– Верно, – поддержали его товарищи.

– Я им верю, – провожая взглядом отъезжающие повозки, сказал Кадет. – Моя Неспящая молчит.

– И мой Неспящий молчит, – отозвалась Принцесса.

Тепло и удобно одетые, сквозь легкую метель они посмотрели на седые склоны близких гор, на огромный пирамидальный великан, надели на плечи дорожные мешки и, не сговариваясь, начали тропить к нему дорожку. Вверх и вправо. Протоптав дорожку, они перенесут на выбранное место привезенный груз.

Следов зверья по дороге они не видели.

Проснувшись в снежной пещерке, Принцесса не заторопилась вылезать из спального мешка. Ей не хотелось. Не хотелось даже узнать, идет ли снег и насколько холодно снаружи пещерки. Страха не было в ней, но и сил было немного. А в мешке было тепло и покойно.

– Ты сегодня останешься здесь, – не открывая глаз, спокойным голосом произнес лежащий рядом Каддет. – Завтра мы построим шалаш, ярангу, сразу будет теплей. Нам не обойтись без укрытия и горячей пищи больше двух дней. А тебе надо привыкнуть к этой высоте. День, другой… Сегодня весь день я буду переносить груз, Принцесса. Ты должна отдыхать. И, пожалуйста, ешь! – Он помолчал. – Я – вернусь!

Каддет ушел, снег сильно заскрипел под его сапогами – значит, снаружи холодно. Принцесса начала грызть сухарь. Каддет говорил, что одна из самых больших опасностей в горах – когда не хочешь есть и не ешь. Здесь в горах, если не есть пищу, тело сразу же начинает есть само себя.

Принцесса съела сухарь. Когда на язык попадал кусочек ореха или мягкий комочек изюминки, ее рот отзывался приливом слюны, и Принцесса сквозь приятную сытую дремоту вспоминала, как она готовила эти сухари на жаровне в их маленьком домике. Как ходила за водой на дальнюю речушку около Пограничных Столбов – ту самую, на берегу которой жила после пленения. Как месила тесто. Как сушила приготовленные сухари. Как пила чай с сухарями. Эти воспоминания оказались целительными – они пробудили в Принцессе голод, и она съела еще один, предпоследний сухарь. Она не боялась остаться без еды – она знала: Каддет вернется.

Она начала подсчитывать дни: пять дней они ехали караваном, пять дней прокладывали дорогу сюда, для поисков "Робинзона" у них оставалось дней двадцать. Небольшой срок, и неизвестно, как много времени понадобится Каддету, чтобы починить его корабль. Потом она задремала.

Неспящий разбудил ее, и вскоре рядом с пещеркой слышался шум. Кинжал был под рукой. Насторожившаяся Принцесса по звукам сразу догадалась, что это вернулся Каддет. Он двигался быстро и сильно, но не резко, как бывает при опасности. Значит, все было ОК! Вынырнуло из памяти это слово на лингве, удобное слово – его можно понять по шевелению губ. Вот рука Каддета вытащила брусок снега, закупоривавший вход в пещерку, хлынул поток яркого света, вместе с ним в пещерку ввалился большой шар обжигающего лицо холода, мелькнул за плечами Каддета кусочек чистого голубого неба, и Каддет, чуть задыхаясь спросил ее:

– Как ты?

– ОК! А ты как?

– ОК! – улыбнулся ей Каддет. – Я принес половину еды и немного угля.

– Как ты быстро!

– Обратная дорога всегда короче, – он улыбнулся. – Смотри, что я принес! – Он протянул ей кусок сероватого шершавого камня. – Это гипс. Замечательный строительный материал. Увидел гипсовую гору, когда бежал за грузом. Пожуй вот это, – в его руке был мешочек сушеных фруктов.

– А ты ел?

– Мясо, по дороге сюда. – Он опять ей улыбнулся, прежней улыбкой, той, которой улыбался в порту Дикка, ласковой и теплой. – Очень вкусное получилось у тебя мясо, Принцесса! Я вернусь поздно, не тревожься, хорошо?

Ярангу – острокрышный зимний шалаш – они построили через два дня, когда Каддет перетащил весь груз на место выбранной стоянки.

