Литмир - Электронная Библиотека
A
A

17

Божественное обновление

При падении их отнесло почти на милю от поля боя, так что Франклину пришлось пробежать изрядное расстояние, прежде чем он увидел спасающиеся бегством армии.

К сожалению, даже в этих обстоятельствах некоторые считали, что они должны сражаться. Несмотря на завывания адского ветра, повсюду слышались отдельные выстрелы. Скрипели сосны, молнии огненными зигзагами разрезали небо. Солдат с ястребиным носом и вытаращенными глазами пробежал в двадцати ярдах от Франклина, он стрелял из поднятого вверх ружья, нимало не заботясь о том, куда летят пули.

Пули летели в никуда, и Франклин отключил эгиду, без нее было лучше видно, и вдруг шальная пуля упала в ярде от его ног.

Но он продолжал бежать и что есть мочи звать Ленку. Временами, отчаявшись, он готов был отказаться от затеи, но в следующую минуту, чертыхаясь, заставлял себя бежать дальше и искать свою жену.

Она должна быть с французами, так по крайней мере, Вольтер сказал Нейрну. С французами. Там, где Вольтер, если он найдет его…

Франклин добежал до широкого ручья, заваленного телами погибших, и по их спинам перебрался на противоположный берег. Теперь он выкрикивал еще и имя французского философа. Преодолев небольшой пригорок — здесь пальба усилилась, — он увидел сильно поредевшие ряды французов, солдат Содружества и индейцев. Они растянулись вдоль еще одного ручья и вели огонь по лесу на противоположном берегу. Некоторые солдаты, заметив его, развернули ружья в его сторону, но, слава богу, один узнал его и предупредил товарищей, чтобы те не стреляли. Франклин бегал вдоль растянувшейся цепочки солдат, звал Ленку и Вольтера, не обращая внимания на перестрелку.

— Франклин?

К счастью, сквозь треск выстрелов он расслышал голос. Прислонившись к дереву, сгорбившись, сидел залитый кровью человек, Франклин с трудом узнал в нем Оглторпа.

— Генерал!

— Мистер Франклин? — крайне удивленно, словно не веря своим глазам, переспросил Оглторп.

— Я ищу жену. Ленку. Или француза. Его зовут Вольтер.

— Вначале все пустились бежать, — сообщил Оглторп. — А затем снова начался бой. Они, верно, сошли с ума. Вы только посмотрите! — Он показал на запад, и Франклин увидел. Вне всякого сомнения, это приближалась машина тьмы. — Это чудовище убивает всех без разбора, а они продолжают в нас стрелять.

— Она, наверное, с французами.

— Что? — пробормотал Оглторп. — Французы? В последний раз я видел их там. — Он неопределенно махнул рукой куда-то на север. — Больше я ничего не знаю.

Франклин оставил генерала и побежал на север. Внутри грудь жгло болью, но он продолжал звать Ленку и Вольтера.

Он бежал не останавливаясь, пока плечо не взорвалось огнем, в лицо брызнула кровь, и он упал, будто поскользнулся на льду. Боже, какая нестерпимая боль! Он неловко потянулся за оружием, не осознавая, что продолжает выкрикивать имя жены.

В тридцати футах от него стоял парень в зеленом камзоле. Он торопливо насаживал штык. Франклин оставил попытки вытащить пистолет, счел более надежным спрятаться под эгидой. Парень насадил штык и, спотыкаясь, направился к нему.

* * *

«Я бы на твоем месте не осмелился утверждать, что ты победил», — раздался чей-то голос. Рябь пробежала в пространстве иллюзорного мира, заполнив его вихрями и потоками цифр, и вновь видения обрели очертания.

Адриана стояла в гроте Фетиды, затерянном среди деревьев парка давно не существующего Версаля. На прежнем месте были статуи Аполлона и Фетиды с лицами Адрианы и Людовика XIV, так король пожелал когда-то. У Фетиды недоставало кисти, ее позаимствовала Адриана, когда лишилась своей.

Красные Мокасины — Метатрон или кто иной — появился в живописном облике морского чудовища, покрытого тускло поблескивающей серебристой чешуей.

«Ты?» — рыкнуло чудовище, выдыхая дым из ноздрей.

«Да», — ответила статуя Аполлона. Губы шевелились, но глаза статуи оставались неподвижными, как у мертвого Людовика.

«София?» — спросила Адриана.

