— Возьмите, какое нужно оружие, не скромничайте, — сказал Оглторп.

— Спасибо, генерал, а можно еще рому…

— Возьми бочонок для своих ребят.

Несколько часов Оглторп сидел, склонясь над картами, и пытался определить, где пройдет линия фронта. Разумеется, первый удар будет нацелен на башни. Но на какую именно? И хотя армия в пять тысяч человек ничто по сравнению с масштабами европейских войн, он слишком переусердствовал с оптимизмом в разговоре с Унокой. Существовала огромная разница между преимуществом два к одному и четыре к одному. Но они могут растянуть линию фронта настолько, что его шеренги будут до смешного жидкими.

На их месте он не стал бы этого делать, особенно если бы спешил, а эти ребята, по-видимому, не хотят даром терять время.

Вошел Нейрн и тоже склонился над картами. Оглторп изложил ему свои соображения.

— В нашем положении самое лучшее — сохранять мобильность и мгновенно отвечать на атаки и маневры противника, — сказал он. — Мароны, чокто и ямакро должны непрерывно вести разведку и докладывать о точной численности и дислокации противника, включая десант, высаживаемый воздушными кораблями. Думаю, будет еще не одна высадка.

— Со всем этим мы можем справиться, — подтвердил Нейрн. — Франклин обеспечил нас двумя летающими без помощи дьяволов аппаратами. Мы подготовили для них команды из французов и аппалачей. Мы также собрали все имеющиеся у нас эфирографы и рассредоточили их по всей границе наших территорий, так что связь у нас будет.

— Хорошо. Ну и жаркий бой нам предстоит. — Оглторп обернулся на крики и пальбу, доносившиеся снаружи. — Что там происходит?

Оглторп и Нейрн выхватили пистолеты и выбежали из палатки.

Радостными криками и стрельбой в воздух встречали прибывший в лагерь отряд.

Привыкшему к малочисленным боевым группам Оглторпу казалось, что колонне не будет конца, хотя он знал, что в ее составе человек двести, не больше. Вид у солдат был такой бравый, что Оглторп готов был расплакаться. Колонну возглавляли крепкие молодцы в сине-желтых камзолах, у каждого мушкет и палаш. Впереди колонны ехали конные, один из них — король Филипп, на нем был французский, военного образца камзол. Король широко улыбался и, несмотря на свой малый рост и изрядную плотность тела, выглядел как настоящий солдат. Бросался в глаза возвышавшийся в седле человек в непривычном глазу мундире, его тонкие, бескровные губы застыли в улыбке, треуголку он снял, обнажив почти лысую голову.

— Это его величество Карл Двенадцатый, король Швеции, — пояснил Оглторп.

— Да, я встречался с ним в Венеции, — отозвался Нейрн. Завидев их, изгнанный из страны монарх спешился, за ним последовал и Филипп. Почти одновременно Оглторп и Нейрн сняли шляпы и склонились перед приближавшимися к ним королями.

— Ваши величества, — приветствовали они монархов.

— К чему церемонии?! — воскликнул Карл. — Сегодня, джентльмены, мы все солдаты. Маркграф Оглторп, я рад видеть вас вновь и благодарю вас за подводный корабль. Вояж к берегам аппалачей был весьма интересен.

Оглторп кивнул. «Вот это человек», — подумал он, впервые встретившись с королем в сорока милях от берегов Южной Каролины. У Карла были стального цвета глаза, тонкий, аристократический нос и манеры человека, привыкшего побеждать.

— Не стоит благодарности, ваше величество. Не могу выразить, как я рад вашему прибытию.

Карл похлопал Нейрна по плечу:

— Как дела, господин Нейрн? После одержанной в Венеции победы мы с вами больше не виделись. Услугу, которую мне оказали американцы, забыть невозможно, и не в моих правилах уклоняться от войны. А по воле Бога нас здесь ждет не просто война. Более тридцати лет я вожу в бой полки, разве я могу упустить такой случай?

— Разумеется, нет, ваше величество.

— Чтобы добраться сюда, пришлось сполна заплатить самому дьяволу, и двойную цену должны ему за то, что Оглторп спас нас от пушек форта Мальборо. И все же мы потеряли три корабля, иначе я бы доставил вам значительно больше пушек. Но мы им устроим трагедию, такую же горькую, как и в Венеции, не так ли? Мы остановили безумного Петра раз, остановим и во второй раз.

