— Но можешь не беспокоиться. Вчерашнее не повторится. Я буду уважать твои желания и выполнять твои условия.

— Прекрасно, — коротко ответила она.

Николас с усталым видом провел рукой по своим темным волосам.

— Я тоже хотел бы забыть о случившемся. Я вчера совсем не спал, и думаю, нам лучше не возвращаться к этому разговору.

— Ты не спал? Как жаль, Николас. — Она с довольной улыбкой отвернулась и стала смотреть на море. — А я спала прекрасно.

Весь день Сабрина соблюдала осторожность по отношению к Николасу, словно ходила по битому стеклу. Дружеское согласие, возникшее накануне, было нарушено, в их общении чувствовалась напряженность. К ночи они объявили что-то вроде перемирия.

Сабрина снова пришла в каюту первой. Она быстро переоделась и забралась в постель. Николас, прежде чем войти, постучал в дверь, и на какое-то мгновение она пожалела об условиях их брака и о том, что он так не вовремя вспомнил о них. Он был дружелюбен и вежлив, даже любезен, но ничем не напоминал пресловутого распутника, строго выполняя свое обещание. Сабрина была довольна его поведением. Однако это почему-то не доставляло ей удовлетворения.

Они пожелали друг другу доброй ночи, и Николас устроился на том же стуле, на котором она провела предыдущую ночь. Слабый лунный свет, проникавший через решетчатое окно каюты, позволял ей видеть расплывчатый силуэт Николаса. Она напряженно прислушивалась к его дыханию, каждому движению, каждому вздоху. Всю ночь корабль скрипел и стонал, заставляя сердце Сабрины биться сильнее и вызывая беспокойные мысли. Волны качали корабль, их древний как мир ритм навевал пассажирам сладкий сон. Но никто не спал.

В доках Марселя, как и в любом оживленном морском порту, царили шум и гам. Повсюду толпились и сновали матросы и прочие разные и странные личности. Груженые телеги и фургоны, словно не замечая людей, громыхая, двигались сквозь толпу. Там и тут, как карикатурные копии средневековых замков, возвышались поставленные Друг на друга корзины. В ушах Николаса звучали голоса на десятках чужеземных языков, а в нос били запахи человеческого тела, рыбы и еще бог знает чего. Но он все равно с радостью ступал по твердой земле.

О, ему всегда нравилось море. В юности он даже подумывал стать моряком, легкомысленная и непозволительная мечта для единственного наследника большого состояния и знатного титула. И как бы ни казалась заманчивой жизнь на борту корабля, было приятно чувствовать под ногами земную твердь.

Он пробирался сквозь толпы людей, направляясь к центру города. Сабрина попросила его отправить письмо Белинде, и он любезно согласился. Николас старался быть сговорчивым, насколько позволял его характер, делая героические усилия, чтобы наладить отношения. Они обращались друг с другом с настороженностью истинных врагов, оказавшихся вместе помимо их воли. Но у Николаса не было никакого желания сохранять ледяной барьер, ему не хватало очаровательной прелести общения с ней. Вежливая холодная терпимость в отношениях его не устраивала.

Может быть, капитан корабля поможет прояснить обстановку? Ожидали, что он присоединится к ним здесь, в Марселе. Саймон сказал, что капитан Мэдисон — старинный друг Сабрины, практически член семьи. Николас представлял его седовласым морским волком, кем-то вроде отца. Если этот человек давно ее знает, он, без сомнения, поможет разобраться в ее характере.

Николас также ожидал помощи из другого источника и, кроме письма Сабрины дочери, отправил и свое письмо. Он поручал своему поверенному нанять опытного сыщика, который не был бы идиотом. Николас теперь был твердо убежден, что объяснение поставленных Сабриной условий надо искать в ее прошлом. Почему, черт побери, женщина, всегда обладавшая положением в обществе и богатством, беспокоится о финансовой независимости? У него не было на это ответа. Самым простым, хотя не всегда надежным источником сведений были светские сплетни. Но ни он сам, ни его первый неумелый агент не смогли обнаружить даже и намека на финансовые затруднения.

