— Еще дня два, пожалуй, — сказала я. — Если мы хотим использовать эти ягоды в лечебных целях, мы можем набрать их сейчас. Но я хочу сделать из них вино, и еще высушить часть, как изюм… но они будут кислыми, потребуется много сахара. Так что лучше подождать до того момента, когда ягоды будут готовы вот-вот осыпаться со стебельков.

— Ладно, подождем. Какой у нас тут ориентир? — Брианна посмотрела по сторонам и улыбнулась. — Нет, погоди, не говори… ага, вон та большая скала, что похожа на голову ирландца.

— Очень хорошо, — одобрительно кивнула я. — Верно, этот ориентир не меняется в зависимости от времени года.

Дойдя до берега небольшого ручья, мы разделились и неторопливо пошли вниз по течению. Я велела Брианне собирать кресс-салат, а сама бродила между деревьями в поисках хороших грибов.

Но я постоянно присматривала за Брианной во время своих поисков, одним глазом глядя в землю, а другим — на дочь. Она подобрала юбки и по колено забралась в воду, выставив напоказ удивительно длинные, мускулистые бедра; Брианна медленно брела по ручью, выискивая кресс-салат.

С ней что-то было не так, и это продолжалось уже много дней. Сначала я решила, что ее внутреннее напряжение связано с новизной обстановки, в которой она оказалась. Но за последние недели они с Джейми наладили между собой неплохие отношения, и теплая привязанность между отцом и дочерью росла, хотя оба они все еще заметно страдали от стеснительности. Однако они восхищались друг другом — а я восхищалась, видя их вместе.

И все равно Брианну что-то тревожило. Прошло уже три года с тех пор, как я ушла от нее… и четыре с того дня, как она оставила меня, чтобы жить самостоятельно, и конечно же, Брианна изменилась за это время; она стала уже совершенно зрелой женщиной. И я не могла теперь с такой легкостью читать ее мысли, как прежде. Она научилась тому же фокусу, которым отлично владел Джейми, и прятала сильные чувства за маской полной безмятежности… да, в этом они тоже были одинаковы.

Я затеяла сегодняшнюю экспедицию отчасти именно ради того, чтобы поговорить с дочерью по душам наедине; дома это было невозможно из-за Джейми, Яна, Лиззи и постоянного потока арендаторов и прочих визитеров, являвшихся повидать Джейми. А если то, что я заподозрила, было правдой, то разговор предстоял непростой и совершенно не предназначенный для посторонних ушей.

К тому времени, когда моя корзина уже наполовину заполнилась толстыми, сочными свинушками, мокрая Брианна выбралась из ручья, до отказа набив свою корзинку влажными листьями кресс-салата и аппетитными стеблями хвоща, сходившимися к верхушке конусом.

Брианна вытерла ноги подолом нижней юбки и мы уселись рядышком под здоровенными каштанами. Я протянула дочери флягу с сидром и подождала, пока она напьется. А потом без всяких предисловий спросила:

— Это Роджер?

Она бросила на меня быстрый пораженный взгляд, в глубине ее глаз что-то вспыхнуло… а потом я увидела, что так долго державшее Брианну напряжение ослабело.

— А я-то все гадала, можешь ли ты по-прежнему это делать, — сказала она.

— Делать что?

— Читать мои мысли. Я вроде как даже надеялась, что ты этим снова займешься. — Широкий рот Брианны неловко скривился, пытаясь улыбнуться.

— Ну, в последнее время мне не хватало практики, — сказала я. — Но это поправимо. — Я подняла руку и отвела упавшие волосы с лица дочери. Брианна посмотрела вроде бы на меня, но как-то мимо, стыдясь встретиться со мной взглядом. Словно откликаясь на ее настроение, в глубине леса жалобно прокричал козодой.

— Все в порядке, детка, — негромко сказала я. — Какой у тебя срок?

Из груди Брианны вырвался долгий, шумный вздох. Все черты ее лица словно обмякли.

— Два месяца.

Теперь она наконец посмотрела мне прямо в глаза, и я вздрогнула, потрясенная переменой в ее взгляде, происшедшей за то время, что она провела с нами. С одной стороны, ей стало совершенно по-детски легче от того, что она наконец поделилась этим секретом, доверилась матери, которая знает, как со всем этим справиться. Но с другой… тут крылось что-то еще, и Брианна не ожидала от меня, что я найду средство излечить что-то другое. И меня вдруг охватила растерянность.

