– Ну ладно, раз ты все продумала, то я готова тебя поддержать, – дала свое согласие Лидия.

Антенор и Мафалда тоже тосковали о внуке и при каждом удобном случае уговаривали Сезара и Аниту вернуться обратно в Рио. В последнее же время они стали особенно настойчивы в своей просьбе.

– Луис не может ходить, вы возите его в коляске, нанимаете для этого няню, а лучше родной бабушки никто не сможет вынянчить внука, – говорила Мафалда по телефону. – Приезжайте, живите здесь. Ведь дом фактически пустует. Найдете для себя работу в Рио, а мы с дедом будем присматривать за Луисом. Доставьте нам такое удовольствие! Не лишайте нас радости на старости лет!

– Возможно, Луис скоро сам сможет ходить, – отвечал ей Сезар. – Ему ведь по исполнении трех лет предстоит еще одна сложная операция. Если она закончится удачно, то ваш внучок встанет на ножки!

– Ну тем более вам надо возвращаться домой! – гнула свое Мафалда. – Я буду выхаживать Луисинью после операции, потом буду учить его ходить! Возвращайтесь – хотя бы не ради нас, стариков, а ради собственного сына!

Этот аргумент оказался достаточно весомым для Сезара и Аниты. Поразмыслив как следует, они не стали продлевать свой контракт в Аргентине и начали готовиться к переезду в Рио-де-Жанейро.

Там они собирались открыть небольшую частную клинику по лечению бесплодия, но прежде им надо было отыскать в Рио хорошего специалиста, который бы сумел удачно прооперировать Луиса.

Старый друг Моретти вскоре нашел такого врача, и Сезар со спокойной душой перевез свое семейство в Рио.

Антенор и Мафалда были на седьмом небе от счастья. А Луисинью их просто очаровал! Симпатичный, смышленый, ласковый. Только глазки не по возрасту серьезные и даже немного печальные. Но когда он улыбался или о чем-то оживленно говорил – печаль исчезала без следа, а на ее месте вспыхивали живые озорные огонечки. В такие минуты Луисинью становился самым обычным трехлетним мальчишкой, и сердце Мафалды ликовало.

– Ему бы надо побольше играть с детишками, со своими сверстниками, – сказала она как-то Аните. – А то он иногда смотрит, как маленький старичок. Наверное, потому что его все время окружают взрослые.

– Нет, там, где мы жили, Луисинью играл с детьми, – возразила Анита. – Но тут есть свои сложности. Ребятишки потопчутся недолго возле его коляски, а потом начинают бегать, прыгать… В общем, ему пока трудно общаться с ними.

– Да, я понимаю, – горестно вздохнула Мафалда. – Бедный малыш! Сколько всего пережил, и сколько еще ему предстоит пережить!

– Мы очень надеемся на эту операцию, – сказала ей в утешение Анита.

– Дай Бог, чтобы она прошла успешно! – поддержала ее Мафалда. – А пока нам надо подумать, как лучше отметить трехлетие Луисинью. Мне хотелось бы устроить не столько взрослый, сколько детский праздник. Ты меня понимаешь?

– Да.

– Не станешь возражать, если мы позовем Эдуарду и Марселу с их детишками? Пусть Луисинью побудет в детской компании.

– Нет, я не возражаю, – ответила Анита. – А вот примет ли наше приглашение Марселу? Он ведь так и не помирился с Сезаром.

– Это как раз и будет хорошим поводом для их примирения. Марселу с тех пор очень изменился, стал намного мягче. Если он Элену простил, то на Сезара ему тем более не за что обижаться.

– Да, им нужно помириться, – согласилась Анита. – Чтоб окончательно снять с души Сезара этот камень.

Элена и Атилиу тоже получили приглашение на день рождения Луиса. А заодно Мафалда попросила их поговорить с Марселу и подготовить его к примирению с Сезаром. Охотно взяв на себя такую миссию, они и отправились в дом Марселу.

А там накануне произошло очень важное событие – по крайней мере таковым его считали дети: по дороге домой Марселу подобрал щенка, который, перебегая улицу, угодил прямо под колеса машины.

Резко затормозив, Марселу уложил потерпевшего на сиденье и повез его в ветеринарную лечебницу. Бедняга всю дорогу истово визжал, но травма, к счастью, оказалась не тяжелой – перелом передней лапки. Песику сделали укол, наложили гипсовую повязку, и он вполне успокоился, лишь тихонько поскуливал, с благодарностью глядя на доктора.

