— Ciamar a tba tu, то chridhe? — неожиданно сказал Джейми. Это было его обычное обращение к Брианне, начало вечернего урока гэльского языка, но тон сегодня был совсем другим… голос Джейми прозвучал как-то очень тихо, очень мягко… «Как дела, милая?» Рука Джейми перевернулась и накрыла руки Брианны, сжав длинные пальцы дочери.

— Tba migle mhath, atbaif, — ответила она, немного удивленная. «Все хорошо, отец». Обычно Джейми начинал урок после ужина.

А он медленно протянул руку и прижал ладонь к животу Брианны.

— Anen fhirinn a tbagad? — спросил Джейми. «Ты правду мне говоришь?»

Я закрыла глаза и только теперь поняла, что сдерживаю дыхание. Ну что ж, может, и ни к чему выкладывать Джейми все новости, в конце-то концов. Я глубоко вздохнула. Теперь я поняла, почему он был так напряжен, так натянут; он уже знал, и какой бы ценой ни далось ему это знание, он уже справился с главным и теперь был нежен с Брианной.

Она не настолько хорошо знала гэльский, чтобы перевести его вопрос, но тем не менее прекрасно поняла, что имеет в виду отец. Она несколько мгновений молча смотрела на него, оцепенев, а потом подняла его руку, прижала к щеке, склонив голову, и длинные волосы, упав, скрыли ее лицо.

— Ох, па, — прошептала она наконец. — Мне так жаль…

Она продолжала сидеть неподвижно, держа его руку так, словно это был спасательный круг.

— Ладно, mannsacbd, — мягко произнес Джейми. — Все будет в порядке.

— Нет, не будет, — возразила Брианна странно звенящим голосом. — Никогда уже все не будет в порядке. И ты это знаешь.

Джейми бросил на меня короткий растерянный взгляд. Но я ничего не могла сейчас подсказать ему. Он глубоко вздохнул, взял Брианну за плечи и легонько встряхнул.

— Все, что я знаю, — ласково сказал он, — так это то, что я тут, рядом с тобой, и твоя мать тоже здесь. Мы не позволим, чтобы тебе причинили боль, чтобы тебя заставили стыдиться. Никогда. Ты слышишь?

Брианна не ответила, она даже не посмотрела на отца, а продолжала сидеть, уставившись в собственные колени, спрятав лицо в роскошных прядях волос. Девичьи волосы, густые, ничем не связанные. Рука Джейми коснулась их, погладила Брианну по щеке, потом его палец зацепил подбородок дочери… ей пришлось поднять голову и посмотреть ему в глаза.

— Лиззи права? — спросил он негромко. — Это было насилие?

Брианна резко отвернулась и уперлась взглядом в свои руки, невольно сжавшиеся в кулаки, — и этот жест был таким же ответом, как и ее кивок.

— Я и не подозревала, что она знает. Я ей ничего не говорила.

— Она догадалась. Но это ведь не твоя вина, так что незачем об этом и думать, — твердо заявил Джейми. — Ну-ка, иди ко мне, a leannan. — Он потянулся к Брианне и неловко притянул ее к себе, на свою скамью.

Дубовые доски тревожно скрипнули под их объединенным весом, но Джейми потрудился на славу, сооружая нашу мебель; и построил ее в лучших шотландских традициях; скамья могла выдержать и шестерых таких, как он. Брианна, несмотря на свой замечательный рост, в объятиях Джейми вдруг показалась совсем маленькой, ее голова уютно пристроилась на его плече… А он нежно поглаживал ее волосы и негромко бормотал разную ерунду, наполовину по-гэльски.

— Я позабочусь, чтобы ты нашла хорошего мужа, и чтобы у твоих детишек был добрый отец… — Клянусь тебе в этом, а nighean…

— Я ни за кого не могу выйти замуж, — приглушенно произнесла Брианна. — Это было бы нечестно. Я ничего никому не могу дать, потому что люблю Роджера А Роджер теперь меня не захочет. Когда он узнает…

— Для него не должно быть никакой разницы, — заявил Джейми, крепче прижимая к себе дочь, почти с яростью… как будто он надеялся силой объятий все вернуть на свои места. — Если он достойный человек, для него это не будет иметь значения. А если не так… ну, тогда он просто тебя недостоин, и я его разорву в клочья, а потом пойду и сам найду для тебя мужчину получше.

