Через день он уже был в горах. Их было трое на стадо, которое они должны были перегнать по ущелью и горным тропкам на соседнее пастбище. Парни были помоложе, и в седле сидели поувереннее, и все же Сейшас был рад, что послушался совета и приехал сюда. Уже по дороге он с любопытством присматривался к горам, по которым ему скоро придется странствовать, и в голове его бродили совсем другие мысли.

Сон у него наладился с ходу. Стоило ему только спешиться и похлебать горячего варева у костра, как он тут же засыпал. Целый день в седле давался ему нелегко, но разве сравнишь мышечную боль с душевной?

Неделю они вели свое стадо по горным тропам, и Сейшас уже чувствовал себя заправским гуртовщиком. Ему не хотелось возвращаться в душный город, к своим неотвязным мыслям и пустоте в городской квартире. Он дал телеграмму Мартинесу, что остается еще на неделю.

Сдав стадо, они поехали за другим, и ехали не спеша, давая себе роздых. К вечеру пал туман, ночь они провели у костра, а утром нырнули в густое молоко, надеясь на опытность лошадей и на то, что тропа здесь была только одна. Время от времени перекликались, но туман не только мешал видеть, но и глушил голоса. Сейшас ехал ни о чем не тревожась. Ему даже нравилась внезапная слепота. Мало-помалу туман стал рассеиваться, и когда рассеялся совсем, то Сейшас никого вокруг не увидел. Конь его призывно заржал, но никто ему в ответ не откликнулся. Тогда Сейшас слегка хлестнул его поводьями, предлагая прибавить шаг и поскорее догнать приятелей. Конь послушно перешел с шага на рысь, но впереди так никто и не появился.

Сейшас держал курс на ближайшую вершинку, с которой можно будет осмотреть дорогу. Он не сомневался, что стоит перевалить за нее, как он увидит своих товарищей.

Перевалил и никого не увидел. Тропа скрывалась в ущелье, вокруг виднелись горы повыше и пониже, и ни единой живой души. Ну что ж, он так и будет следовать по этой горной тропе, куда-нибудь она его да приведет. Сейшас особенно не тревожился – с собой у него было одеяло, небольшой запас еды и спички. В крайнем случае заночует. Он ехал и ехал и все надеялся: вот-вот, за очередным поворотом, появится деревенька или пастбище. Но дорога петляла и петляла между каменными стенами. Стало смеркаться. В потемках ехать не было никакого смысла. Он слез с коня и расседлал его. Оба они нуждались в отдыхе. На этот раз Сейшасу не спалось, мрачные мысли теснились в голове, отгоняя сон. Может, это перст судьбы? – невольно думалось ему. Может, так оно и лучше? Разве кто-то ждет его? А если и ждет, то на небе…

Прошла неделя, пошла вторая, от Сейшаса не было ни слуху ни духу. И Мартинес забил тревогу. Он связался с главной усадьбой, и там ему сказали, что Сейшаса ищут вот уже несколько дней, но не могут найти. Он заблудился в тумане и с тех пор как в воду канул. Гуртовщики, которые были с ним вместе, благополучно вернулись, а его нет как нет.

Сердце у Мартинеса упало. Сейшас отправился в горы в таком тяжелом состоянии, что на ум ему могло прийти все что угодно. Как Мартинес теперь корил себя за то, что отправил туда Сейшаса! Уговаривал, главное, мол, тебе наладить сон! Вот и наладил! Вечный!

В тот же день он поехал в Общество спасения и назвал все данные: указал район, где примерно затерялся Сейшас, объяснил, когда он заблудился. Разумеется, о душевном состоянии Сейшаса Мартинес говорить не стал. Даже если старина Сейшас и решился на что-то, то пусть это будет несчастным случаем. Так решил для себя Мартинес. Он заполнил обязательство оплатить все расходы и оставил номер счета.

Вернувшись, он вновь позвонил на усадьбу, сообщил, что скоро прилетят профессиональные спасатели, и попросил прекратить поиски.

Когда Нанду сообщили о предстоящей экспедиции, он вздохнул с облегчением. Ему она была нужна как воздух. Атмосфера скандала, которая витала вокруг магазина Милены, не могла не коснуться и его. Еще какое-то время назад Милена только посмеивалась, считая, что газетная шумиха пойдет ей на пользу, послужив рекламой, но теперь и она впала в панику.

А Бранка вырезала все новые и новые заметки, одна другой скандальнее. Она больше не доверяла этого дела Зиле и вырезала их сама, приходя в ярость от их содержания. Теперь уже в них чуть ли не прямым текстом говорилось, что настоящий владелец магазина – известный делец в мире наркобизнеса, отсидевший в свое время в тюрьме, сделал ширмой кружевные трусы. Но они слишком прозрачны, чтобы за ними не разглядеть его настоящего бизнеса.