Погруженный в свои мысли, он уже выбирался из доков, когда его внимание привлекла богато украшенная карета, и он замедлил шаги. Элегантный экипаж явно не вписывался в грязную и шумную атмосферу порта, и Николас удивился, зачем он здесь оказался.

Дверца кареты распахнулась, и из нее вышел мужчина приблизительно такого же роста и сложения, как и Николас, двигавшийся с мягкой грацией атлета. Безукоризненно одетый, со светлыми волосами, контрастирующими с темным загаром, бесспорным свидетельством долгой работы под горячим солнцем. Женская ручка, сверкающая драгоценностями, появилась в открытой дверце кареты. Мужчина схватил эту ручку, умелым движением повернул ее и запечатлел поцелуй на ладони. Николас усмехнулся, глядя на хорошо отрепетированную и, вполне возможно, не напрасную галантность. Объект его наблюдения закрыл дверцу и, повернувшись, встретился взглядом с Николасом. Он пожал плечами и подмигнул, и Николас кивнул ему, подтверждая взаимопонимание, возникшее между мужчинами, имеющими общие интересы: женщин и наслаждение. Незнакомец удалился, а Николас продолжил свой путь, одобрительно посмеиваясь.

Николас быстро выполнил поручение Сабрины и вернулся в порт. Еще находясь на некотором расстоянии от корабля, он заметил на палубе Сабрину. Она не покидала корабль, на этот раз согласившись с ним, что будет в безопасности лишь в том случае, если сменит мужскую одежду на скромное платье и возьмет с собой в качестве охраны нескольких матросов.

Она взглянула в его сторону и помахала рукой, торопя его. Неужели, несмотря на их разногласия, она обрадовалась его возвращению? Удивительно, как при виде ее ускорялись его шаги и биение сердца. В ответ он поднял руку.

— Бри! — крикнул кто-то совсем близко от корабля.

«Бри»? Озадаченный, Николас замедлил шаги и увидел, как по трапу легко взбегает широкоплечий мужчина. Он видел только его спину, но покрой его одежды, упругая походка показались ему знакомыми.

Сабрина бросилась ему навстречу. Николас заспешил, охваченный тревожным предчувствием. Незнакомец подбежал к Сабрине, и в то же мгновение она оказалась в его объятиях. Он поднял ее и закружил, золотистые волосы, рассыпавшись, свободно развевались. Даже на расстоянии Николас слышал ее радостный смех. Он с удивлением увидел, как этот человек поцеловал ее.

Николас успел подняться по трапу, когда этот явно страстный поцелуй еще длился. В нем начал закипать гнев. Кто этот человек и почему он целует Сабрину? Его жену! Николас скрипнул зубами, его руки сжались в кулаки, но он приказал себе сохранять спокойствие.

— Твой знакомый, полагаю? — грубо спросил он холодным тоном.

Сабрина и незнакомец оторвались друг от друга и повернулись к нему. Бог мой! Это был человек из той кареты. Он улыбнулся Николасу, продолжая обнимать Сабрину за талию с таким видом, который еще больше разжег гнев Николаса.

— Ты! Кто ты такой? — грозно спросил Николас.

— Это я должен задать тебе этот вопрос, — надменно произнес светловолосый мужчина, — поскольку ты находишься на моем корабле.

— На твоем корабле? — растерянно повторил Николас.

— Николас, разреши представить капитана Мэттью Мэдисона, — вмешалась Сабрина, с вызовом глядя на него.

Николас был потрясен. Не было мудрого старого моряка, по-отцовски относившегося к Сабрине. Перед ним стоял этот тип, повеса и, вероятно, негодяй.

— Мэтт, это Николас Харрингтон, граф Уайлдвуд.

Мэдисон пожал плечами.

— Ладно, так его зовут. А что он здесь делает?

— Я — ее муж, — сквозь зубы бросил Николас.

— Муж? — Глаза Мэдисона округлились от удивления, и он обратился к Сабрине: — Это правда?

— Более или менее, — наморщила нос Сабрина.

— Более или менее? — удивленно поднял брови Мэдисон. — Как это, черт побери, понимать?

— Никак, — отрезал Николас. — И я буду признателен, если ты будешь держать руки подальше от моей жены.