— Это Гром. Он сломал обе передние ноги, и мне пришлось перерезать ему горло…

Дафна отвела глаза от страшной картины.

— Нам нужно поговорить. Мэтт тяжело вздохнул.

— Что случалось, Дафна? — с болью в голосе спросил он. — Это конец? Стена Барлы начала рушиться? Король умер?

— Не знаю. Никаких официальных заявлений не было. Вокруг творится безумие. И хотя Стена все еще на своем месте, я думаю, что это начало конца.

— А что же Эшер?

— О нем я тоже ничего не знаю. Мне неизвестно, где еще, кроме столицы, бушевал ураган. Я пыталась найти Эшера при помощи магии и узнать, что с ним, но мне это не удалось. С Вейрой я тоже никак не могу связаться. Возможно, удастся вечером, когда все успокоится.

Кивнув, Мэтт посмотрел на мертвого Беллидона.

— Ты не предвидела этого?

Опустившись рядом с ним на тропу, Дафна согнула ноги и уткнулась лицом в колени.

— Нет, Мэтт, — ответила она глухим голосом. — Я ничего не знала об урагане.

— Как думаешь, что все это значит?

— Даже не представляю. — Дафна подняла голову. — Но думаю, скоро все прояснится. Может быть, Вейра сумеет ответить на этот вопрос, надо обязательно связаться с ней.

— Да, попытайся сегодня вечером. А как ты пережила эту страшную бурю?

Дафна махнула рукой.

— Со мной все в порядке. А вот моя лавка сильно пострадала. Шкафы разбиты, книги свалены в одну кучу. Стекла выбиты, большая часть половиц выломана.

— Главное, что ты цела и невредима.

Дафна только сейчас заметила, что Мэтт еще не отошел от шока. Она не ожидала, что он окажется настолько впечатлительным. Дафна всегда считала Мэтта своей опорой, тем плечом, к которому можно прислониться в трудную минуту.

Несмотря на его вялое сопротивление, она осторожно разжала его руки, сжимавшие мертвого Беллидона, и оттащила труп в сторонку. Мертвое тело оказалось на удивление тяжелым.

— Вставай, Мэтт, — мягко сказала она. — Нам надо перенести Беллидона в прохладное место. Кроме того, тебе пора вернуться к своим обязанностям. Лошади нуждаются в твоей заботе, а конюхи в твоем руководстве. Они ждут тебя.

Мэтт, встрепенувшись, встал и, подхватив Беллидона на руки, молча зашагал к конюшне. Дафна последовала за ним.

Она молилась о том, чтобы с Эшером все было в порядке.

Дарран дрожащими руками всыпал горчичный порошок в стоявший перед ним тазик с горячей водой. Поднимавшийся от воды пар сразу же приобрел резкий едкий запах, от которого стали слезиться глаза.

«Старый дурак! — ругал он себя, размешивая порошок деревянной ложкой, которую ему дал повар мэра. — Хорошо еще, что принц не погиб. Но все равно ты не оправдал доверия их величеств. Впрочем, теперь надо думать только о хорошем и не травить душу мыслями о том, как и что могло бы произойти».

Дарран добавил еще немного порошка в желтовато-коричневую воду и снова, щуря глаза и сопя, стал водить ложкой.

Сидевший за его спиной в глубоком кресле, закутанный в одеяло, Гар зашевелился и кашлянул. Дарран не знал, простудился ли принц или у него нервный приступ от пережитого в океане ужаса. «Ты должен был остановить его, — говорил себе секретарь. — Кому нужны эти старые традиции, пережитки прошлого? Ты должен был сесть в лодку вместе с принцем, а не полагаться на этого выскочку Эшера! Ты же прекрасно знаешь, какой это ненадежный человек!» С тех пор как Гар узнал, что он не такой, как все другие доранцы, за ним нужен был глаз да глаз.

Дарран хорошо помнил тот день, и его события не раз являлись ему в кошмарных снах. Гару было в ту пору пять лет, он был красивым ребенком, походившим на свою мать.

— Нет! — кричал мальчик, узнав правду о себе. — Я не калека! Не калека! Не калека!

Постепенно он отдалился от родителей, стал избегать Главного Мага и все больше времени проводил на конюшне.

— Оставьте его в покое, — говорил король голосом, полным жалости и тоски. — Чем быстрее он свыкнется со своей судьбой, тем лучше.

