– Пошли со мной, – он крепко взял парня за рукав.

– Э… я никуда не пойду! – Тот попытался вырваться, но его организм был ослаблен лучевой болезнью.

– Пошли, пошли, это не арест.

Они так и не поняли слов друг друга, но парень смирился. Японец вёл себя настойчиво, но парень понял – бояться нечего. Ученый спокойно повернулся спиной и жестом позвал за собой. Но прежде отдал русскому пачку сигарет и зажигалку. Чужак попрятал дары в карманы и поспешил вслед за японцем.

Когда они открыли дверь дома, женщина уже спала.

– Садись, – учёный жестом указал на матрац. Парень изумлённо посмотрел на ноутбук. От греха подальше пришлось его выключить и спрятать.

– Что бы тебе дать? Ты, наверное, хочешь есть?

Ученый принес ему кастрюлю: там осталось немного тушёнки с макаронами.

Глаза парня заблестели, он часто закивал и протянул к еде руку. Ученый знал – русские не могут есть палочками, и он уже собрался дать парню лопаточку, но тот достал из-за пазухи старую алюминиевую ложку и принялся за еду. Хорошо, что варево еще не остыло, подумал учёный.

– Теперь я возьму пробы, – он достал пластиковый ящик с пробирками, шприцами и тампонами.

Парень дёрнулся, но увидел красный крест и успокоился.

– Вы доктор? – догадался он.

Слово было знакомое, созвучное английскому.

– Doctor of medicine, – генетик выбрал самое простое объяснение. Его оказалось достаточно.

– То-то я смотрю вы такой… Может, и вылечите меня. Как знать? Эх, хорошо бы.

Ученый кивнул, он понял интонацию без слов.

Парень закурил.

Гнать его на улицу мужчина не решился. Вскоре женщина недовольно заворочалась под одеялом, тихо заворчала, и ученый прикрикнул на нее. В другой раз он бы порадовался даже этой дюжине слов, которыми они обменялись. Но сейчас его занимали другие заботы.

Он взял пробы из ротовой полости, поморщился на перепачканные гноем и кровью тампоны.

Русский увидел кружку с чаем и жестом спросил генетика: можно? Ученый согласно кивнул.

– Оригато, чувак. Ты блин ничего себе, не то, что ваши солдафоны.

Ученый спрятал пробирки с анализами в саквояж и обернулся к парню. Тот как-то резко замолчал и тихо сопел во сне. Еда, тепло и сигареты сморили его за несколько минут.

Генетик взял из его слабых пальцев недокуренную сигарету, кинул её в печку. Потом немного подтолкнул безвольное тело, устроил строил у него под головой мешок со старыми вещами. Парень так и не проснулся.

Рано утром ученый отправился в штаб. Ещё до того, как женщина проснулась, он покинул дом, чтобы вызвать солдат.

Трое военных вынесли тело наружу и попросили извинения за ночной инцидент.

– Осмотрите всех, кто работает на стройке. Найдите всех, кто заражён. Особенно тех, кто пострадал от радиации.

– Мы приведём их к вам в лабораторию, – козырнул сержант. На посту в эту ночь были его солдаты. И ему очень не хотелось, чтобы весть о халатности дошла до старших по званию.

– Не нужно их приводить ко мне. Окажите помощь и отправьте домой. И впредь не тащите сюда больных. И… проследите, чтобы тем, кто там, в посёлке, как его..

– Надежда, – подсказал сержант.

– Да, в посёлке Надежда. Снабдите их медикаментами. Мне плевать, что скажет ваше начальство. Мне для исследования понадобиться взять кровь у многих, у них в том числе. Они ведь живут на зараженной земле.

– Командование запретит расходовать медикаменты на пленных.

– Тогда отошлите их ко мне, сержант! – учёный не собирался вдаваться в подробности и спорить с офицером, – Вы же не хотите, чтобы вас разжаловали в рядовые за недосмотр.

Солдат побледнел.

– Я нашёл его сегодня утром возле стройки, – учёный кивнул в сторону тела в мешке, – Ваши солдаты просто не заметили, что бедняга упал в небольшую яму.

– Да, конечно, – сержант отдал честь и приказал младшим по званию пошевеливаться.

