«У меня были женские, теплые руки…» У меня были женские, теплые руки, Теперь они стали холодные. Были разные встречи и боли разлуки, И сердце заклинало несвободное. Но давно отгорели мои заклинания. Все, что бывает, – мне жизнью даровано, Я ни на кого не смотрю с ожиданием, Не говорю никому речей взволнованных. Но мне кажется, что жить так дольше не стоит, И боль во мне неизлечимая, — Ко мне не подойдет, меня не укроет, Самое святое, любимое. 1911
«Благодарю Тебя, что Ты меня оставил…» Благодарю Тебя, что Ты меня оставил С одним Тобой, Что нет друзей, родных, что этот мир лукавый Отвергнут мной, Что я сижу одна на каменной ступени – Безмолвен сад — И устремлен недвижно в ночные тени Горящий взгляд. Что близкие мои не видят, как мне больно, Но видишь Ты. Пускай невнятно мне небесное веленье И голос Твой, Благодарю Тебя за эту ночь смиренья С одним Тобой. 1911 «Благослови меня служить Тебе словами,…» Благослови меня служить Тебе словами, — Я, кроме слов, не знаю ничего — Играя, их сплетать причудливо венками Во имя светлое Твое. Пошли меня слугой в далекие державы И засвети передо мной свой Лик. В веселии моем – увидят Твою славу, И в немощи моей – как Ты велик. Дозволь, чтоб песнь моя казалась мне забавой, А дух сгорал в любви к Тебе – дозволь! Пока не тронешь Ты души моей бесправой, Слова немеют в тягости неволь, А в сердце стыд и горестны боль. 1911 «Я хочу остаться к Тебе поближе…» Il у avait de ces nonnes que 1'оn surnomme dans de рауs les coquettes de Dieu. Я хочу остаться к Тебе поближе, Чтобы всякий час услыхать Твой голос, Мои руки бисер жемчужный нижут, Перевить им пышный, зернистый колос. Этот колос поле Тебе напомнит, Он, как злак в земле, в моих косах темных. И одну лишь лилию с горных склонов Я заткну за пояс, за шнур плетеный. Твой любимый цвет – голубой и белый, Твоя Мать, я знаю, его носила. Видишь, я такой же хитон надела, Рукавом широким себя прикрыла. У пречистых ног я сажусь, стихая, Ярким светом в сердце горит виденье. Ты любил Марию, но честь благая Ведь и мне досталась в моем смиреньи. Став рабой Твоей – стала я царицей, Телом дева я и душой свободна. Кипарисный дух от одежд струится… Ты скажи – такой я Тебе угодна? 2 августа 1911 «Он мне позволил не ведать тайное…» Он мне позволил не ведать тайное И жить не помня, не жалея, Сказал: пой песни свои случайные, Я позову тебя позднее. И я осталась здесь за оградою, Близ отчего блуждаю дома — Исполнен горькой мой дух усладою, Все здесь изведано, знакомо. Сыграю песню порой недлинную, Сплету венок из маргариток. Он мне позволил творить невинное, Свернув и спрятав вещий свиток. Смотрю на окна. Стою недвижимая И знаю – ты неотвратимо: Пока закрыто мне непостижимое (Я вся во власти, в снах природы) — Хочу – простое, но волю – тайное, И медлю, торопить не смея… Пытаюсь снова вязать случайное — Он позовет меня позднее. 1911 «Дремлет поле вечернее, парное…» Дремлет поле вечернее, парное, Рдея навстречу дням грядущим. Стихает сердце прел ним благодарное, Перед тихим, глубоким и ждущим — Рядом желтые сжатые полосы, Отгорев, полегли в смирении. И ни шепота трав, ни птичьего голоса В красном, немом озарении. Священно поле в час повечерия. И не нужно слов и моления… Вся молитва в безбрежном, благом доверии К небу и смерти, к земле и к рождению. 30 августа 1911 «Я прошла далеко, до того поворота…» Я прошла далеко, до того поворота, И никого не встретила. Только раз позвал меня кто-то, Я не ответила. Не пройти, не укрыться средь черного леса Без путеводных знамений. И от взоров тревожных скрывает завеса Мерцание пламени. Отчего так печальны святые страны? Или душа застужена? Или из дому вышла я слишком рано, Едва разбужена? 31 августа 1911 вернутьсяБыли такие монашки, которых местные жители прозвали Божьими кокетками. Гюисманс (фр.). |