Он старался не упрекать принца и не наказывать его за провинности. Борн запрещал сыну только одно — носиться верхом сломя голову по полям и лесам, поскольку боялся за его жизнь.

Дарран служил тогда младшим секретарем и редко бывал в личных покоях королевской семьи. Но он был настолько предан своему господину, что своими руками зарезал бы лошадь принца и выпил бы ее кровь на завтрак, если бы это могло исправить положение — то есть даровать Гару магические способности.

За спиной Даррана снова раздался надрывный кашель. Вообще-то принц был человеком выносливым, с крепкими нервами, но шторм и ледяная вода могли подорвать любое здоровье. Секретарь глубоко вздохнул и тут же сам закашлялся от едких паров горчицы. Ножная ванна была готова. Добавив еще немного горячей воды, Дарран взял таз и понес его принцу.

— Ну вот, ваше высочество, сейчас вы попарите ноги, — с улыбкой сказал он. — Горячая ванна с горчицей быстро избавит вас от простуды.

На все еще бледном лице принца были хорошо заметны ссадины и царапины. Когда бесчувственного, полуживого Гара привезли из гавани, Дарран сразу же нагрел для него воды и первым делом хорошо вымыл принца, не уставая благодарить Барлу за то, что сохранила его высочеству жизнь.

Закутанный в одеяла Гар с трудом поднял тяжелые веки и взглянул на секретаря.

— Где Эшер?

За годы службы при дворе Дарран научился скрывать эмоции.

— С ним все в порядке, — с невозмутимым видом ответил он. — Поставьте ноги в таз, ваше высочество, и вам сразу же станет лучше.

— Мне не нужна эта проклятая ножная ванна! — взревел Гар. — Если ты не хочешь, чтобы я заставил тебя выпить эту бурду, немедленно убери таз!

Дарран с бесстрастным выражением лица взял таз и перенес его на стол. Он понимал, что принц сильно расстроен и срывает на нем зло. Гар не хотел обижать своего секретаря.

— Я подвел их, Дарран, — глухо пробормотал он.

Секретарь обернулся.

— Кого, ваше высочество?

Принц устремил взор в окно.

— Соплеменников Эшера, — грустно сказал он. — Тех, кто был со мной в лодке, и тех, кто оставался в городе. Когда начался ураган, мэр умолял меня сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти их. Но я не смог помочь им, я оплошал… Бесполезный, никому не нужный калека…

— Не надо казниться, ваше высочество, — растерянно пролепетал Дарран, не зная, как успокоить Гара, — даже Дурм не смог бы усмирить такую стихию!

Но принц не слушал его.

— Я потерял венец, нашу семейную реликвию, — сокрушался он. — Теперь он лежит где-то на дне моря в гавани Вествейлинга.

— Не надо убиваться. Главное, что вы остались живы. Королева будет безумно рада, что вы избежали верной гибели. Вы ей намного дороже, чем золотой венец.

— Король подарил мне его на двенадцатилетние. — В голосе принца теперь звучала боль. — Я поклялся хранить венец, как зеницу ока, и обещал отцу…

— Теперь это не имеет значения, ваше высочество…

— Нет, это имеет огромное значение, глупый старик! — вскричал Гар. — Венец был фамильной реликвией, частью истории Лура. Как ты можешь говорить, что его утрата не имеет никакого значения!

— Как вы не поймете, глупый мальчишка, что ваша жизнь намного важней! — вырвалось у Даррана.

В комнате установилась мертвая тишина. Придя в ужас от собственной несдержанности, Дарран отвернулся к окну.

— Дарран… — промолвил наконец Гар.

— Я помню день, когда вы родились, — глухо сказал секретарь, — ваша матушка разрешила мне взять вас на руки. Вы были таким крохотным. Я видел, как вы улыбнулись мне.

Гар с изумлением слушал своего старого секретаря. Принцу всегда не хватало мудрого опытного наставника.

— Дарран… — снова промолвил он и замолчал, не зная, что сказать.

— Я думал, что вы утонули! — в отчаянии воскликнул Дарран. — Я думал, что мне придется везти ваше тело назад в столицу, к вашей матери! Или сообщить ей, что вы навсегда остались в пучине океана…

Горячие слезы брызнули из глаз старика. Они текли по его щекам неудержимым потоком. Дарран, стыдясь своих чувств, закрыл лицо руками. «Как стыдно! Какой позор!» — думал он, но ничего не мог с собой поделать.