В таком добром расположении, как сейчас, Максвелл ни в чем не мог ей отказать. Он дал ей обещание, что поразмыслит по этому поводу.

Она решила не торопить события и не требовать от него немедленного решения. Ей еще представится случай напомнить ему об обещании. Сейчас же она спешила выложить ему нечто важное. Она собиралась просить не за себя, а за другого – редчайший случай для Лукреции Борджиа. Впрочем, речь шла о Хаммонде, которого она боготворила.

– Так насчет дня рождения массы Хаммонда, масса Уоррен, сэр…

– Что еще?

– Могу я вас спросить, какой подарок вы ему приготовили?

– Опять твое несносное любопытство, Лукреция Борджиа! – От его недавнего благодушия не осталось и следа. – Зачем тебе знать, что я подарю сыну на день рождения? Ну, скажем, негра… Ему только их и подавай.

– Негра? – Она пренебрежительно фыркнула. – Этого добра у него столько, что он уже не знает, что с ним делать. Одри у него в слугах, Дит в сожительницах. Еще у него есть я, двое моих близнецов. Да и на плантации плюнуть некуда – того и гляди попадешь в негра. Так и путаются под ногами. Зачем ему еще?

Максвелл стал молча раскачиваться в кресле, искоса посматривая на свою кухарку. Он был согласен с ее доводами. По правде говоря, он еще не думал о подарке для сына. Хаммонд не представлял себе жизни без чернокожих, однако одним больше, одним меньше – велика ли разница? Ему так или иначе принадлежали все негры Фалконхерста. Золотая монета с орлом, которую отец мог бы ему презентовать, стала бы просто бесполезными деньгами: у сына все равно не было возможности их потратить. Вдруг – по чистой случайности, разумеется! – Лукреции Борджиа известно, чего Хаммонду на самом деле хочется? Максвеллу, ясное дело, было очень не по нутру спрашивать ее об этом, потому что в результате она лишний раз продемонстрировала бы свое всеведение, однако существовали и иные способы выведать у нее необходимые ему сведения, не задавая вопрос в лоб.

– В таком случае пошлю его в Бенсон, справлю для него новый костюм. Там есть неплохой портной. Костюмчик получится – пальчики оближешь! Предположим, из синего сукна. Будет такой смотреться на Хаммонде?

Она взглянула на хозяина так, словно перед ней сидел умалишенный.

– Не пойму, к чему массе Хаммонду костюм из синего сукна? Ведь он вырастет из него еще до того, как наденет. Парень растет, как на дрожжах, – в шестнадцать-то лет! Да и надеть костюм ему некуда. – Она поджала губы. – Правда, есть одна вещь, которую ему хочется…

Максвелл умолк. Нет, не станет он задавать ей наводящие вопросы, не сойти ему с этого места!

– Да, сэр, масса Уоррен, сэр, – продолжала она, – такая вещь есть, только он вам о ней не говорил. Вы же знаете массу Хаммонда: он даже не намекнет, чего ему хочется, если вы сами об этом не заговорите. Вот, скажем, Дит, которую вы отдали ему в сожительницы: он вас об этом не просил, но до чего же обрадовался, небось вы и сами догадались! Да, сэр, масса Уоррен, сэр, он очень доволен Дит.

– Куда запропастились близнецы? – спросил Уоррен. Он знал, что успех – дело времени: он непременно выведает, каково сокровенное желание Хаммонда, но позже, и обойдется без унизительных расспросов.

– Сейчас прибегут, вот только позавтракают и оденутся. Я больше не разрешаю им носиться по дому голышом. Все-таки это господский дом. В невольничьем поселке они могли бы щеголять голыми, а здесь так не годится.

– А мне больше нравится, когда на них нет тряпья, которое ты заставляешь их напяливать. Такие забавные дьяволята! Они куда умилительнее в чем мать родила, чем в обносках.

– Вы видели массу Хаммонда нынче утром, прежде чем он уехал? – Она не намеревалась продолжать обсуждение своих сыновей. У Максвелла не получится сбить ее с толку.

Тот кивнул. Он всегда выглядывал из окна, провожая сына долгим взглядом.

– Он был верхом? Утвердительный Кивок.

