— Хорошо. — Брианна опустила мушкет на несколько дюймов, но по-прежнему держала палец на курке. — А с ним что делать? — Она кивнула на лежавшего на полу сержанта, который начал слегка ворочаться.
Боннет непонимающе уставился на нее.
— А что с ним делать?
— Ты не собираешься взять его с собой?
— Нет. — Боннет начал бочком подкрадываться к двери, прикидывая, как бы проскользнуть мимо Брианны. — Бога ради, женщина, выпусти меня и сама удирай! Там наверху двенадцать сотен баррелей дегтя и скипидара! Оно же так рванет, что тут все разлетится вдребезги!
— Но он еще жив! Мы не можем оставить его здесь!
Боннет глянул на нее с самым настоящим отчаянием, а потом в два шага пересек камеру. Наклонившись, он выхватил кинжал из ножен, висевших на поясе сержанта, и с силой полоснул по жирному горлу, как раз над кожаным воротником мундира. Толстая струя крови взметнулась в воздух, забрызгав рубашку Брианны и расплескавшись по стене.
— Все, — сказал Боннет, выпрямляясь. — Он уже не жив. Оставь его.
Он бросил кинжал, оттолкнул Брианну и помчался по коридору. Брианна слышала, как затих вдали звук его стремительных шагов, отдававшийся от кирпичных стен.
Дрожа с головы до ног и от увиденного, и от наступившей наконец реакции на ее собственные действия, Брианна еще секунду-другую стояла неподвижно, глядя на тело лорда Джона. Ей было горько, и ее живот сжался от страдания. Но боли она не ощутила, просто каждая мышца словно бы сократилась; а ее желудок при этом как-то странно выпятился, будто она проглотила баскетбольный мяч. У Брианны перехватило дыхание, она не в состоянии была тронуться с места.
Нет, — отчетливо подумала она, мысленно обращаясь к ребенку. — Нет, это еще не схватки, абсолютно никаких родов, я еще и не собираюсь тебя рожать. Не время. Сиди там спокойно. Прямо сейчас мне просто некогда.
Она сделала пару шагов по коридору — но тут же остановилась. Нет, она должна проверить, она должна убедиться. Брианна повернула назад и опустилась на колени возле неподвижного тела Джона Грэя. Он выглядел абсолютно мертвым, когда она впервые заметила его; он и сейчас выглядел таким же… он не шевельнулся с тех пор, ничуть не изменил позу…
Брианна наклонилась вперед, но не смогла приложить ухо к его груди, потому что ей слишком мешал живот. Тогда она взяла руку лорда и потянула, пытаясь перевернуть его. Но хотя лорд и был человеком невысоким и хрупким, он оказался почему-то очень тяжелым. Его тело словно лишилось костей, голова болталась… и сердце Брианны снова упало, когда она увидела его полуприкрытые глаза и обвисшие губы. Но все равно она прижала пальцы к его горлу, отчаянно ища пульс.
Какого черта, где вообще этот пульс должен находиться? Брианна не раз видела, как ее мать проверяла пульс в экстренных случаях; она говорила, что пульс на горле найти куда легче, нежели пульс на запястье. Но Брианна ничего не могла отыскать. Интересно, сколько у нее времени, как долго будут там гореть эти чертовы фитили?
Она вытерла полой плаща грязное влажное лицо, пытаясь рассуждать логично. Потом оглянулась, оценивая расстояние от камеры до лестницы, ведущей наверх. О Господи, да может ли она так рисковать? Даже если только подумать о том, чтобы выскочить туда, в помещение склада, готовое в любую секунду загореться… Брианна бросила взгляд вверх, потом снова наклонилась над лордом Джоном и снова принялась искать пульс, откинув голову лорда назад. Вот! Она увидела наконец эту чертову вену, вздувшуюся под кожей… это ведь и должен быть пульс, разве не так?
Сначала ей показалось, что она ничего не чувствует; это, наверное, было биение ее собственной крови, наверное, это был ритм, звучащий в ее собственных пальцах… но — нет. Это был другой ритм, едва ощутимый, трепещущий. Лорд Джон был близок к смерти… но он был пока еще жив.
— Почти умер, — пробормотала Брианна. — Но не совсем.
