— Я верну вашу даму буквально через пару минут.

— Все в порядке, Роберто, — сказала Василиса, сжав локоть юноши. — Чуть позже я сама тебя найду. Мы с мистером Франклином старые друзья, и нам нужно кое-что обсудить.

Лицо Роберто сделалось растерянным и несчастным, но он поцеловал руку Василисы, отвесил Франклину весьма неучтивый поклон и удалился.

— Очень, очень умно придумано, Бенджамин, — тихо сказала Василиса, как только они остались одни. — Ты устроил великолепный вечер. Всего несколько дней — и французский двор у тебя в руках со всеми потрохами.

— Василиса, тебе бы панегирики сочинять, но сейчас избавь меня от этой лести, пожалуйста.

— Ты чем-то рассержен?

— С кем на западе ведут бой индейцы?

— Ты хочешь знать, какие индейские племена объявили друг другу войну?

— Василиса… — Франклин довольно грубо схватил ее за плечи. — Ты сказала, что прибыла сюда иначе, чем Джеймс. Значит, с запада. Перелетела Тихий океан на воздушном шаре? Ты прибыла сюда одна?

— Бен… — она легонько взяла его за подбородок, — осторожно, Бен. Женщины хрупкие создания. Раньше ты никогда не был таким грубым. Именно нежность я любила в тебе.

— Отвечай на мой вопрос.

— Вначале ответь на мой. Ты прочитал записи Сведенборга о машинах тьмы?

Франклин раздраженно вздохнул и выпустил ее.

— Да.

— Они показались тебе убедительными?

— Да.

— Ты считаешь возможным создать что-либо им в противовес?

— Конечно. Ну а теперь в последний раз тебя спрашиваю: с кем ведут бой индейцы на западе? Предупреждаю, через несколько дней я и сам это выясню. Отправляюсь на разведку на летательном аппарате Стерна.

— Это опасное средство передвижения, там вместо мотора — malakim.

— Я решу эту проблему.

Василиса подошла к нему ближе:

— Бен, поверь мне, я не имею ни малейшего представления, с кем дерутся индейцы. Я прибыла сюда по воздуху одна.

— Это правда?

— Правда. И, Бен… — Она приблизилась почти вплотную, так что он слышал, как бьется ее сердце, чувствовал, как вздымается ее грудь, освобожденная от корсета. — Ты поможешь мне?

— С машинами тьмы? Конечно.

— Нет, не с этим.

Василиса обвила его шею руками, лицо ее было так близко. Она хотела поцеловать его. Она хотела, и он не сопротивлялся. И вдруг совершенно неожиданно он понял, что не собирается целовать Василису, и оттолкнул ее.

— Василиса, я не думаю…

Лезвие шпаги мелькнуло у него над плечом и острием уперлось в горло Василисы.

— Брось, или я убью тебя. Видит бог, убью.

Франклин очень хорошо знал этот голос, слишком хорошо.

— Ленка?

— Молчи, идиот, и не двигайся.

На лице Василисы вспыхнувшая ярость сменилась покорностью. Что-то звякнуло о камень у Франклина за спиной.

— Не стой между нами, Бенджамин.

Франклин послушно отступил в сторону и повернулся. Сзади стоял Роберто и держал шпагу у горла Василисы.

— Ленка? — удивленно повторил Франклин.

— Она самая, мой дорогой муженек. Очень сожалею, что помешала ей убить тебя.

И только сейчас он заметил остро заточенную металлическую шпильку. Она лежала на том самом месте, где он только что стоял.

В непроглядно черных глубинах узкого пролива Алтамахи расцвел белый цветок лотоса. И прежде чем Оглторп понял, что происходит, он успел полюбоваться необычайной красотой цветка и зеленовато-жемчужным ореолом вокруг него.

Корабль подбросило так, что он ударился головой о потолок, из глаз посыпались искры. На мгновение мир, казалось, забыл о существовании закона тяготения, и сотрясенный корпус «Азилийского Молота» наполнился криками.

— Какого черта?! — заорал Оглторп; голос доносился откуда-то издалека и звенел в ушах эхом. — Мы что, на мину напоролись?

— Нет, генерал, — проворчал Маккей. — Мина разорвалась впереди, в двадцати ярдах по левому борту. — Он испуганно задрал голову.

— Они начали забрасывать нас минами?

— Похоже на то, сэр.

