— А куда мы направляемся?

— К вашим соотечественникам, в Нью-Пэрис.

Адриана попыталась вспомнить, где находится этот город, но безуспешно.

Индеец заметил ее растерянность.

— Когда-то он назывался Мобил, — подсказал он. — Главный город Луизианы.

— Понятно. А зачем мы туда направляемся?

— Потому что у нас с вами там есть дела, — сказал индеец, после чего поднялся и ушел.

— Мы их пленники, но они обращаются с нами хорошо, — пояснила Креси. — Об убийстве твоих телохранителей он, похоже, сказал правду, недоразумение вышло.

— Мои телохранители убиты, джинны покинули меня, я одна, как в самом начале, Вероника.

— Ты не права, у тебя есть я, Линней и Эмили, Ломоносов. Они хотят видеть тебя, но я их не пускаю.

— Но я больше никого не могу защитить. Королева ангелов мертва.

— Вот и хорошо, может быть, теперь оживет Адриана, — сказала Креси.

— Я не уверена, я… — Но Креси не желала продолжать эту тему. — Я тяжело ранена?

— У тебя сломана нога и ребра пострадали. Ты потеряла много крови, а потом у тебя начался жар. Сейчас он, кажется, спал, и теперь ты быстро поправишься.

— Поправлюсь? Какой в этом смысл? Пока ты сражалась с Оли… — Адриана осеклась на полуслове, вернулся индеец.

— Солнечный Мальчик победил нас обоих, и его армия идет за нами по пятам. Но я думаю, есть способ одержать над ним верх. Вот он. — Индеец показал на ее руку.

— Она мне больше не служит, — сказала Адриана, но тут же вспомнила привидевшееся ей существо и его слова.

— Думаю, ты ошибаешься, — сказал Красные Мокасины.

— Это ты ошибаешься, если думаешь, что с ней можно так разговаривать, — оборвала его Креси.

Индеец чуть заметно нахмурился и посмотрел куда-то в сторону, словно он не слышал последних слов Креси. Затем он вздохнул и сказал:

— Примите мои извинения, вы только что пришли в себя. У нас мало времени, но мы можем отложить разговор до прибытия в Нью-Пэрис. Если, конечно, мы до него доберемся.

— Мы же идем впереди армии. Что нам может помешать?

— Мы впереди не всей армии, а только ее части. Несколько воздушных кораблей обогнали нас и высадили воинов у границ города, они встали у нас на пути.

— А их нельзя обойти? — спросила Креси.

Индеец смущенно улыбнулся:

— Я думал, мы пройдем сквозь них.

— Становится все хуже и хуже, — проворчал Томас Нейрн, припав к подзорной трубе.

Под ногами чуть раскачивалась палуба фрегата «Дофин». Они вышли в океан проверить мины и сети, а заодно выяснить, не пробрались ли сюда подводные корабли русских. Они не слишком удалялись от берега, старались оставаться под прикрытием пушек форта Конде, но вылазка все равно была опасной. Франклин считал, что усовершенствованный им эфирный компас сможет обнаруживать подводные корабли точно так же, как он обнаруживал воздушные корабли и колдунов, но он не был в этом абсолютно уверен. Он также не был уверен, что изобретенные им приборы заставят корабли всплывать, подобно пробкам.

Но вот чего они совершенно не ожидали, так это увидеть на горизонте паруса и облачка дыма, выпускаемые пароходными трубами.

Франклин так же видел их в свою подзорную трубу, как и Нейрн.

— Небольшой флот, — констатировал он. — Несколько военных кораблей на паровом ходу. Воздушных кораблей не видно, — проворчал Франклин. — Будем надеяться, что минные поля их остановят, а амфибии попадутся в сети.

— Большинство мин находятся на значительной глубине и предназначены в основном для подводных кораблей. Об обычных кораблях у нас не было никаких данных.

— Придется усилить оборону форта, — мрачно сказал Нейрн. — Вот черт, все более или менее стоящие командиры отправлены на редуты защищать форт со стороны суши.

У Франклина оборвалось сердце. Ему нужно было время, совсем чуть-чуть, но malakim не собирались ему его предоставлять. Войска противника на северо-западе не предпринимали никаких действий, и Нейрн не желал атаковать первым, использовал паузу для укрепления форта. И вот теперь у них три фронта: две сухопутные армии и флот. Неприятель может взять Нью-Пэрис одним ударом.

