М.Н. Покровский

Чем объяснить столь явно милостивое отношение монголов (сначала язычников, а затем мусульман) к иерархам церкви? Дело отнюдь не в веротерпимости монголов. Знаем, как беспощадно поступали монголы с мирным гражданским населением (даже если это были женщины и дети). Ларчик открывался очень просто. Монголам нужны были союзники. В ярлыке, данном митрополиту Алексею (1357), черным по белому сказано: «Чингиз-царь и первые цари, отцы наши жаловали церковных людей, кои за них молилися. Как сядет на своем столе и молитву воздаст за нас и за наше племя.» Причем речь шла о «молитве» публичной и официальной, не частной. Хану нужно было, чтобы церковь оказала умиротворяющее влияние на всех верующих. «И татары прекрасно понимали ту элементарную истину, что оружием можно завоевать страну, но держаться в ней при помощи оружия нельзя». Возможно, что в лице Русской церкви они получили силу, «позволявшую заменить мечом духовным меч вещественный» (М.Н. Покровский). Церковь волей-неволей служила татаро-монголам, как она служила царям и боярам все годы своего существования, не последнюю роль играла материальная заинтересованность. Примеров немало. В 1342 г. митрополит Феогност выхлопотал у хана новый ярлык (дан в подтверждение прежних об освобождении Русской церкви на Дону от дани татарам). В числе церковных имуществ упоминаются и «виноградники», видимо, расположенные у Дона. Хан Берке подарил храму митрополита Кирилла в Ростове годовой оброк со всей Ростовской земли за то, что по Ростову пели молебны о здравии ханского сына, который вскоре выздоровел. Заметим, что этот оброк состоял из отнятых у народа Руси (смердов) плодов его труда.

Преподобный Антоний Печерский и Киевский, начальник всех русских монахов

Дальнейшее распространение ислама в Золотой Орде (после Берке) связывают с именем Узбек-хана, который более решительно стал проводить политику ис-ламизации. Обладая умом и будучи религиозным человеком, он много сделал для того, чтобы ислам стал государственной религией. В 1313 году Узбек-хан выдал митрополиту Руси Петру ярлык, в котором были слова: «Если кто-либо будет поносить христианство, плохо отзовется о церквах, монастырях и часовнях, тот человек будет подвергнут смертной казни». Интересно и то, что Узбек-хан выдал дочь за московского князя и даже разрешил ей принять христианство. Царский племянник хана, молодой пылкий татарин, прибыл с владыкой в Ростов и «пленился здесь красотою учения Христа». «После смерти хана Берке царевич принял православие, раздав все «татарским нищим». Так явился на Руси св. Петр, царевич Ордынский. Когда царевичу Петру пришло время жениться, то в Ростове нашли ему невесту – православную татарку. Брат князя Бориса Васильевича, князь Глеб, сидевший в Ростове, тоже был женат на татарке, названной при крещении Феодорою».

Исцеление митрополитом Алексеем жены хана Джанибека

Русская церковь действовала в отношении татаромонголов, исходя из общих принципов любви Христовой, подобно тому, как это делает врач, помогающий больным любой веры. Известно, что жена хана Джанибека в Золотой Орде была излечена митрополитом Алексеем от глазной болезни. Хан находился под сильным влиянием жены, которая с тех пор стала покровительствовать русским, и, по свидетельству современников, тогда-то «Русь дышала свободно». Что до политико-пропагандистского значения здравиц в честь ханов, то, как известно, во-первых, ярлыки татарских ханов специально оговаривали молитвы русских митрополитов за хана – «царя», т. е. те были обязательны и необсуждаемы; во-вторых, митрополиты не были русскими и для них подобная здравица морально не была столь уж тяжела (для них хан, византийский император, король или русский князь – все это явления одного ряда); в-третьих, как только появилась возможность не славить «татарского царя», церковные иерархи этим тут же воспользовались. А такую возможность Русская церковь получила в период 1374–1382 гг., после начала «розмирья» Руси с Мамаем и до нашествия на Москву Тохтамыша. Со временем, однако, стало возможно и мирное содружество двух религий.