— Вот черт. Там же ночь, и здесь темно, как в могиле. Как они могли нас засечь?

— Бог знает, сэр.

— Одно ясно: спокойно досидеть до утра нам не дадут.

— Будем всплывать?

— Прямо под пушки форта Мальборо? Не вижу смысла.

— Но, сэр, мы не можем плыть, в темноте ничего не видно. Будем по кругу ходить, или еще чего похуже случится.

— Они же нас видят. Значит, есть способ ориентировки.

Корабль снова содрогнулся от взрыва, на этот раз мина взорвалась чуть дальше.

— Думаю, это было предупреждение. Они точно знают, где мы находимся.

Оглторп кивнул:

— Ясно. У них есть какие-то алхимические средства, с помощью которых они определяют не только наше местонахождение, но и то, что мы враги. Но как им это удается? И как нам сбить их с толку?

Парментер кашлянул:

— Они, наверное, пользуются эфирным компасом Франклина. Он способен находить в пространстве любые объекты.

— Верно. Они указывают на тот объект, на который настроены. В море таким способом корабли поддерживают друг с другом связь. Из этого следует, что где-то на этом корабле есть такой компас.

— Вот только где?

— Тащи сюда русского капитана, быстро! — приказал Оглторп, глядя вверх на смотровую башню. — Капитан Парментер, не могли бы вы кое-что выяснить?

— Да, сэр, над нами три корабля, хорошо освещенные алхимическими фонарями. Они хотят, чтобы мы знали об их присутствии.

— По-видимому, желают получить назад свой корабль. — Оглторп потер подбородок. — Откроем огонь и сметем их с поверхности?

— Прошу прощения, маркграф, думаю, это не самое мудрое решение, — заметил Парментер. — Мы можем попасть в цель только в том случае, если она у нас над головой, а они все держатся от нас на определенном расстоянии. Более того, они могут применить неизвестное нам оружие. Уверен, они нас уничтожат, как только мы станем для них опасными.

— Может, подняться на поверхность и открыть огонь? — Оглторп покачал головой. — Даже мне самому не нравится эта идея.

Пока Оглторп с Парментером разговаривали, из соседнего отсека вышел и приблизился к ним Томочичи. Он кашлянул, чтобы привлечь внимание:

— У нас же есть depneumifier. Мы ведь можем их потопить, как те три лодки в верховьях.

— А заодно и себя, у нас тоже вместо машины — демон. И потом, чтобы воспользоваться depneumifier, нам нужно всем оказаться на поверхности.

— Я знаю, — ответил старый вождь. — Но чтобы сделать дело, достаточно всплыть одному человеку.

— Мы не можем открыть люк, — сказал Оглторп, — нас зальет водой.

— Нижний можем.

— Он прав, сэр, — заметил с некоторым возбуждением в голосе Парментер. — Вспомните, если верхний люк закрыт, то вода в нижний не поступает. И хороший пловец может выбраться через него.

— Очень хорошо, — сказал Оглторп. — Вы, Парментер, и выполните это задание.

— Простите, генерал, но я… я не умею плавать.

— Это сделаю я, — сказал Томочичи.

Оглторп нахмурился, вспомнив, что индеец боится подводных духов.

— Нет. Я знаю, что ты не любишь спускаться под воду.

— А что мне здесь делать? Из мушкета стрелять? — спросил индеец. — Нельзя. Палицей тоже не взмахнешь. Мои младшие братья уже покрыли себя славой. А это будет мой подвиг. Я выполню это задание.

— Очень хорошо, вождь, — сказал, чуть поколебавшись, Оглторп. — Пусть это будет твой подвиг. — Он похлопал его по плечам. — Удачи.

— Если погибну, так тому и быть. Никто не может уйти от судьбы. Но я покончу с нашими врагами.

Холодок пробежал у Оглторпа по спине. Ему не нравилось, когда индейцы заводили подобные разговоры.

— Бог поможет, Томочичи, — сказал Оглторп и велел Парментеру: — Приставь нож к горлу русского… Нет, лучше я сам выясню, каким образом им удается видеть нас.

И снова Оглторп повернулся к Томочичи. Тот успел снять куртку, обнажились темные крылья татуировки на его груди, и на мгновение индеец сделался похожим на древневосточное существо — полуптицу-получеловека. Иллюзия мгновенно исчезла, и перед Оглторпом стоял уже немолодой индеец.