Закат Костер багряный на небе бледном Зарделся пышным снопом средь мглы, Вздымая клочья седого дыма, Роняя искры на грудь земли. Все разгораясь в пустыне неба, Огнепалящий призыв он шлет, Кого-то кличет из темной дали, Кому-то вести он подает. И кто-то верный, и кто-то дальний Спешит по миру в ответ ему, Струит дыханье, и гнет деревья, И шепчет: Вижу! Гаси! Гряду! «Я живу в пустыне, вдали от света…»
Я живу в пустыне, вдали от света, Один ветер вольный вокруг гуляет. Не нужна мне только свобода эта, И что делать с нею, душа не знает. Не ищу я больше земного клада, Прохожу все мимо, не глядя в очи, И равно встречаю своей прохладой Молодых и старых, и дни, и ночи. Огоньки мигают чужих желаний… Вот подходит утро в одежде сизой, Провожаю ночь я до самой грани И целую край золотистой ризы. В башне В башне высокой, старинной Сестры живут. Стены увешаны тканями длинными, Пахнет шелками – желтыми, синими, Душен уют. К пяльцам склонясь прилежно, Сестры ковер вышивают, Сестры не знают, Что за высоким окном, Что за оградой зеленой. Только закат зачервленный Глянет порою в окно, Только туманы росистые Ткут по ночам волшебство. Трудно распутать мотки шелковистые, Путаный, трудный узор… Сестры, дружные сестры, Строгий держат дозор. Шелк зацепляет за нежные пальцы, Пальцы руки терпеливой… Кто-то несется за башней высокой, Машет горящею гривой! Младшая смотрит в окно, Отблеск упал на нее, Щеки румянцем ожег. Взор застилает весть заревая — Кто там несется, пылая? Может быть – рок? Старшая строго следит, Скоро ль закат догорит. Нет, ничего… Даль угасает — Снова прозрачен и смирен взор, Сестры прилежно ковер вышивают — Путаный, трудный узор… Сестры, дружные сестры. Месячный луч, Ласков, певуч, Старшей скользнул по руке, Перстень блеснул в темноте. Что ей вещает реющий свет – Зов или запрет? Строго по-девичьи младшая ждет, Скоро ли месяц зайдет?.. Стены покрыты тканями длинными, Пахнет шелками желтыми, синими, В пяльцах некончен ковер. В башне высокой, старинной Сестры держат дозор. Рядом, в соседнем покое, Третья сестра живет, Это – сестра любимая, Нет с ней забот. В окна она не заглянет, Солнечный луч не поманит, Месяц ее не зовет. Чуть шелестя, Взад и вперед Ходит она. Ходит, и робкие пальцы Легкую ношу сжимают — Что-то, свернув в одеяльце, Носит она и качает. Это – печаль ее чистая В ткань шелковистую вся запелената. Носит, пестует, качает, Песней ее умиряет: «Тише, сестры, потише, Ровно теперь она дышит. Вы не слыхали? С вечера долго металась — Я испугалась, Уж не больна. ли? Спи до утра, дитя, Уж занялась заря, Ах, как устала я! Вырастешь – мы с тобой Будем играть судьбой, Песни слагать небывалые. Будет нам жизнь светла… Слышу я пенье пасхальное. Спи, моя близкая, дальняя, Спи до утра!» Взад и вперед Ходит, поет, Тихо шаги отдаются. Сестры над ней не смеются, Это – сестра любимая. Дни уплывают неслышно, – Нынче, как день вчерашний, В строгой, девичьей башне. Ночью Ты не спишь? Разомкни Свой закованный взор, Там за гранью земли Есть престол лунных гор, И затеплился мир, Как уснувший сапфир… Что мне делать с тобой! Многожалой змеей Все пути заплелись… Помнишь, в южной стране Есть седой кипарис? Каменеет, скорбя, Богомолец вершин, А под ним – чешуя Светопенных глубин! Cкopo Вестник придет С чужедальних сторон — Вдруг послышится звон С колокольных высот, Вспыхнут звездно слова, Кинут сердцу призыв, И замолкнет судьба, В знаках все затаив. Из-за мглистых завес И угрозы ночной — Слушай шорох чудес В этой тьме огневой! 1907. Декабрь Петербург |
