Совет Народных Комиссаров.

20 декабря 1917 г.

«Известия» N 257, 21 декабря 1917 г.

Нижепомещаемый документ является предисловием Л. Д. Троцкого к брошюре т. Иоффе «Крах меньшевизма», вышедшей в 1917 г. в Петрограде. Ввиду того, что настоящее предисловие поступило в распоряжение редакции уже после сверстки соответствующего отдела, мы помещаем его, как добавление. Вследствие этого не представилось также возможности комментировать настоящий документ. По своему содержанию он тесно примыкает к отделу «К вопросу об объединении интернационалистов» и характеризует процесс сближения большевиков и междурайонцев.

Ред.

Крушение меньшевизма, как социалистической партии, представляет одно из интереснейших явлений нашей новейшей политической истории. Для поверхностного взора сущность этого крушения маскируется тем, что как раз теперь меньшевизм достиг наивысшего влияния, господствует рука об руку с народничеством – в Советах Рабочих и Солдатских Депутатов, имеет своих собственных министров и через них пытается направлять международные отношения Европы. Но этого господствующего положения меньшевизм как раз и достиг путем окончательного и бесповоротного отказа от независимой социалистической политики и от пролетарской классовой основы. Элементы и симптомы этого перерождения имелись, разумеется, налицо задолго до революции. Но только лихорадочный темп политического развития в революционную эпоху сделал возможным такое катастрофическое превращение оппортунистического крыла рабочего движения в правительственную партию мелкобуржуазного радикализма.

Меньшевизм, как и большевизм, характеризовался прежде всего своим отношением к вопросам русской революции и борющихся в ней сил. С точки зрения меньшевиков, русская революция, как буржуазная, исключала всякую возможность для партии пролетариата бороться за власть или участвовать во власти: предоставляя заранее всю полноту власти буржуазной демократии, меньшевики отводили для социал-демократии чисто оппозиционное положение, возлагая на нее миссию «толкать буржуазию влево». При выборах в Государственные Думы большевики отстаивали тактику «левого блока», т.-е. соглашения с народниками для изоляции либералов. Меньшевики же категорически выступали против этой тактики, при том по двум причинам: 1) левый блок нарушает необходимую политическую самостоятельность пролетариата, 2) изолируя буржуазию, он «толкает» ее вправо.

Правительственные меньшевики последнего призыва понятия не имеют обо всех этих разногласиях и проблемах социалистической тактики; история меньшевистской фракции и в частности самое имя Мартова для них звук пустой. У меньшевиков старшего поколения, занятых сейчас укреплением министерских позиций князя Львова-Церетели, нет времени оглядываться назад и сравнивать принципиальные предпосылки меньшевизма с политической практикой сегодняшнего дня. А между тем такое сопоставление ярче всего характеризует буржуазно-демократическое перерождение меньшевизма: эта партия взяла на себя выполнение тех самых задач, которые она всегда объявляла принципиально несовместными с самостоятельной политикой пролетариата и для выполнения которых она неутомимо призывала грядущую революционную буржуазную демократию. Церетели вступил во Временное Правительство для творческой работы в направлении буржуазной революции. Правительственный меньшевизм фактически совершенно растворился в левом блоке, рука об руку с народниками обслуживая буржуазную власть, занимающуюся упрочением буржуазной революции. Вряд ли легко найти в политической истории другой пример, где бы партия с таким неистовством стала поклоняться тому, что недавно сжигала.

Может, правда, на первый взгляд показаться, что меньшевизм исторически все же оказался прав – хотя и против себя самого: та буржуазная демократия, которую он предвидел и призывал, наконец, объявилась в лице самого меньшевизма, выступающего в теснейшем блоке с народничеством. Однако и такое утверждение, будто, исчезнув как социалистическая партия, меньшевизм оправдал свой собственный исторический прогноз, представляет в сущности только дешевый парадокс. Ибо в борьбе течений внутри русской социал-демократии вопрос шел не о том, существуют ли в России крестьянски-мелкобуржуазные массы, а о том, могут ли эти массы играть руководящую или хотя бы самостоятельную роль в революции.