— Придется жарко, — пробормотал Франклин.

— Вот только вопрос — кому?! — воскликнул Нейрн. — Кажется, Господь сжалился над нами.

— Что ты хочешь сказать?

— Они подняли флаги! — ответил Нейрн. — Я вижу льва шведского короля Карла, крылатого льва Венеции, полумесяц янычар и… флаг Содружества! Оглторп сделал это! Он привел венецианский флот!

В душе Франклина ожила надежда, но он не хотел обманываться.

— А это не трюк? Что, если русские убили Карла и захватили его корабли, а флаги подняли, чтобы ввести нас в заблуждение. Ведь у нас от Оглторпа нет никаких вестей.

— Скоро все станет ясно, — заверил его Нейрн. — Они выслали вперед баркас. Думаю, нам надо их встретить и провести безопасным путем.

— Конечно, — без колебаний согласился Франклин.

— Маркграф Оглторп, вы как посланное небом спасение, — сказал Франклин с улыбкой.

Оглторп сдержанно усмехнулся:

— Мы, конечно, не с неба спустились, иным путем добрались, да еще и вместе с союзниками.

— Да вижу. И Карл с вами?

Оглторп рассмеялся:

— Он пожелал занять место в амфибии и с отрядом отправился к берегам аппалачей, где, как ему доложили, высадились русские войска. Даст Бог, быстро разделается с ними. А как дела в Нью-Пэрисе?

Франклин и Нейрн кратко обрисовали обстановку.

— Вижу, вам нужен генерал, — непринужденно бросил Оглторп.

— Очень нужен, — согласился Нейрн.

— Вот и хорошо, а то мне чертовски надоело быть моряком. Дадите полномочия, и к закату мои люди будут готовы вступить в бой.

— Мы вам дадим полномочия, но бой будет не завтра. Храни вас Бог, сэр.

— Пусть Он нас всех хранит. Нам Его помощь очень пригодится, — ответил Оглторп.

Король Филипп устроил в честь Оглторпа и прибывших с ним войск скромный ужин на открытом воздухе — на небольшом песчаном возвышении, окруженном дубами, искусственно выращенными, самых замысловатых форм, и густо увитыми испанским мхом. Двое индейцев развлекали публику игрой на скрипке и пением; вино, которым до этого потчевали гостей весьма умеренно, сегодня лилось рекой. К концу вечера Франклин оказался сидящим у костра напротив Оглторпа и черного как смоль Уноки. Они наперебой рассказывали о развернувшейся в форте Мальборо баталии.

— И здесь Унока не повиновался моим приказам, — сказал Оглторп.

— Вовсе нет, генерал, — возразил африканец, — вы никогда не приказывали мне не делать этого.

— Чего не делать? — спросил Вольтер, покосившись на Франклина, но тот предпочел не встречаться с ним взглядом. Каждый раз, когда Бен сталкивался с французом, он испытывал смешанные чувства: с одной стороны, ему было стыдно, с другой — обидно, что его предали.

— Мы находились на самой верхней площадке форта, в некотором смысле это и был собственно форт. С этой позиции мы собирались держать форт в осаде, пока «Азилийский Молот» не пройдет узким проливом в океан на поиски кораблей короля Карла.

— Вы собирались все там погибнуть? — спросил Вольтер.

— Нет, мы собирались прорваться через стену, вернуться на амфибию, а на ней уже сюда, — ответил, мрачно улыбнувшись, Оглторп. — Должен признаться, шансов у нас на это было мало. Как только форт проснулся, тут же начался бой. И представьте мое удивление, когда у нашего противника оказалось менее пятидесяти человек и всего один воздушный корабль.

— Вопреки вашим ожиданиям там не было гарнизона?

— Был, и даже больше, чем мы рассчитывали. Около двухсот человек. Но наш друг Унока взял пятерых человек, и они вырезали почти весь гарнизон, пока те спали.

Франклин почувствовал приступ дурноты, ему стоило немалых усилий подавить его. Кто эти люди, которые так непринужденно говорят о подобных вещах? И этих головорезов он называет союзниками? На лице Вольтера он увидел схожее выражение и неожиданно почувствовал в нем родственную душу. Вольтер, в конце концов, был писатель и философ, и из всех здесь присутствовавших они были самые близкие друг другу люди.