Брианна нервно рассмеялась, но ее смех тут же превратился в рыдание, и она снова зарылась лицом в отцовское плечо. Он гладил ее по спине, укачивал и непрерывно что-то приговаривал, словно она была крошечной девчушкой, разбившей коленку… а его глаза поверх головы Брианны глянули на меня.

Я не плакала, когда Брианна рассказала мне обо всем; матери вообще существа очень сильные. Но сейчас она меня не видела, а Джейми на несколько мгновений взвалил мою ношу на свои плечи.

Да ведь и она не плакала, когда рассказывала обо всем мне. Но сейчас… сейчас она цеплялась за отца и рыдала, и я подумала, что в ее слезах столько же облегчения, сколько и горя. А он просто держал ее в объятиях, позволяя выплакаться от души, и снова и снова гладил ее волосы, глядя на меня.

Я промокнула глаза рукавом, и Джейми улыбнулся мне, едва заметно. Брианна наконец успокоилась и испустила долгий-долгий вздох, а Джейми похлопал ее по спине.

— Я вообще-то проголодался, Сасснек, — сказал он. — И к тому же мне кажется, что всем нам не помешало бы сейчас выпить по капельке, а?

— Точно, — согласилась я и откашлялась. — Я пойду и принесу молока из чулана.

— Ну, знаешь, я не это имел в виду, когда говорил «выпить»! — возмутился Джейми.

Не обращая внимание на то, что и Джейми, и Брианна разом захихикали, я толчком распахнула дверь домика и вышла.

Ночь снаружи была холодной и ясной, осенние звезды сверкали над нами. Я была одета слишком легко, а уж лицо и руки сразу начало пощипывать от холода, но я все равно стояла неподвижно, позволяя ночному воздуху проникнуть в дом, давая ему возможность смыть напряжение последнего получаса.

Вокруг было совершенно тихо; кузнечики и цикады давным-давно передохли или зарылись в землю вместе с вороватыми мышами; скунсы и опоссумы прекратили наконец свои безостановочные поиски еды и завалились спать, и смотрели теперь свои зимние сны… роскошный жир, нажитый летними трудами, надежно согревал их. Лишь волки продолжали охотиться в холодные, звездные осенние ночи, но они бежали сквозь лес бесшумно, мягко ступая мохнатыми лапами по замерзшей земле…

— И что же мы теперь будем делать? — негромко спросила я, обращая свой вопрос к бесконечной глубине огромного темного неба над головой.

Никто мне не ответил только ветер прошуршал в еловых ветвях; никакого ответа я не услышала, только слабое эхо моего вопроса — едва слышное «мы…» — прозвенело в моих ушах. Ну, по крайней мере, в этом уже что-то было; что бы ни случилось, никто из нас не останется одиноким перед лицом судьбы и грядущих событий. И в конце концов я решила, что на данный момент другого ответа мне и не нужно, я уже услышала то, что мне было необходимо услышать.

Когда я вернулась в хижину, Джейми и Брианна все еще сидели рядышком на скамье, сблизив рыжие головы, и их волосы светились, ловя отблески огня. Запах горечавки смешался с острым духом горящих сосновых поленьев, да еще по комнате плыл аромат тушеной оленины, приправленной травами… и я вдруг поняла, что жутко проголодалась.

Я тихо прикрыла за собой дверь и задвинула тяжелый засов. Потом подошла к очагу и поправила огонь, после чего заново накрыла на стол, достав из буфета буханку свежего хлеба, принесла из кладовки глиняный горшок с несоленым маслом. В кладовке я задержалась на несколько мгновений, оглядывая уставленные припасами полки.

«Во всем доверься Господу, всегда моли его о руководстве. А если тебя одолели сомнения — поешь хорошенько». Такой совет дал мне однажды францисканский монах, и в целом я находила подобное наставление весьма полезным. Так что я прихватила еще кувшин с вареньем из черной смородины, маленький круг козьего сыра и бутылку вина из бузины, чтобы было чем запить еду.

Когда я вернулась в комнату, Джейми что-то негромко говорил Брианне. Я закончила приготовления к ужину, прислушиваясь к гудению его низкого голоса, действовавшего на меня весьма успокоительно… и на Брианну тоже.

— Я постоянно думал о тебе, когда ты была маленькой, — говорил Джейми, обращаясь к Бри, говорил необычайно мягко и нежно. — Я думал о тебе, когда жил в пещере; я представлял, как держу тебя на руках, крошечное дитя… Я просто видел тебя, ощущал, прижимал к сердцу и пел тебе песни, глядя на звезды в небе…