Потом я уловила, что шум снаружи как-то изменился, голоса толпы зазвучали иначе, — и приостановила прием, чтобы посмотреть, кто это прибыл. Солнечный луч отразился от чего-то металлического на другом краю большой поляны, и не один лишь Джейми мгновенно схватился за ручье или кинжал.

Они выходили на солнце строевым шагом, хотя их барабаны и звучали чуть слышно, издавая лишь мягкое «там-там»… палочки едва касались натянутой кожи. Стволы мушкетов были устремлены в небо, широкие палаши качались, как скорпионьи хвосты, и они появлялись из тени густой рощи, как вспышки алого огня… по двое, и зеленые килты колыхались вокруг их колен.

Четыре, и шесть, и восемь, и десять… Я молча считала, вместе со всеми остальными. Их оказалось сорок; взгляд каждого был устремлен прямо перед собой, они не смотрели ни вправо, ни влево, и молчали, и лишь приглушенный топот ног да гул барабанов сопровождали их появление…

Я увидела, как на другой стороне поляны встал со своего места Макнейл из Ягодной Поляны; вокруг него произошло легкое движение, и тут же его люди очутились возле него. Мне не нужно было смотреть по сторонам, чтобы убедиться: вокруг происходит то же самое. По всему горному склону мужчины собирались возле своих предводителей, не сводя глаз с пришельцев.

Но я оглянулась в поисках Брианны… и ничуть не удивилась, обнаружив, что она уже стоит рядом со мной, держа на руках младенца, пристально глядя через мое плечо.

— Кто они такие? — спросила Брианна, понизив голос, и я словно услышала эхо этого вопроса, пробежавшее по толпе приехавших на Собрание людей, как круги по воде.

— Шотландский горный полк, — ответила я.

— Это я вижу, — ядовито произнесла дочь. — Но они друзья или враги?

Да уж, вопрос был что надо… и в самом деле, явились они сюда как шотландцы, или как солдаты? Но я не знала ответа, и никто здесь его не знал, судя по напряжению и сосредоточенности толпы. Конечно, бывали такие случаи, когда войска являлись с целью разогнать непокорное, буйствующее сборище людей. Но при чем тут абсолютно мирное собрание, у которого нет ни единой политической цели?

Но ведь были времена, когда простое скопление такого количества шотландцев в одном месте уже само по себе было политической декларацией, и большинство из присутствующих отлично помнили эти времена. Гул голосов стал громче, в гэльском говоре прорезались шипящие страстные звуки, и по склону горы словно пронесся порыв ветра, предвещавшего бурю…

Солдат было сорок, и они были вооружены мушкетами и палашами. А на горе собралось две с лишним сотни шотландских мужчин, и большинство из них было вооружено, да к тому же многих сопровождали рабы и слуги. Но здесь были еще и женщины, и множество детей…

Я подумала о днях, последовавших после битвы при Каллодене, и, не оглядываясь, сказала Брианне:

— Если что-нибудь случится… вообще что-нибудь… хватай ребенка и прячься в скалах.

Передо мной внезапно возник Роджер, пристально смотревший на солдат. Он даже не глянул на Джейми, просто бесшумно подошел к нему и встал плечом к плечу, и они загородили нас с Брианной, как незыблемая стена. И по всему склону происходило то же самое; женщины ни на шаг не сдвинулись с места, но их мужчины вышли вперед, прикрывая семьи. И если бы кто-то со стороны посмотрел на все это, он мог бы решить, что женщины просто куда-то исчезли, растворились, стали невидимыми… и на склоне остались только неумолимые фаланги шотландских горцев.

Но вот еще двое появились из тени деревьев; верховой офицер — и рядом с ним адъютант, державший в руках развевающееся знамя полка. Пришпорив коней, они проскакали мимо строя солдат к краю толпы. Я видела, как адъютант наклонился в седле и что-то спросил у офицера; видела, как голова офицера повернулась, — он что-то ответил…

Потом офицер выкрикнул приказ, и солдаты стали по стойке «вольно», опустив приклады ружей на землю и чуть расставив ноги в клетчатых чулках. Офицер повернул коня на толпу, медленно прокладывая себе путь; люди расступались весьма неохотно.

Он явно направлялся к нам; я видела, что его глаза уже издали отыскали Джейми, такого заметного благодаря росту и ярким, пылающим на солнце волосам цвета осенних листьев клена.

