Лорд Чиррер слегка покраснел. Это с ним случалось теперь едва ли не при каждом разговоре с Кадетом.

– Господин Коммодор Каддет, извините, я не могу согласиться с вашей просьбой, – ответил Комендант, краснея еще сильней. – Вы нужны здесь. А, кроме того, у меня есть инструкции лорда Барка на этот счет. Прошу извинить меня. – Лорд спрятал засуетившиеся руки за спину.

Пришлось выкладывать последний козырь:

– Я верю в успех нашего общего плана обороны, Господин Комендант Крепости, – спокойным голосом сказал Кадет. – Я не собираюсь бежать, если вы это имеете в виду. – Жестом он остановил хотевшего возразить ему лорда Чиррера. – Однако, мой лорд, куда мы спустим воду из чаши кратера после его затопления? С десятками тысяч, я надеюсь, трупов? Или мы оставим их гнить в чаше кратера? Может случиться мор…

Глаза у лорда Чиррера округлились.

– Куда же, Господин Коммодор? Я не подумал об этом… Мы не подумали об этом!…

– Я хочу найти место, где мы построим спускной канал, для воды и трупов, Господин Комендант Крепости.

– Тогда, конечно… Я согласен. Как мы не подумали об этом!… Нужны ли вам помощники?

– Человека четыре с тремя повозками, временно, чтобы доставить груз на место моего основного лагеря. Потом они вернутся сюда, а через четыре недели встретят меня на том же месте. Надеюсь, я вернусь не с пустыми руками.

– Могу ли я узнать, будет ли вас сопровождать госпожа Принцесса? – теперь бледнея, спросил Комендант. – Простите, но таковы мои обязанности – знать все о покидающих Крепость.

– Полагаю, госпоже Принцессе придется остаться в Крепости, мой лорд. Мы с вами знаем, что женщине не место в зимних горах.

– Совершенно с вами согласен, Господин Коммодор Каддет, – с нескрываемым облегчением произнес Комендант. И Кадет опять ничего бы не заподозрил и не поверил бы встрепенувшейся Неспящей, если бы лорд Чиррер не произнес еще одну фразу, дрогнувшим от волнения голосом: – Принцесса будет в безопасности.

" Так-так… – бормотал про себя растерявшийся Кадет по дороге домой. – Так-так…" Кроме междометий другие слова не приходили ему на ум.

– Принцесса, – сказал он холодным голосом робота-информатора, едва войдя в домик. – На днях я иду в рейд, в горы, искать "Робинзон". Ты остаешься здесь.

– Хорошо, что я успела сшить спальные мешки, – словно не услышав его, ответила Принцесса.

– Сядь, давай поговорим! – попросил Кадет.

– Давай поговорим, – согласилась Принцесса и действительно села напротив него. – Покормить тебя?

– Принцесса!… – вздохнул Кадет. – Я не могу тебя взять с собой, потому что не хочу. Но так же и потому, что Комендант Крепости дал разрешение только мне, – почти соврал он, и его Неспящая фыркнула.

– Правда? – спросила Принцесса, посмотрев ему в глаза. – Неспящий говорит, что это неправда.

– Я никогда не врал тебе!

– Не врал. Но иногда не договаривал. Самого важного, Каддет.

– Вобщем, изменить ничего нельзя, – сказал Кадет, и опять его Неспящая фыркнула.

– Все можно изменить, – вставая и начиная одеваться для ухода, горько произнесла Принцесса. – Даже Судьбу. Ты так учил меня, мастер Каддет. И выучил. – Она накинула на голову теплый платок. – Мастер Каддет, ведь ты – благородный воин, – сказала она, остановившись около двери. – Не мешай мне. Пожалуйста!

Она ушла и скоро вернулась. Положила на стол перед Кадетом разрешение для них обоих, подписанное Господином Комендантом Королевской Крепости лордом Чиррером. Рот у нее был твердо сжат, а глаза горели. Села напротив, и вдруг, после стольких дней, недель и месяцев переплела свои пальцы с его пальцами.

– Каддет, – она перешла на лингву. – Я твоя жена. Это мой Долг, быть рядом с тобой. Если я предам этот свой Долг, то могу предать Долг перед моими родными. Тогда – кто я и зачем живу?