Мы отрицали это. Городская буржуазная демократия в России в экономическом смысле ничтожна, благодаря глубокому расчленению городского населения на буржуазию и пролетариат. Крестьянство, наоборот, занимает огромное место в общественной жизни. Но в сложных условиях современного буржуазного общества хозяйственно раздробленное и отсталое крестьянство не способно играть руководящую политическую роль. Характерное для капитализма господство города над деревней находит свое яркое выражение и в области политики. Фактически крестьянство вынуждено выбирать между признанием руководства буржуазного либерализма и сотрудничеством с революционным пролетариатом. Нынешнее политическое положение как нельзя лучше подтверждает это. Эсеровски-меньшевистский блок, нашедший преходящую опору в мещански-крестьянских массах, не играет никакой самостоятельной роли. Вся его политика сводится к тому, чтобы связать «революционную демократию» с либеральной буржуазией, т.-е. фактически поставить первую под контроль второй. Если б эта политика увенчалась окончательным успехом, это означало бы конец русской революции: попытки пролетариата вырваться из мертвой петли были бы утоплены в крови, и в результате водворился бы «твердый порядок», направленный целиком против трудящихся масс города и деревни.

К счастью, такая перспектива мало вероятна. Аграрный, продовольственный, промышленный, финансовый вопросы, как и вопрос о войне и мире, стоят слишком остро и требуют слишком радикальных мер для своего разрешения, чтобы буржуазии долго еще удавалось вести за собою – при посредстве блока меньшевиков и эсеров – крестьянские массы. Перестав быть пролетарской социалистической партией, меньшевизм перестал быть партией революционной демократии. Борьба за сплочение этой последней означает поэтому непримиримую борьбу против официального меньшевизма. От успешности этой борьбы зависит ход и исход русской революции.

А. А. Иоффе, автор печатаемого доклада, был делегатом на последней меньшевистской конференции. Он не нашел для себя другого выхода, как полный и окончательный разрыв с полу-либеральной партией мещанства. И это несмотря на то, что т. Иоффе, не будучи меньшевиком, в течение ряда лет вел энергичную борьбу за объединение большевиков с меньшевиками.

Вместе с ним (и с нынешним министром труда Скобелевым) мы издавали в Вене, в самую глухую эпоху контрреволюции, русскую социал-демократическую газету «Правда». Одним из лозунгов газеты было объединение обеих основных фракций русской социал-демократии. Это не значит, что мы не видели тогда опасных сторон меньшевизма. Наоборот, мы систематически критиковали приспособленчество, легализм во что бы то ни стало, тяготение к чистому парламентаризму, предсказывая, что при соответственных условиях все это может развернуться в европейский правительственный социализм. Но мы считали, что объединение большевиков с меньшевиками в одной нелегальной организации создало бы могущественное противодействие меньшевистскому оппортунизму и повело бы к быстрой изоляции его правого крыла. Были ли мы правы или нет, сейчас невозможно проверить. Во всяком случае развитие пошло другими путями. Линии большевизма и меньшевизма расходились все более, а революция, выдвинув на политическую арену широкие мещански-крестьянские массы, окончательно передвинула меньшевизм на не-пролетарскую базу.

В рядах самого меньшевизма сложилась, под руководством т. Мартова, оппозиция против буржуазного перерождения той фракции, в создании которой т. Мартову принадлежала первая роль. Но эта оппозиция, выдвигая одни стороны меньшевизма против других, по крайней мере столь же законных, его сторон, гораздо более сильна в критике, чем в области революционно-политических выводов. Ее политика имеет пассивно-выжидательный характер: невхождение в буржуазное правительство, но и не борьба за власть. Только это обстоятельство и объясняет нам, каким образом, расходясь с официальным меньшевизмом во всех основных вопросах, эта группа остается в рамках меньшевистской организации. Но этим самым она лишает себя притягательной силы. Политика, которая не мешает оставаться в одной партии с Даном, Церетели и пр., не может быть политикой революции.