Там же, в клинике, специалистами были установлены порода щенка – смесь пуделя с дворнягой, и его возраст – примерно один год.

Увидев у папы на руках настоящую живую собачку – черненькую, в кудряшках, дети обрадовались так, как не радовались ни одной самой дорогой игрушке. Тотчас же принялись ласкать песика, кормить, стали придумывать ему имя.

Марселинью, как самый взрослый и рассудительный, объяснил брату и сестрам, что надо поочередно произносить разные имена, и на какое-нибудь из них пес обязательно откликнется.

Младшие согласно закивали головками, но о какой-либо очередности в этой компании не могло быть и речи: все загалдели хором, причем каждый хотел докричаться до щенка первым и для большей убедительности теребил того за уши или тыкал ему пальчиком в мордашку. Пес стал боязливо уворачиваться от этой шумной ребятни, у которой неизвестно что на уме.

И тогда Марселинью крикнул громче всех:

– Тише! Замолчите!

Малышня послушно умолкла, а он произнес уже без крика:

– Не надо его дергать. Отступите все на шаг. Когда дети оставили щенка в покое, Марселинью тихонько окликнул его:

– Антонью!.. Посмотри на меня.

И пес, как по команде, повернул к нему голову.

Вполне вероятно, что он отозвался на голос, а вовсе не на имя, но это уже не имело никакого значения.

– Папа! Мама! Его зовут Антонью! – закричали все четверо, включая и Марселинью.

– По-моему, прекрасное имя, – сказала Эдуарда. – А сейчас мы будем мыть Антонью с шампунем. Я приготовила для него ванну.

– Лапку… нельзя!.. – пролепетала встревоженная Анжела, но Эдуарда успокоила ее:

– Конечно, больную лапку мы не будем трогать. А все остальное помоем. Антонью ведь жил на улице и там испачкал свою шубку. Кстати, вы тоже хорошенько вымойте руки с мылом.

– А где он будет спать? – не отставала от матери Анжела. – Можно, я отдам ему кроватку Мальвины? Она не обидится.

– Антонью будет спать со мной! – как всегда, хором выкрикнули Жуанинью и Алисия.

– Нет, – твердо произнес Марселу. – Дети должны спать в своих кроватках, куклы – в своих, а для Антонью мы выделим специальный коврик.

…Едва выйдя из машины, Элена и Атилиу услышали звонкие детские голоса, доносившиеся из «лягушатника», под который Марселу переоборудовал часть бассейна. Дети любили свой маленький бассейн и все четверо очень рано научились плавать.

А сейчас они плескались там с особым удовольствием, потому что вместе с ними в воду прыгнул и Антонью, не захотевший в одиночестве сидеть на суше. Он смешно фыркал и греб тремя лапками, а травмированную, в гипсовой повязке, держал над поверхностью воды. Это и забавляло ребятишек.

– Какой он умный! – восхищались они на все голоса. – И как хорошо плавает!

Потом кто-то из них первым увидел маму Элену и папу Атилиу, и вся ватага помчалась им навстречу. Последним ковылял на трех лапах Антонью.

Вдоволь наигравшись с детьми и уложив их спать, Элена и Атилиу заговорили наконец с Марселу и Эдуардой о возвращении Сезара, а также об опасениях Аниты.

Марселу в ответ сказал, что давно уже не питает никакой неприязни к Сезару, и более того – сочувствует ему в связи с болезнью ребенка.

– Безусловно, мы придем на день рождения мальчика, – пообещал он. – Только надо подготовить наших сорванцов, чтобы они как-нибудь случайно его не обидели.

В гости к Сезару семейство Марселу отправилось в полном составе, включая и травмированного Антонью. Последний удостоился такой чести благодаря Анжеле. Это она предложила:

– Давайте покажем Луису Антонью. У него тоже больная ножка…

Трехлетняя Анжела не сумела внятно выразить свою мысль, но Эдуарда поняла, что хотела сказать ее младшая дочь: она верно рассудила, что незнакомый мальчик Луис почувствует себя увереннее, когда увидит щенка с больной лапкой, которого все любят и с которым играют, несмотря на его увечье.