– Там может быть рискованно, Принцесса! – согревая ее пальцы, проникновенно сказал Кадет. – В горах не всегда можно успеть помочь. – И после паузы, сделав над собой усилие, он спросил: – Что ты сказала лорду Чирреру?

– Я сказала ему, что у меня есть Долг. А все остальное принадлежит Судьбе, – чуть порозовев, ответила Принцесса. – Он понял. У него есть и ум и сердце. Ясный ум и чистое сердце. И он знает, что такое Долг. Он хорошо это знает.

Кадет дождался, когда успокоились его ум и сердце.

– Я виноват перед тобой, Принцесса. Я знаю, – произнес он.

– А я – перед тобой, Каддет. Я тоже знаю, – ответила Принцесса.

Они долго молчали, все так же, переплетя пальцы. Когда нужда в этой близости прошла, их пальцы расплелись, сами по себе, без насилия, и никто не обиделся. Но что-то последнее из их высокой личной связи умерло. Тихо и достойно.

На третий день тяжкого пути по плотному снегу они добрались до цели, которую поставил Кадет – до подошвы гигантского двадцатитысячника. Формой он напоминал пирамиду с нессиметричными, неправильными стенами, по которым вокруг всей горы неровной спиралью вились террасы.

Кадет был утомлен, а Принцесса – совсем без сил, потому что на этой высоте разряженный воздух не утолял голодание ее непривычного к высокогорью сердца. Есть ей почти не хотелось, но Принцесса заставила себя погрызть сухарь. Горсть снега заменила глоток воды. Она обеспокоено посмотрела на Кадета – хватит ли у него сил после испытаний последних двух часов пути? Иногда он нес ее на руках, когда она останавливалась и обессилено опускалась на снег. Ни единым словом и взглядом не укорил ее. И оставался деятельным: кинжалом нарезал твердый наст, черпачком вырыл в снегу пещерку, навалил на пол овчинные шкуры, помог ей влезть в спальный мешок. Накрыл попонкой. Закупорил пещерку бруском твердого снега. В пещерке сразу стало темней прежнего.

В специальных удобных кармашках курток у обоих лежали кресало и свечка с небьющимся стеклянным колпачком оранжевого цвета – очень заметный свет на белом дневном или ночном черном фоне, Принцесса уже убедилась в этом в предыдущие дни. Это для сигнала, для согревания маленьких укрытий. Но и свечку не хотелось зажигать.

Они не сразу уснули, но не разговаривали. За этот световой день, экономя силы, они не сказали друг другу и ста слов, но, возможно, обменялись тысячью взглядов с вопросами и ответами. И безошибочно понимали их.

Легкая часть пути сохранила им много сил – это когда три их повозки неспешно – из за снега и камней – катились вдоль невысокого горного кряжа, который начинался налево от Пограничных ворот и, постепенно повышаясь, тянулся на неизвестно какие расстояния. Бело-черные и серые пространства вокруг были неизведанными. Только в первые два дня пути их маленький караван сторожился возможных патрульных разъездов чугов, но отсутствие каких-либо следов людей и даже зверей и отчетливо ощущаемое присутствие дикой силы камня, холода и снега успокоили путешественников.

Для рейда Кадет очень тщательно отобрал четырех помощников среди камнерезов – крепких взрослых мужчин, не трусов, осторожных и недоверчивых. Это оправдало себя, когда нашлось удобное место и пришлось на морозе рубить ступеньки в граните, закрепляться на верхнем крае кряжа и на веревках поднимать туда многочисленные мешки, узлы и деревянные жерди. Весь груз был поднят без потерь, суеты и ссор. Вручая каждому из помощников по пять Империалов – неслыханные деньги для простых камнерезов (все они испуганно-недоверчиво взвешивали их в ладонях) – Кадет сказал:

– Это – цена нашего доверия к вам. Если вы не вернетесь за нами через месяц, мы погибнем. Наше возвращение в Стерру принесет вам вдвое больше.

– Я вернусь, господин Коммодор Каддет, – ответил один из камнерезов, самый разговорчивый. – Деньги – это славно, – он встряхнул тяжело звякнувшие монеты. – А такие деньги – богатство. Теперь я смогу хорошо пожить года четыре. Если чуги дадут мне столько прожить. А без вас и госпожи Принцессы нам Стерру не защитить. – Он посмотрел на своих товарищей. – Мы вернемся, верно?