Она была слишком испугана, чтобы испытать настоящее облегчение; к тому же она должна была как-то вытащить отсюда Грэя… Брианна с трудом поднялась на ноги и взяла было лорда Джона за руки, чтобы тащить к лестнице… но тут же остановилась. В ее памяти вспыхнуло нечто такое, что она видела несколькими мгновениями раньше, до того, как поддалась панике…
Она повернулась и поспешно возвратилась в камеру. Стараясь не смотреть на залитую кровью неподвижную груду на полу, она схватила фонарь и вынесла его в коридор. Потом подняла повыше, так, чтобы осветить низкий кирпичный потолок. Ну конечно, она была права!
Кирпичные стены поднимались от пола, переходя в свод, и при этом в обеих стенах вдоль коридора располагались глубокие ниши. Хранилища для спиртного и камеры. И над каждой нишей были устроены мощные перекрытия из сосновых бревен не меньше восьми дюймов в диаметре каждое. Над бревнами виднелись толстые дощатые настилы… и лишь над досками лежали кирпичи, образовывавшие пол пакгауза.
Боннет сказал, что там, наверху, бочки вот-вот рванут так, что и в подвале все разлетится вдребезги… ну, это еще вопрос. Скипидар, конечно, горит, и деготь тоже… и они вполне могут взорваться, если будут тлеть под давлением, и даже, пожалуй, почти с такой же силой, как граната, но ведь на них ничто не давит на складе, они не залиты в герметичные котлы. Фитили. Фитили, сказал он, во множественном числе. Длинные фитили, это ясно; и они, скорее всего, подведены к маленьким бочонкам с порохом… только эти бочонки и могут ворваться по воле покойного Марчинсона, да и то вряд ли это будет слишком мощный взрыв.
Итак, порох может взорваться сразу в нескольких местах и поджечь ближайшие бочонки со скипидаром. Но сами бочки будут гореть довольно медленно; Брианна видела в мастерской Синклера такие бочонки; они были сооружены из досок в полдюйма толщиной, подогнанных вплотную друг к другу. Брианна вспомнила густой запах скипидара — когда они с лордом Джоном проходили через склад, у нее щипало глаза… ну да, конечно, Марчинсон вполне мог сбить крышки с нескольких бочек, чтобы скипидар вылился на пол, чтобы огонь быстрее распространился по пакгаузу…
Но это тем более значило, что содержимое склада могло загореться, но не взорваться… а если и взорвется, то далеко не сразу. Брианна стала дышать ровнее, занявшись подсчетами. Нет, никакой бомбы; скорее хороший фейерверк.
Значит… Брианна глубоко вздохнула… так глубоко, насколько могла, учитывая, что малыш, похоже, твердо решил выбраться наружу. И положила руки на живот, чувствуя, как начинает понемногу успокаиваться ее бешено колотившееся сердце.
Даже если несколько бочонков взорвутся, то все равно взрывная волна будет направлена вверх, на крышу пакгауза, и в стороны, на его тонкие дощатые стены. Очень малая часть этой силы окажется направленной вниз, в пол… а пол склада… Брианна подняла вверх руку и стукнула кулаком по балке, удостоверяясь в ее крепости.
И тут же она села на пол, раскинув юбки.
— Думаю, все будет в порядке, — прошептала она, не зная, к кому обращается — к ребенку, к лорду Джону или к самой себе.
Несколько мгновений она сидела, съежившись, дрожа от облегчения, потом снова неловко поднялась на колени и онемевшими пальцами начала изготовлять то, что было необходимо на первый случай…
Она как раз умудрилась оторвать полосу от подола нижней юбки, когда услышала шаги. Кто-то быстро шел по коридору, почти бежал.
Брианна резко повернулась к лестнице, но — нет, шаги раздавались с другой стороны, за ее спиной.
Брианна стремительно развернулась — и увидела силуэт Стефана Боннета, выскочившего из темноты.
— Беги! — закричал он Брианне. — Ради всего святого, почему ты до сих пор не ушла?!
— Потому что здесь вполне безопасно, — ответила Брианна. Мушкет она давно уже положила на пол рядом с лордом Джоном, и теперь наклонилась в сторону и взяла его, сразу вскинув к плечу. — Убирайся.
Боннет уставился на нее, разинув рот от изумления.
— Безопасно? Женщина, да ты просто свихнулась! Ты разве не слышала..
— Я все слышала, но ты ошибаешься. Ничего там не взорвется. А если и взорвется, здесь все равно ничего не произойдет.
