Это было настолько шокирующим открытием, что поверить в это ни Папа, ни отцы европейской цивилизации католики не могли. Именно своих нетленных святых защищал Папа Римский, отрицая заразу.

Масса аспектов темы сплелись в клубок — весьма проблемный, Уверен, тему Ватикан потому и закрыл, что обнаружил с шоком тот факт, что им возведенные в святые из-за нетленности монахи — обыкновенные вампиры, с коими как «предрассудком схизматиков Греции» сам Ватикан и боролся. И завел этим открытием сам себя в тупик. Из которого нет выхода, а можно только предать забвению саму тему вампиризма, дистанцируя ее максимально от темы нетленных католических святых. Что вполне удалось.

В редакции газет СНГ и просто исследователям непознанного, авторам книг и статей на эти темы, приходит множество писем от читателей, обычных людей, волею случая столкнувшихся с необъяснимыми явлениями.

К сожалению, большая часть таких сообщений не находит у изданий и исследователей никаких объяснений, они их лишь просто публикуют, причем даже сама их классификация часто крайне примитивна и ненаучна.

Среди этих рассказов читателей попадается немало таких, которые с той или иной степенью уверенности можно отнести к проявлениям вампиризма. Увы, современный человек, как и авторы книг о непознанном, о вампиризме ничего не знают и относят эти случаи то к чему-то «загробному», то к призракам, то к полтергейсту, то к чертовщине. Соответственно и попадают они в разные разделы книг о непознанном.

Но не это самое удручающее. Вампиризм предполагает свою схему явления, где феномены полтергейста, появления призраков похороненных и скоропостижные смерти родственников после похорон всегда обусловлены самим существованием вампира — впавшего в кому человека, ошибочно похороненного, но живого и больного вампиризмом. Поскольку ни жертвы или очевидцы явления, ни исследователи не предполагают о самом существовании этой схемы явления, их рассказ о событиях всегда страдает неполнотой. Важнейшие и показательные для вампиризма вещи часто оказываются без внимания, не упоминаются, а сам рассказ о событиях лишен своего логического продолжения или окончания, то есть, упущены существеннейшие черты и этапы явления. Это неудивительно, так как его описывают не специалисты в вампирологии.

Удручает и то, что собиратели таких фактов их коллекционируют как «диковинки», как нечто странное — ибо не могут найти этому никакого объяснения. И коль так, то всюду у них сквозит душок недоверия этим историям, а то и подозрения о том, что люди, их рассказывающие, не вполне психически здоровы. Это совершенно несправедливо.

Ниже — несколько таких историй, обнаруженных мною в архивах собирателей странного и непознанного, где они лежат бесхозно, никому не нужные и так и не нашедшие объяснения.

Тамара Харченко, рассказавшая эту историю исследователю аномальных явлений А.К. Прийме, проживает в Ростове-на-Дону в так называемой «старой», центральной части города — в одноэтажном многоквартирном доме-бараке. Ее показания были подтверждены рассказами других свидетелей происшедшего в ее квартире — родственниками, соседями.

— Мы переехали в Ростов в 1946 году. И сразу же вселились в крохотную квартирку в одноэтажном доме старинной постройки, где я живу по сей день, — рассказывает Тамара. — В ту пору я была малолетней девочкой… В 1958 году умерла моя бабушка. Сразу же — повторяю, сразу же! — после ее смерти стали твориться в нашей квартире необъяснимые вещи.

Происходило же вот что. Едва Тамара и ее мать просыпались утром, как первое, что бросалось им в глаза, была… гирлянда сожженных до половины спичек, развешанная неведомо кем в комнате по стене. Спички висели на стене как приклеенные, длинной — до полутора метров — и изогнутой линией.

Стоило прикоснуться к любой из спичек кончиком пальца, как она тут же падала на пол. Никаких следов клея на спичках не было. Каким образом они удерживались на стене — неизвестно.