Приблизившись к нам, офицер натянул поводья и снял кожаную шапку. Потом соскользнул с седла на землю, сделал два шага по направлению к Джейми и сдержанно, официально поклонился.

Он был человеком невысоким, но плотным, а лет ему было, пожалуй, около тридцати; темные глаза блестели, как начищенный латный воротник, охватывавший его горло. Теперь, вблизи, я увидела то, чего не могла рассмотреть издали, — маленький кусочек металла, приколотый на плече его красного мундира… потертая, старая, почти лишившаяся блеска позолоченная брошь…

— Меня зовут Арчи Хайз, — раскатисто, чисто по-шотландски, сказал офицер. Его темные глаза с надеждой смотрели в лицо Джейми. — Мне сказали, вы знаете кое-что о моем отце.

— Мне надо кое-что тебе сказать, — обратился к Джейми Роджер. Ему далеко не сразу удалось остаться с Джейми Фрезером наедине. Фрезер был нужен сразу всем; едва ли не каждый хотел перекинуться с ним словечком, спросить о чем-то. Но вот сейчас наконец рядом с Джейми никого не было; он сидел на длинном бревне, как на троне, — но, к счастью, прием подданных закончился. Джейми посмотрел на Роджера, вскинув брови, но тем не менее кивком предложил сесть рядом.

Роджер сел на бревно. Ребенок был с ним, Брианна и Лиззи готовили обед, а Клэр отправилась навестить Камеронов с острова Флер, раскинувших лагерь неподалеку от Фрезеров. Вечерний воздух наполнился запахом дыма многочисленных костров. Правда, в кострах горело дерево, а не торф, но все равно это напоминало Шотландию, подумал Роджер.

Блестящие глаза Джейми остановились на головке маленького Джемми, покрытой медным пухом, сверкавшим в свете огней. Он протянул руки, и Роджер, заколебавшись лишь на долю секунды, осторожно отдал ему спящего младенца.

— Balach Boidbeach, — пробормотал Джейми, когда малыш шевельнулся во сне. — Ну-ну, Рыжий, все в порядке. — Он посмотрел на Роджера. — Ты что-то хотел мне сказать?

Роджер кивнул.

— Да, хотя это и… ну, не от меня лично. Можно сказать, что это послание, которое через меня должно быть передано третьему лицу.

Джейми вопросительно приподнял одну бровь, и этот жест так напомнил Роджеру Брианну, что он внутренне вздрогнул. Чтобы скрыть это, он поспешно откашлялся.

— Я… э-э… в общем, когда Брианна ушла через стоячие камни на Крэйг-на-Дун, мне пришлось ждать несколько недель, прежде чем я смог последовать за ней.

— И? — Джейми сразу встревожился, но такое с ним происходило каждый раз, когда при нем упоминали о каменных кругах.

— Я тогда поехал в Инвернесс, — продолжил Роджер, неотрывно глядя на тестя. — Я остановился в доме, в котором жил мой отец, и часть времени потратил на то, чтобы привести в порядок оставшиеся бумаги; отец тщательно хранил все полученные письма и вообще всякий бумажный хлам.

Джейми кивнул, явно не понимая, к чему Роджер клонит, но из вежливости не решаясь прервать его.

— И я нашел там одно письмо. — Роджер глубоко вздохнул, чувствуя, как сердце в его груди ускорило ритм. — Я выучил его наизусть, думая, что если мне удастся найти Клэр, я смогу пересказать ей текст. Но когда я ее нашел… — Роджер пожал плечами. — Я совсем не был уверен, что следует ей говорить о нем… ей или Брианне.

— И теперь ты спрашиваешь меня, следует ли ознакомить Клэр с этим письмом? — Брови Фрезера, густые и рыжие, взлетели вверх, выражая крайнее удивление.

— Пожалуй, да, спрашиваю. Но вообще-то, когда я хорошо подумал, мне пришло в голову, что это письмо, возможно, гораздо больше касается тебя, чем их. — Но содержание письма было таково, что Роджера охватило легкое сочувствие к Фрезеру. — Ты знаешь, что мой отец был священником? Письмо было адресовано ему. Может быть, оно было написано в качестве исповеди, тайна которой хранится свято… но мне кажется, смерть позволяет взломать печать молчания.