Через несколько часов полковник позвонил учёному в лабораторию и гневно поинтересовался, с какой стати на материк отправлен конвертоплан, загруженный медикаментами.

– Они мне могут понадобиться для исследований, – отрезал учёный.

Разумеется, военный не поверил ему. Но спорить с ученым не стал.

Вечером того же дня женщина заявила, что будет жить в лаборатории. Всё равно от неё мало толку, так хоть она сможет прибираться там после рабочего дня.

– Ты ценный научный сотрудник, – он попытался остановить её, – Там есть кому убираться. Лучше отдыхай в человеческих условиях.

Она прекрасно всё понимала, как на ладони видела его бессилие. Он и не пытался выглядеть убедительным. Они много лет прожили под одной крышей, но так и не научились понимать друг друга. Инцидент с русским строителем стал последней каплей. В лаборатории от женщины тоже было немного пользы, но так она могла быть чем-то большим, чем просто предмет обихода.

Ученый посмотрел, как захлопнулась дверь у нее за спиной дверь и достал фляжку со спиртом. Сделал глоток, закурил и открыл ноутбук. Впереди много работы: результаты анализов потребуют статистической расчетов.

Он приходил в лабораторию по утрам, едва горизонт осветлялся восходом. Будил женщину, которую все за глаза называли его женой. Женщина молчала, приводила себя в порядок, варила чай или кофе, если в пайке был кофе, подавала начальнику лаборатории растворимый рамэн.

– Нам всё-таки невероятно повезло, – учёный знал – она его не слушает, и все же бормотал себе под нос, – Еженедельные сводки. Месяцы, годы… Они всё ещё ищут выживших, представляешь? Есть сведения, что какие-то города сохранились в Австралии. Но это всё слухи. Доказательств нет, оттуда даже разведчики не возвращаются. Один конвертоплан точно сбили над австралийской пустыней. Ракетой земля-воздух. Эх, безумцы, они всё ещё воюют.

Женщина замерла на секунду. В тишине пронзительно громко капала вода со швабры.

– Что-то не так? – не понял учёный.

– Мы не воевали.

Он рассмеялся.

– Да это же просто чудо! Мы выжили как раз поэтому. Не воевали, скажешь тоже. Янки в прошлом столетии нас атомной бомбой, а где они сами теперь, а? Да что я с тобой говорю.

Он раскрыл ноутбук и поднял последние таблицы. Генетика терзала странная, смутная тоска, которая была необъяснима и пугала своей необъяснимостью. В его руках проект, от которого зависит будущее нации. И все-таки его гложет одиночество. Даже рядом с самым близким в мире человеком. Этот человек не стерпел его, ушел из его жизни так далеко, как только возможно. Одиночество капля по капле тянуло из него силы, которых и так оставалось не много.

Он вздохнул и закрыл глаза руками. Проект давно достиг той стадии, когда можно производить тест на человеческом эмбрионе. Ученый не просто знал, он чувствовал, что делает невероятное, противоестественное. В другое время, в другой ситуации он сам бы ужаснулся своим действиям.

Но не теперь.

Он долго не мог решиться. И вот теперь, когда она ответила ему резкими словами, решение созрело окончательно.

– Мне надо сделать тебе инъекцию, – он действовал со скоростью мысли.

Она опустила в ведро свою швабру, встала в пол оборота к нему, замерла. Всем своим видом она изображала не покорность, лишь напряжённую обречённость. Она знала, что, если ему понадобится, он сможет даже убить её.

– Не бойся, – Пневматический шприц коснулся шеи женщины. Он подхватил её, не давал упасть. Наркоз подействовал безотказно. Карем белого халата он попал в ведро с грязной водой, но тут же об этом забыл. Он уложил женщину на стол, расстегнул её одежду, оголил нижнюю часть живота.

– Что ты со мной сделал? – она задала вопрос ему в спину, пока он стоял и рассматривал пробирки. Он перебирал автоматические пипетки, брал нужные и наносил капли на культуры, в открытые чашки петри.

– Ничего, ровным счётом ничего такого, что навредило бы тебе. Во время сна в человеческом организме меняется гормональный баланс. Мне понадобилась кровь именно с таким балансом, понимаешь? Можешь посмотреть на диаграмме. Устойчивость функции по вероятностному распределению наблюдается как раз у тех штаммов, которые имеют близкий баланс.