Мать с дочерью в полном недоумении собирали спички, снимая их со стены, в бумажный кулек. А кулек выбрасывали в мусорный бак, стоявший во дворе. Но на следующее утро они опять обнаруживали новую гирлянду почерневших спичек на все той же стене…

— Вскоре, впрочем, фантасмагория с этими непонятно откуда берущимися гирляндами прекратилась, — вспоминает Тамара. — Вместо нее началась другая фантасмагория, не менее дикая. После полуночи сама собой стремительно и с шумом распахивалась дверь, ведущая из кухни в комнату, где спали мы с мамой. А потом сама же со скрипом и закрывалась. Затем опять распахивалась. Разбуженные ее хлопками, мы с мамой с ужасом наблюдали за ее судорожными рывками из стороны в сторону. Это происходило вовсе не каждую ночь, но довольно часто. Наверное, не реже одного раза в неделю на протяжении нескольких месяцев… Потом дверь успокоилась, перестала вести себя по ночам как живая.

Миновало примерно полгода. Однажды Тамара, по ее словам, пребывала дома в одиночестве, готовила на кухне обед. Она стояла в тот момент спиной к двери, ведущей в жилую комнату. И вдруг разился у нее за спиной очень сильный грохот.

Тамара Харченко вспоминает:

— Стремглав вылетела я из кухни в комнату. Огляделась в растерянности по сторонам. Все в доме было тихо и спокойно. Все вещи стояли на своих привычных местах. Потом пригляделась — что за чудо?! Оконная форточка, которую я своей собственной рукой заперла утром на задвижку, висит косо, распахнутая настежь и сорванная с окна вместе с задвижкой. А оконные шпингалеты, вырванные неведомой силой из рам, валяются на полу под окном, исковерканные до неузнаваемости. Между тем окна по-прежнему плотно закрыты, и все стекла в них целы… Гляжу, лежит также на полу круглая металлическая ручка от книжного шкафа, стоящего возле окна. И она тоже, как и шпингалеты, вырвана, вижу, из дверцы шкафа «с мясом», но самое удивительное — расплющена в гладкую круглую тонкую лепешку, словно по ней прокатился асфальтовый каток… Я показывала и скрученные винтом шпингалеты, и раздавленную в блин ручку от шкафа соседям по дому, рассказывала им о случившемся. Они недоуменно пожимали плечами и уверяли меня, что никакого взрыва ни в доме, ни рядом с ним не было. Но я-то ясно слышала страшенный грохот! И потом — вот шпингалеты, вот ручка… Что же искорежило их?! — Шли годы, — продолжает свой рассказ Тамара. — Слава Богу, на протяжении нескольких лет у нас не происходило больше ничего… гм… ненормального. Все те странные происшествия, что случились, еще раз повторяю, сразу после смерти моей бабушки, стали забываться, затягиваясь пеленой времени. Но вот однажды моя соседка решила познакомить меня с одним молодым человеком, дабы сосватать за него. Едва она, войдя в нашу квартиру, завела разговор насчет этой своей брачной идеи, как я внезапно почувствовала — в доме в мгновение ока возник некто посторонний, некто невидимый. И он чутко прислушивается к нашей с той соседкой беседе. Не знаю, откуда оно взялось, это чувство. Ведать не ведаю также, откуда пришла попутно на ум странная, как бы введенная в мозг со стороны мысль, что этот загадочный некто не желает, чтобы я вообще выходила замуж.

Ошеломленная неведомыми ей ранее ощущениями и странными мыслями, Тамара Харченко вспотела от страха. Слегка заикаясь, она тут же довела до сведения соседки все то, что сию секунду ощущала. Та в ответ пренебрежительно махнула рукой — мол, мерещится тебе все это. Тогда Тамара напомнила ей о событиях, происшедших здесь, в этой квартире, несколькими годами ранее. Соседка, ухмыльнувшись, обняла Тамару за плечи.

— Томка, не дури, — молвила она задушевным голосом. — Не накручивай, не заводи себя и не выдумывай разные глупости про привидения да про невидимок!.. Я хочу познакомить тебя с отличным парнем. Вы с ним составите хорошую пару. Ну так что? Будешь знакомиться? Или нет?