Он выглядел куда хуже, чем в тот день, когда я в последний раз его видела… впрочем, это еще мягко сказано. Он был без шляпы, ею волосы и борода спутались в единый нераздельный ком, а вместо одежды на его теле висели невообразимые лохмотья. И еще он был босиком, причем одна нога была обмотана какими-то грязными тряпками, и он отчаянно хромал…
Он сразу увидел меня — и остановился, ожидая, пока я подойду поближе.
— Рад тебя видеть, — сказал он. — А я-то гадал, кого я встречу первого.
Голос Роджера звучал глухо и тихо, и я подумала, что он, пожалуй, не обменялся ни словом ни с кем после того, как мы расстались в горах.
— Твоя нога, Роджер…
— Это неважно. — Он схватил меня за руку. — Как они? Малыш? И Брианна?
— Они прекрасно себя чувствуют. Все в доме сейчас. — Голова Роджера повернулась к хижине, и я добавила: — У тебя сын.
Он вздрогнул и уставился на меня; зеленые глаза расширились от изумления.
— Так он мой? У меня сын?
— Полагаю, это так, — сказала я. — Ты ведь здесь, разве не так?
Изумление — а вместе с ним и надежда, как я только теперь поняла, — медленно угасли. Он заглянул мне в глаза и, похоже, понял, какие чувства меня охватили, потому что улыбнулся… не слишком весело, просто вежливо приподнял уголки губ… но все-таки улыбнулся.
— Я здесь, — кивнул он и снова повернулся к хижине, дверь которой была распахнута.
Джейми, в рубашке с закатанными рукавами, сидел за столом плечо к плечу с Брианной, и, хмурясь, рассматривал рисунки дома, в которые Брианна тыкала пером. Оба они были основательно перепачканы чернилами, но такое случалось каждый раз, когда они принимались обсуждать разные архитектурные детали. Младенец мирно посапывал в колыбельке рядом с ними, Брианна рассеянно покачивала ее одной ногой. Лиззи пряла, сидя у окна, тихонько напевая себе под нос в такт вращению колеса.
— Какая милая сценка, — пробормотал Роджер, останавливаясь перед порогом. — Просто стыдно нарушать такую идиллию.
— А что, у тебя есть выбор? — спросила я.
— Ну да, есть, — ответил он. — Но я уже все решил. — И он решительно вошел внутрь.
Джейми, как всегда, мгновенно отреагировал на тень, возникшую в дверном проеме; он оттолкнул Брианну в сторону и метнулся к пистолетам, висевшим на стене. Он успел направить один из них прямо в грудь Роджеру, прежде чем осознал, кто это такой… и опустил оружие с коротким неприязненным восклицанием.
— А, это ты, — сказал он.
Младенец, бесцеремонно разбуженный суетой и грохотом опрокинувшейся скамьи, загудел, как паровоз. Брианна выхватила его из колыбели и прижала к груди, безумным взглядом уставившись на привидение у двери.
Я совсем забыла, что ей не довелось увидеть его недавно, как видела я; а с тех пор, как он был молодым профессором исторических наук, с которым она рассталась в Велмингтоне, прошло уже около года…
Роджер шагнул к ней; она инстинктивно отступила назад. Он замер на месте, глядя на ребенка. Брианна опустилась на низкий табурет, машинально прикрывая малыша рукой, словно желая защитить его от кого-то… Потом накинула на плечи шаль и под ее прикрытием дала малышу грудь; он моментально перестал вопить.
Я видела, как взгляд Роджера переместился с ребенка на Джейми. Джейми стоял рядом с Брианной, и он замер в той крайней неподвижности, которая всегда пугала меня, — прямой и тихий, как палочка динамита, к фитилю которого уже поднесена горящая спичка. Еще миллиметр, и…
Огненная голова Брианны медленно повернулась; Брианна посмотрела на одного мужчину, на другого… и я поняла, что она увидела; в Роджере, как в зеркале, отражалась та самая опасная неподвижность Джейми. И это выглядело и неожиданным, и потрясающим; я никогда прежде вообще не замечала между ними ни малейшего сходства, но сейчас, в этот момент… они отражали друг друга, они были как одинаковые сполохи огня…
Маккензи, внезапно подумала я. Они ведь оба — Маккензи. Отродья викингов, огромные, с безумной кровью. И еще я увидела третье отражение того же наследственного огня, сверкавшее в глазах Брианны… только глаза и жили в это мгновение на ее лице.