Брианна сжала мою руку, словно утешая меня, и немного подвинулась назад, прислонившись спиной к стволу дерева, вытянув длинные голые ноги.

— Так ты это знала?

Я придвинулась поближе к ней, довольно неуклюже.

— Ну, я подозревала, но я не знала наверняка… не знала, что знаю, если ты понимаешь, о чем я. — Впрочем, глядя на Брианну теперь, я отчетливо видела все признаки: особую бледность кожи и ее несколько изменившийся оттенок, и то и дело обращавшийся внутрь взгляд… Мне следовало давным-давно это заметить, но после долгой разлуки, переполненная чувствами — я утратила бдительность. Да еще переживания по поводу отношений Брианны и Джейми, и болезнь малышки Лиззи, и тревога за Роджера..

И именно эта тревога вдруг выросла в моем сердце до беспредельности.

— Ох, господи Иисусе, Роджер!

Брианна кивнула, и ее лицо показалось мне еще более бледным в отсвете золотого света, сочившегося сквозь осеннюю листву каштанов над нашими головами. Брианна выглядела сейчас как больная желтухой, и удивляться тут было нечему.

— Уже около двух месяцев прошло. Он бы должен был уже сюда добраться… если ничего не случилось.

Я быстро произвела в уме кое-какие подсчеты.

— Два месяца, да, и уже ноябрь на подходе. — Ковер палой листвы под нами был мягким и пышным, желтым и коричневым… на слое старых сухих листьев лежали только что упавшие — с деревьев гикори и каштанов… Сердце у меня упало куда-то в желудок. — Бри… ты должна вернуться.

— Что? — Она резко вскинула голову. — Вернуться куда?

— К камням. — Я взволнованно взмахнула руками. — В Шотландию, и назад, домой!

Она вытаращила глаза, потом нахмурилась.

— Сейчас? Да почему же?

Я глубоко вздохнула, чувствуя, как во мне бурлят тысячи самых разных эмоций. Опасения за Брианну, страх за Роджера, отчаянная печаль из-за Джейми, которому вряд ли удастся когда-нибудь увидеть свою дочь… И горе из-за неминуемой разлуки с Бри.

— Ты можешь пройти сквозь камни, будучи беременной. Это мы знаем наверняка, потому что я ведь прошла через круг, когда носила тебя под сердцем. Но, милая… ты не можешь провести ребенка через… через все это, просто не можешь, — закончила наконец я совершенно беспомощным тоном. — Ты же знаешь, как это происходит. — Три года миновало с того дня, когда я прошла сквозь круг стоячих камней, но ощущения этого перехода до сих пор вспоминались слишком живо.

Глаза Брианны потемнели, а от лица отхлынула кровь, и оно стало совершенно белым.

— Ты не можешь провести сквозь камни ребенка, — повторила я, пытаясь взять себя в руки и рассуждать логически. — Это то же самое, что прыгнуть в Ниагарский водопад с младенцем на руках. Ты должна вернуться домой до того, как он родится… — Я замолчала, подсчитывая. — Да, скоро ноябрь. С конца ноября и до марта корабли из колоний не выходят. А до марта тебе ждать нельзя… тебе ведь предстоит два месяца плыть через Атлантику, у тебя уже будет слишком большой срок, шесть или семь месяцев. И даже если во время плавания у тебя не начнутся преждевременные роды — а такое плавание может убить и ребенка, и вас обоих, — тебе придется еще ехать верхом тридцать миль до камней, а потом совершить переход, а потом срочно искать помощь в своем времени… Брианна, это невозможно! Ты должна отправиться прямо сейчас, как только мы все организуем!

— А если я уеду сейчас — разве я могу быть уверена, что попаду точно в нужное мне время?

Она произнесла это тихо и ровно, однако ее пальцы жестоко терзали ткань сорочки.

— Ты… я думаю… ну, я же попала, — сказала я, и наконец-то охватившая меня паника начала ослабевать, уступая место рациональному мышлению.

— У тебя на той стороне был папа. — Брианна внимательно посмотрела на меня. — Хотела ли ты вернуться к нему или нет, все равно твои чувства были достаточно сильными… папа мог тебя туда вытянуть. Или меня. Но его больше нет. — Лицо Брианны на мгновение окаменело, но потом расслабилось. — Роджер знал… знает, — поправила она себя, — как совершить переход. В тетради Джейлис Дункан сказано, что для прохода сквозь камни можно использовать драгоценности… как защиту и определитель направления.