Бесстыжие фразы, пошлые намеки всплывали в голове Бранки по ночам, мешая ей спать. Теперь-то она видела, какую страшную службу сослужила собственной дочери, когда, не погнушавшись низкими средствами, попыталась вмешаться в ее судьбу. И вот теперь за это расплачивалась, видя, сколько бед причинила Милене и зятю. Если бы они злились на нее, ей было бы легче. Но они словно бы забыли, что она была всему причиной, по-прежнему заботились о ней, но о своих делах особенно не говорили, словно бы окончательно списав ее в архив. Худшего наказания для Бранки и быть не могло.

Нанду не упрекал и Милену. Только однажды сказал ей, да и то шутливо:

– Говорил я тебе, что не мое это дело – расхаживать по подиуму невесть в чем!

Милена промолчала. Что толку кого-то в чем-то винить, нужно было выбираться из той ямы, в которую они все попали. Не винила она и Женезиу, который нарвался на такую стерву. У них у всех не было опыта, и жизнь их учила, а, как известно, жизнь всегда учит жестоко.

Милена советовалась с Марселу и Леу, как ей поступить. Закрыть магазин совсем? Но тогда чем ей заниматься? И потом, они не так богаты, чтобы швырять на ветер начатое дело. Банкротство есть банкротство. Второго дела она не раскрутит. В общем, они сидели, думали, толковали, но ничего пока придумать не могли. Слухи росли как снежный ком, возле магазина дежурил полицейский, оборот рос.

Нанду первым решил свою проблему, он окончательно распрощался с вертолетным таксопарком и перешел на штатную работу в Общество спасателей. Теперь он надолго уезжал из дома, участвовал в опасных экспедициях, которые были всегда ему так по душе. Ни жена, ни мать больше против них не возражали – находиться здесь и отмываться от помоев было куда противнее и опаснее.

– Улетаю дня на три, – сообщил по телефону Нанду, – поиски в горном районе. Опасного ничего нет. Оттуда позвоню.

– Удачи! – пожелала мужу Милена.

Милена и сама уже подумывала, не пойти ли и ей в спасатели – она ведь отлично плавала и тоже могла пригодиться. Ей очень хотелось заниматься одним делом с мужем и пореже разлучаться с ним. Но пока она не решила, что ей делать с магазином, она не могла предлагать свои услуги. Это выглядело бы несерьезно.

Нанду вылетел часов в одиннадцать и около полудня уже изучал обозначенный на карте горный район.

Честно говоря, помочь ему могла только случайность. Искать человека в горах было все равно что искать иголку в стоге сена. Но этот человек мог развести костер, найти какой-то способ дать о себе знать, поэтому Нанду летел на предельно низкой высоте, что в горах было опасно и требовало особого навыка, и пристально смотрел вниз.

У него было с собой все необходимое для оказания первой помощи.

Кто знает, может, несчастный лежит где-нибудь с переломанными ногами или ребрами? Как его отыщешь? Нет, у людей с такими профессиями, которые в любую минуту могут оказаться в опасном положении, должна быть одежда со специальными датчиками. Вот сейчас бы он летел и внимательно слушал.

Прибор дал бы ему знать, где находится его подопечный. А он уже стал бы решать, как его извлекать – садиться, зависать, спускать лестницу…

Мысли текли и текли, а глаза зорко обшаривали окрестности. Но под вертолетом разбегались причудливым рисунком пики, плоскогорья и ущелья, и никаких движущихся точек не было и в помине.

Сколько дней блуждал по горам Сейшас, он не знал. Поначалу ему все казалось, что он вот-вот догонит своих товарищей, и Сейшас торопил своего коня, а потом расседлывал его и валился на землю как убитый. Но потом настал день, когда он почувствовал, что у него нет сил встать, и остался лежать. Целый день он лежал в полудреме и думал, что скоро заснет совсем, и был рад этому, потому что жить ему было больше незачем. Он истратил весь запас жизненных сил. Сейшас опять видел своего малыша, жалел его и себя, шептал, что они вскоре встретятся. И когда он совсем уже погрузился в сон, его щеки коснулось теплое дыхание и он почувствовал бархатное прикосновение. Он открыл глаза и увидел Платеро. Конь наклонился к нему и лизнул большим шершавым языком в щеку. Светило солнце, он лежал в тени под скалой, но конь подталкивал его, приглашая встать. Как видно, настал день, и Платеро считал, что пора пускаться в путь. Сейшас посмотрел в его влажные коричневые глаза, и ему вдруг стало нестерпимо стыдно. Почему он решил за Платеро его судьбу? Вот Изабел когда-то поступила точно так же, и что из этого вышло? Он высвободил руку и погладил Платеро по шелковистому крупу. Обрадованный лаской, конь заржал и опять подтолкнул хозяина мордой. Сейшас встал, пошатываясь, и поглядел на коня. Оба они ослабели от голода и должны беречь силы. Тогда он взял Платеро за повод и повел.