Мне бы следовало что-то сказать, что-то сделать, прервать ужасное молчание. Но во рту у меня пересохло, да и в любом случае сказать мне было нечего.
Роджер протянул руку в сторону Джейми — ладонью вверх, но этот жест ничуть не напоминал просьбу.
— Не думаю, что все это нравится тебе хоть немного больше, чем мне, — хрипло, негромко сказал он. — Но, как ни крути, ты мой ближайший родственник. Разрежь. Я готов дать клятву на нашей общей крови.
Я не знаю, колебался Джейми или нет; время, казалось, остановилось, а воздух в комнате сгустился и кристаллизовался. Потом я увидела, как сверкнул кинжал Джейми, как его остро отточенный конец коснулся загорелого запястья — и в ладонь Роджера потекла густая алая кровь.
К моему удивлению, Роджер даже не посмотрел на побледневшую Брианну, не подал ей руки. Вместо этого он приложил большой палец к кровоточащему запястью и подошел вплотную к ней, не сводя глаз с младенца. Брианна невольно отшатнулась, но рука Джейми тут же легла на ее плечо.
Брианна мгновенно застыла под ее нажимом, — рука разом и обещала защиту, и удерживала на месте… но она крепко сжала ребенка, прижав его к груди. Роджер опустился перед Брианной на колени и, отбросил шаль, скрывавшую младенца, и начертил широкий алый крест на нежном, недовольно сморщенном лобике крохи.
— Ты — кровь от моей крови, — тихо произнес Роджер, — и кость от моей кости. Я нарекаю тебя моим сыном перед всеми людьми, отныне и навеки. — И он поднял голову и с вызовом посмотрел на Джейми. После долгого, невероятно долгого мгновения Джейми едва заметно кивнул, принимая клятву, и отступил назад, убрав руку с плеча Брианны.
И только теперь взгляд Роджера устремился к Брианне.
— Как ты его зовешь?
— Никак… пока. — Ее вопросительный взгляд нашел его глаза. По выражению лица Брианны нетрудно было понять, что человек, вернувшийся к ней, был совсем не тем человеком, который ее оставил.
Роджер поднялся, не отрывая глаз от Брианны. Кровь все еще капала с его запястья. И только теперь, с некоторым потрясением, я осознала, что Брианна для него изменилась не меньше, чем он для нее.
— Он мой сын, — тихо сказал Роджер, кивком указывая на ребенка. — А ты — жена мне?
Брианна побледнела так, что ее губы стали голубоватыми.
— Я не знаю.
— Этот человек утверждает, что вы обручились, — Джейми снова сделал шаг к Брианне, глядя при этом на Роджера. — Это правда?
— Мы… да, правда.
— Мы и теперь обручены. — Роджер глубоко вздохнул, и только теперь до меня дошло, что он готов в любую секунду потерять сознание, — то ли от голода и переутомления, то ли от шока, испытанного в тот момент, когда кинжал Джейми вонзился в его запястье. Я схватила его за руку, заставила сесть, отправила Лиззи на сыроварню за свежим молоком и поставила на стол свою малую медицинскую сумку, чтобы перебинтовать его рану.
Поднятая мной суета, похоже, несколько ослабила тяжкое напряжение. Желая и далее развить ситуацию в благоприятном направлении, я откупорила бутылку бренди, привезенного из Речной Излучины, наполнила чашку для Джейми и влила хорошую порцию в молоко, предназначенное для Роджера. Джейми одарил меня косым взглядом, но тем не менее поставил на место опрокинутую скамейку, сел на нее и не спеша выпил предложенное.
— Ну что ж, очень хорошо, — сказал он, призывая всех к вниманию. — Если ты обручена, Брианна, то ты замужем за ним, и этот человек твой законный муж.
Брианна покраснела, но продолжала смотреть на Роджера, а не на Джейми.
— Ты говорил, обручение действительно лишь один год и один день.
— А ты сказала, что не признаешь ничего временного.
Брианна слегка вздрогнула при этих словах, но тут же крепко сжала губы.
— Верно. Только я не знала тогда, как все обернется, что произойдет. — Она посмотрела на меня, на Джейми, потом снова на Роджера — Они тебе рассказали… что ребенок — не твой?