Тем же вечером, когда в жаровне зашипела первая пропекшаяся лепешка, Принцесса схватила ее, обжигающе горячую, зубами и, прикрыв глаза от удовольствия, маленькими кусочками – не съела, перетерла ее языком во рту. Оказывается, это так важно – знать цену еде. Никогда раньше в жизни ни принцессе Гигар, ни безымянной пленнице, ни госпоже Принцессе не приходилось так много думать о еде, так хотеть вкусно пить и есть. Она выздоравливала – тело требовало еды, каждый день все сильней. Но запасов еды было немного, и утро Принцессы теперь начиналось с подсчетов кусков угля, ломтей мяса и сала, пригоршней муки, горстей зерна. Она далеко обошла окрестности вокруг яранги в поисках хоть какого-нибудь топлива, но камни и горы здесь были голы, как на Урду. Вот, вот почему эти места не пугают и даже нравятся Каддету – они напоминают ему Урду, медленно сообразила Принцесса. Да, он так и говорил: там, дома, на высоте, дикие силы камня, холода и сухого колючего снега объединяются в одного врага. Очень коварного и сильного. Чтобы его победить, надо разъединить эти силы. Нужны Дух, тепло и еда. А Каддет, кажется, недоедает.

Вчера вечером он еще раз включил этот удивительный компь-ютер и, пока варилась каша, колдовал с антенной вокруг яранги, а, вернувшись, сказал ей:

– Принцесса, мне придется-таки карабкаться на эту горку – "Робинзон" отсюда, снизу, не откликается. Какие-то близкие горы гасят сигнал. А я надеялся… Ладно, поднимусь наверх! Ведь он где-то совсем рядом!

И сегодня, после очень раннего завтрака он пошел забивать в стену пирамидальной горы железные штыри, чтобы по ним подняться к нижнему витку сужающейся вверх террасной спирали, серпантина, опоясывающего эту гору.

В бинокль Каддет казался стоящим в неудобной позе совсем неподалеку, а на самом деле, без бинокля, он распластался на стене очень высоко, одной рукой вцепившись в невидимую снизу щель, а другой рукой заколачивал в камни очередной штырь. Смотреть на это было страшно, несмотря на то, что от пояса Каддета тянулся крепкий тонкий канат, привязанный к уже забитым штырям. Если Принцесса долго смотрела на Каддета, у нее начинала кружиться голова, мерк свет в глазах, и слабели ноги, поэтому она часто возвращалась в ярангу, дожидалась, пока не прекратятся головокружения, и снова заставляла себя выйти наружу. Ей казалось, что если она не будет смотреть на Каддета, с ним случится беда или что он будет чувствовать себя одиноким. Ей не хотелось, чтобы он чувствовал такое.

– Я на месте, – закричал Каддет, Принцесса вышла из яранги и увидела его, усевшегося на край террасы. Было холодно, ясно и много света от Светила. – Хочу есть! – Голос у него был веселый.

Он сбросил вниз веревку. Принцесса привязала к веревке корзиночку с едой и дождалась, когда корзиночка оказалась у Каддета в руках. Голова у нее кружилась очень сильно, ее тошнило и плохо держали ноги.

– Спасибо! – крикнул Каддет. – Мне нужен канат!

Конец каната Принцесса привязала к спущенной веревочке, и канат медленно уполз наверх.

– Мешок!… – Крикнул Каддет, и Принцесса привязала к свободному концу каната мешок с горшочком горячей каши, мотком веревки, штырями, маленькой киркой и овчинными шкурами – они понадобятся Каддету, когда он будет, отдыхая, лежать на снегу.

– Я принял! – закричал Каддет. – Будем обедать! – Он сбросил конец каната вниз. – Иди, поешь! Не смотри наверх! И поспи, быстрее адаптируешься! – Он снял вязаную шапочку и, зажав ее в руке, помахал ей. – А Светило греет! Отсюда такой красивый вид!… – он обвел руками горизонт. Медленно, чтобы не пошатнуться, Принцесса обернулась. Ничего красивого она не увидела. И вернулась в ярангу.

Когда она в следующий раз вышла посмотреть на Каддета, он находился уже на пятой или шестой террасе горы, поднявшись очень высоко, так высоко, что только через бинокль Принцесса смогла разглядеть его среди снега, валунов и обломков камней. Каддет что-то крикнул ей, но услышать и понять его слова Принцесса не смогла. Каддет помахал ей рукой, в ответ она тоже помахала ему рукой. И тут у нее случился сильный приступ головокружения: затошнило, бросило на снег, судорога свела живот… Может быть, на несколько мгновений она даже потеряла сознание. Лежа на снегу, она повернула голову, чтобы посмотреть на Каддета, но не увидела его – он исчез.