В ставке у хана Золотой Орды

Князь и митрополиты получали из рук хана особые грамоты (или ярлыки), позволявшие землям и вотчинам вести спокойное, мирное строительство. За это князю и митрополиту приходилось платить, откупаться и унижаться. Церковь поступала точно также, как и русские князья, хотя надо быть справедливыми и к церкви.

Чингисхан. Современная монгольская картина

Как все русские люди, ее служители не могли безропотно воспринимать монгольское иго. Во всяком случае, при общей политике сотрудничества с татаро-монголами отдельные владыки демонстрировали и мужество, и независимость, и патриотизм, и характер. В своих церковных проповедях они не только доносили ужасы татарского завоевания до сознания верующих, но возбуждали в русских стыд, гнев, стремление поскорее низвергнуть иго! Владимирский епископ Серапион говорил, обращаясь к православным: «Вы все еще не переменились! Каких только наказаний не приняли мы от бога! Не пленена ли земля наша? Не взяты ли города наши? Не усеяли ли наши отцы и братья трупами землю? Не уведены ли жены и дети наши в плен? А кто остался в живых – не порабощены ли они на горькую работу от иноплеменников? Вот уже 40 лет продолжаются это томление и мука!» (Конец XIII в.) В другой проповеди он выражается еще резче: «…и вот навел он [Бог] на нас народ немилостивый, народ лютый, народ, не щадящий красоты, юношей, немощи старцев, младости детей. Воздвигли мы на себя ярость Бога, разрушены божественные церкви, осквернены священные сосуды, потоптаны святыни, святители преданы мечу, тела монашеские брошены птицам, кровь отцов и братьев наших, словно вода, обильно напоила землю. Исчезло мужество князей и воевод наших, храбрецы наши, исполненные страха, обратились в бегство. А сколько их уведено в плен! Села наши поросли лесом. Смирилось величие наше, погибла красота наша. Богатство, труд, земля – все достояние иноплеменных. Соседям нашим служим мы в поношение и стали предметом смеха для врагов наших». Примерно такие же слова, заставлявшие наполняться сердца мужеством и верой, обращал к пастве митрополит Кирилл на Владимирском соборе 1274 г.

За последнюю четверть XIII в. Русь пережила 15 серьезных вторжений Орды.

Фрагмент карты Абрахама Ортелия «Тартария, или Царство Великого хана», 1570 г. В центре карты изображен шатровый город с подписью: Caracoron. Правее ставки Великого хана представлена подпись: «Алтайские горы, где они (тартары) погребают императоров Тартарии»

Русские города – Москва, Киев, Перея-славль, Рязань, Владимир, Суздаль – не раз предавались огню и мечу. Князья пытались сопротивляться поодиночке, но итог монгольского нашествия кровав, жуток, страшен: города горели, люди гибли. Взятый монголами Торческ так и не возродился; археологи предполагают, что раскопанное в 38 км от г. Белая Церковь пространство между селами, огромное (свыше 90 га) городище XIII в. является его останками. Развалины другого крупного города Русской земли, Юрьева, долго привлекали взгляды проезжавших через эти пустынные земли русских людей – после монгольского погрома старое порубежье Руси со Степью перестало быть таковым, и там селились небольшими островками выжившие «черные клобуки» да отчаянные русские люди. Все они были во власти новых хозяев Приднепровских степей – татар. Проезжая мимо развалин собора Юрьева (как выше отмечалось, этот центр епископии, нацеленный на миссионерство среди «своих поганых», пользовался большим вниманием со стороны киевских князей и митрополитов), редко можно было вспоминать, что белые остовы каменных строений – это церкви Юрьева, имя которого забывалось и заменилось на имя «Белая Церковь».