«Как он сказал, это всего лишь имя. Я больше не София и не Лилит, и он больше не Иегова. Мы просто — первые. Те, кто породил всех остальных».

«Вы были мертвые, — возразил Метатрон. — Мои дети в поисках вас обыскали всю Вселенную. Вас там не было».

Статуя меняла облики — Креси, Эркюль, Николас и, наконец, Леонард Улер.

«Да, — сказал Улер. — Я нашел способ… философ Сведенборг, вы знаете… он сделал машины тьмы и много чего еще. А его студент Улер — один из моих детей, вместе мы нашли способ, как сделать меня из глины, чтобы я мог покинуть то место, где мы обитали. И я стал смертным и потому невидимым для твоих детей».

«Ты принес себя в жертву? Облачился в одежды из материи?»

«Да, чтобы уничтожить тебя».

«Почему именно сейчас, когда стало наконец, так, как и должно быть? Когда мы обрели силу не только избавиться от этих паразитов и вернуть наших украденных детей, но и разорвать сами путы, которые так долго связывали нас?»

Улер рассмеялся:

«Ты вдруг снова поверил? Если так, ты же знаешь, порядок вещей таков, каким он и должен быть. Сейчас ты вызвал к жизни перемены, и они должны произойти. Но не в соответствии с твоим желанием и представлением. Этого никогда не будет».

«А что ты можешь сделать? Теперь я тебя понимаю. У тебя нет силы совладать со мной… ты растратил ее, пока прятался».

«Мне не нужна сила, она есть у Адрианы».

«Она обладает только тем, что ей дали мы. Все, что она когда-либо делала, исходило от нас. Тобою была дарована ей рука».

Метатрон вновь превратился в Красные Мокасины, на этот раз в нелепом наряде, который некогда на костюмированном празднике в Версале считался индейским.

«Разве?»

«Что ты хочешь этим сказать?»

Адриане показалось, что в голосе Метатрона появилась настороженность.

«Адриана, ты знаешь?» — спросил некто в облике Улера.

«Нет. Я думала… Уриэль… ты… подарил мне руку…»

«Ты вспомни. Когда-то ты знала иную правду. Это была лишь короткая вспышка, а потом тебя охватило забвение. Я полагал, что оно будет длиться вечно, но ошибся».

И Адриана вспомнила… все, что она увидела в то краткое мгновение… и это меняло все.

«Я сама создала руку», — сказала она.

«Именно. И мы не знаем, как это тебе удалось. И ты сама создала своего сына. Мы тебе в этом не помогали».

«Невозможно», — запротестовал Метатрон.

«И, тем не менее, это так».

«Довольно!»

Неожиданно Красные Мокасины вырос и превратился в змея, опоясывающего земной шар. Монохорд застонал, протестуя.

Но провидение Адрианы устремилось вперед, тайные путы, связывавшие мир, ослабевали и распадались у нее на глазах, и ей открывались знания, которые она жаждала обрести. Она сильнее сжала руку Нико:

«Мой сын…»

«Мама, теперь я все вижу, — сказал Николас. — Я понимаю, что ты должна сделать. Что мы должны сделать».

Адриана сильно дрожала:

«Я не могу».

«Ты должна, — прошептали София и Улер. — Он разрушит все, если ты… не разрушишь творения. Ты должна».

«Но это убьет моего сына».

«Да».

Нико посмотрел на Адриану, и вдруг она увидела не своего ребенка, а Солнечного Мальчика, двенадцатилетнего, с чуть заметной улыбкой на губах.

«Они использовали меня, — сказал он. — Они отняли меня у тебя, и все это время обманывали меня. Мне не страшна смерть. И ты не бойся, мама. Я начну первым».

«Нико…»

Неожиданно его рука дернулась, и рука Адрианы дернулась в ответ, и вместе они начали тянуть.

И Вселенная зазвучала в иной тональности.

Оливер атаковал, лезвие мелькнуло так быстро, не уследить глазом.

Креси отразила удар и отступила. Она сделала отвлекающий маневр молниеносного укола, но ее настоящий выпад получился слишком медленный, даже ребенок мог увернуться.

Ребенок, но не Оливер. Быстрота его реакции не совпала с ее медлительностью, и лезвие вошло Оливеру в плечо. От неожиданной боли он дернулся и чуть не выронил шпагу. Воспользовавшись секундной заминкой, Креси сменила темп, и лезвие замелькало.

71
{"b":"112358","o":1}