС о 10 %-ной норме резервирования, выделяет 10 долларов как резерв под этот депозит. Остальными 90 долларами он волен распоряжаться как угодно – дать кредит, положить на депозит в другой банк или купить облигации. Кредитополучатель потратит деньги, например, на приобретение оборудования, так что эти 90 долларов в конце концов получит продавец оборудования, который разместит их на своём счету в банке. Продавец облигации сделает то же самое – и, таким образом, в любом из трёх вышеперечисленных случаев эти 90 долларов снова будут размещены разными людьми, которым они достались, на банковских депозитах. Банки снова выделят в качестве резервов под них 10 %, а остальное опять пустят в работу. И т. д. – легко видеть, что, изначально имея в распоряжении реальных денег («наличных») всего 100 долларов, банковская система устроила с их помощью «депозитных денег» на сумму 1000 долларов (так называемый «денежный агрегат М3» или «широкая денежная масса»): такой механизм называется денежным мультипликатором.
Каждый владелец депозита уверен, что у него на счету лежат именно деньги, а не какой-то суррогат, а в реальности это просто банковские обязательства выплатить клиенту определённое количество наличных денег в заранее оговорённый срок. Но ведь это определение и фьючерса (если обязательство безусловное, то есть депозит безоговорочно закрывается при истечении его срока), и опциона (если обязательство вступает в силу лишь при желании клиента, а иначе продлевается), т. е. производного финансового инструмента или «дериватива».
Теперь, если кто-то придёт в банк и закроет свой депозит, унеся из него 100 долларов наличными, то вступит в силу «обратный денежный мультипликатор»: банк, чтобы дать эти денег, продаст свои облигации. Их покупатель вынужден тоже что-то продать, дабы найти денег на покупку и т. д. – в итоге изъятие человеком 100 долларов наличных денег из банковского оборота повлечёт за собой снижение «депозитной денежной массы» на 1000 долларов. Когда таких людей становится много («паника вкладчиков»), широкая денежная масса резко валится, порождая банковский кризис ликвидности, крах рынков разных активов, а в худшем случае ещё и дефляционный коллапс экономики в целом.