— А… об этом деле, — перебил его король Филипп. — Мы с вами должны поговорить о русском царе прежде, чем он сюда прибудет.

— Армию ведет сам Петр?

— Нет… он едет сюда с моими гвардейцами.

В глазах Карла вспыхнула шальная искорка.

— В плен взяли?

Отвечать было поздно, Оглторп заметил идущего прямо к ним царя.

Карл тоже смотрел на приближавшегося царя, он успел выхватить шпагу, в глазах горел безумный огонь.

— Слава всемогущему Богу! — заорал он.

Царь заметил его и прокричал в ответ:

— У меня шпаги нет!

Карл сплюнул:

— Так возьми, ты, грязный трус.

— Джентльмены!.. — завизжал Филипп.

— Возьми шпагу! — кричал Карл.

Лицо Петра нервно дернулось. Они стояли друг напротив друга — два безумных человека, которым волей судьбы была дарована корона.

— Шпагу! — крикнул царь и вскинул руку.

Никто не двинулся, чтобы дать ему шпагу. Заметив это, Петр сделал еще несколько шагов навстречу Карлу. Оглторп надеялся, что разъяренный Карл не бросится на безоружного. Противники простояли друг напротив друга долю секунды.

Петр нанес удар первым, в лицо слева. Карл в ответ чуть не пронзил его шпагой, затем отбросил ее и обхватил царя за пояс.

Солдаты Карла обезумели, они кричали, как турки, некоторые из них действительно были турками, они скандировали имя своего короля.

Сцепившиеся повалились на землю и катались, колошматя друг друга.

— Неужели их нельзя разнять? — спросил Оглторп. Нейрн покачал головой:

— За сотни или тысячи лет никому не доводилось наблюдать подобный спектакль: два великих правителя дерутся, как пьяные сапожники. Кто мы такие, чтобы их останавливать?

— Вижу, царю драться не впервой, но…

В этот момент дерущиеся расцепились, вскочили на ноги и принялись кулаками наносить друг другу удары по лицу и голове. Это больше походило на противостояние силы духа, нежели обычную драку; казалось, они сговорились не защищаться, а только нападать. У обоих лица были в крови, у Петра сильно разорвано ухо. Они безбожно ругались, каждый на своем языке. Впечатляющее зрелище.

Раздался выстрел, и сбитая пулей ветка упала между дерущимися, заставив их на минуту остановиться и оглядеться в поисках стрелявшего.

Пистолет короля Филиппа дымился, а лицо его было красным, как мякоть арбуза.

— Ради всего святого! — завопил он. — Прекратите! Или я вас обоих застрелю!

Его решительность убедила Оглторпа. Очевидно, и непримиримых соперников тоже, поскольку они стояли и смотрели на Филиппа.

— Послушайте, вы, петухи! Нас, коронованных монархов, осталось всего трое. И, несмотря на то, что вы ведете свое начало от гуннов и вандалов, в моем королевстве я требую, чтобы вы держали себя в соответствии со своим статусом и не уподоблялись уличным драчунам! Король Карл, царь Петр находится здесь под моим покровительством. Узурпаторы отняли у него трон, и армия движется на нас не по его монаршему велению. Царь Петр прибыл ко мне в поисках убежища, и я его предоставил. Если вы не можете принять этого с должным уважением, я благодарю вас за оказанную нам помощь и вынужден просить вас вернуться на свой корабль. — Филипп метнул разгневанный взгляд на русского царя. — Вы, сударь, прибыли сюда в качестве просителя и теперь хотите отплатить мне за великодушие и щедрость унижением собственного достоинства, а вместе с ним — и моего. Я не потерплю этого. Хотите уладить существующие между вами противоречия, делайте это как джентльмены, со шпагой в руке, и только после того, как эта чертова Война закончится!

Филипп замолчал, он так тяжело дышал, что Оглторп испугался, как бы французского короля не хватил апоплексический удар.

Противники, все еще сжав кулаки, посмотрели друг на друга, затем Карл повернулся к Филиппу и, хотя и не опускаясь на колено, поклонился французскому королю.