– Значит, взял Старушку Бесс. Она да Том Петч – вот и все фалконхерстские лошадки. Между прочим, Том Петч даже старше Старушки Бесс. Негров у нас сотни, а приличного коня для массы Хаммонда нет как нет. Вот, скажем, на днях его приятель масса Льюис Гейзавей с плантации Бернт Хилл прискакал на отличном сером в яблоках жеребце; уж как тот понравился Хаму, как молодому хозяину захотелось на нем прокатиться! Бернт Хилл нисколько не больше Фалконхерста, хороших негров там днем с огнем не сыщешь, зато у массы Льюиса славный конь, хотя сам он на год младше массы Хаммонда.

– Вечно ты меня опережаешь, Лукреция Борджиа! – Максвелл позвонил в колокольчик, вызывая Мема с намерением заказать еще одну порцию пунша. – Я как раз собирался посоветоваться, не стоит ли подарить Хаму на день рождения нового коня. У мистера Льюка в Твин Криксе нынче есть недурные лошадки. Съезжу-ка я туда в кабриолете, заодно и повидаемся. Для Хама это будет неплохим сюрпризом.

Она сдержала победную улыбку. Все-таки настояла на своем, да так умело, что Максвелл, как водится, остался в полной уверенности, будто сам набрел на столь удачное решение. Теперь Хаммонд получит на день рождения то, о чем больше всего мечтал, – собственного коня.

В гостиную притащился Мем.

– Вы меня звали, масса Уоррен, сэр?

– Конечно, звал! А ты целых пять минут не откликался. Как это понимать?

Мем повернулся, чтобы выйти, так и не ответив.

– Кажется, масса Уоррен тебя о чем-то спросил. – Лукреция Борджиа твердо вознамерилась посрамить Мема.

– Я ждал, пока закипит чайник, масса Уоррен, сэр. Хотел принести вам еще пуншу – наверное, вы об этом и собирались попросить?

– Чайник давно вскипел! – вспылила Лукреция Борджиа. – Изволь обслужить хозяина!

Когда дверь на кухню затворилась, она подошла к Максвеллу вплотную:

– Если вы поедете к массе Льюку, масса Уоррен, сэр, то можно и мне с вами? Мне бы так хотелось быть при вас, когда вы станете подбирать коня для массы Хаммонда!

Он презрительно отмахнулся:

– Я не собираюсь разъезжать по окрестностям на пару с негритянкой! Не делай из меня несмышленого младенца, Лукреция Борджиа! Того и гляди, сунешь мне в рот соску и примешься укачивать! Ничего себе картина: взрослый мужчина, а с ним чернокожая нянька… У меня хватит негров, чтобы выбрать провожатого среди них. Меня повезет Мем!

Этого Лукреции Борджиа хотелось меньше всего. Так Мем заработает очко в свою пользу, а она собиралась выиграть партию всухую. Она поняла, что допустила оплошность, но было уже поздно: удовольствие от прогулки, чего доброго, получит не она, а Мем.

– А вот масса Уиллоуби всегда выезжает вместе с негритянкой.

– Мистеру Уиллоуби скоро стукнет восемьдесят, – ответил Максвелл. – К тому же будь ты так же молода и светлокожа, как его служанка, и так же кокетливо одета, то я бы не возражал против твоего общества. Но ты уже не первой молодости, Лукреция Борджиа, и черна, как печная заслонка. Я и не подумаю устраивать для тебя показательные выезды.

Однако удача была в то утро на ее стороне. Дальше все произошло без ее участия. Торопясь к хозяину с порцией горячего пунша, Мем зацепился за ковер, упал и разлил напиток. Подобрав все осколки, он долго рассматривал большое пятно на ковре, а затем молча удалился на кухню.

Взгляд Уоррена Максвелла встретился со взглядом Лукреции Борджиа. Она кивнула, одобряя его тираду, которую заранее знала почти дословно.

– Этот Мем! – Максвелл так разгневался, что ударил кулаком по ручке кресла и взвыл от боли. – Чертов недотепа! Неуклюжий, ленивый, наглый! Придется передать Хаму, что Мем заслужил десяток ударов кнутом. Сегодня же! Завтра он не сможет править – будет болеть задница. Поезжай-ка со мной ты, Лукреция Борджиа. Ты – моя гордость, пускай ты немолода, некрасива и черна как уголь. Тебе уже давно надо проветриться, к тому же сможешь выведать у кухарки миссис Льюк пару-другую рецептов. Глядишь, и побалуешь меня чем-нибудь новеньким.

– А еще я смогу помочь вам подобрать лошадь для массы Хаммонда. Уж я-то знаю толк в лошадях!