Из темноты, куда не достигал свет костра, послышался тихий голос:

— Да, это правда.

Франклин пригляделся и увидел поблескивавшие красным глаза.

— Колдун, — выдохнул Пениго.

— Прошу вас, присоединяйтесь к нам, мистер Улер, — пригласил Франклин.

Молодой человек вошел в ореол света. Кротким взором на свету голубых глаз он обвел всех собравшихся у костра:

— Меня зовут Леонард Улер, я к вашим услугам, господа.

— Ты проклятый, — сказал Пениго. — Я видел твои глаза!

— Когда-то я был проклятым, — признался Улер. — Я был колдуном на службе у malakim, эта пара человеческих рук работала на осуществление их черных замыслов. Но я перестал быть их послушным инструментом.

Пениго посмотрел на Франклина, ища у него подтверждения слов колдуна.

— Так он утверждает, — пояснил Франклин Пениго. — Когда-то я сомневался в нем, но он доказал нам свою дружбу. Без мистера Улера мы бы все погибли или были бы взяты в плен в Чарльз-Тауне. — «Из этого не следует, что я ему доверяю», — про себя добавил Бен. Его брат был убит существом, похожим на Улера, такие существа вряд ли способны когда-нибудь изменить свою природу.

— Спасибо, мистер Франклин, за добрые слова.

Пениго вновь переключил внимание на Франклина:

— А вы… вы, говорят, тоже колдун. Колдун из Чарльз-Тауна.

— Да, так меня называли. Я ученый, а наука — самая полезная форма колдовства.

— А вы можете остановить этих проклятых, которые бродят по ночам?

— Только не в одиночку. Мне нужны союзники, помощь очень многих людей. И тогда я смогу. Да, смогу.

Пениго кивнул:

— Надеюсь, вам удастся убедить короля. Я очень на это надеюсь.

— Похоже, тебе недостает оптимизма, — заметил Вольтер.

— Есть причины, почему я предпочитаю оставаться на границе, — мрачно сказал Пениго.

— Вот она, ребята, — сказал Макферсон, — Франция в Америке. Вот он — Нью-Пэрис.

В голосе следопыта Франклин уловил нотку добродушного презрения, он надеялся, что Пениго и его спутники этого не заметили. В конце концов, Пениго не только провел их через топкую дельту реки Мобил, но и раздобыл для них каноэ, в котором они сейчас плыли.

Франклин вытер лоб и поморщился: казалось, испарения реки поднимались и оседали на лице липким потом. Он пристально всматривался вперед, пытаясь понять, что следопыт нашел там достойного презрения. Ничего особенного. Несколько последних лиг они плыли мимо поселений — индейских, европейских, негритянских, — более грязных и убогих по сравнению с центральными штатами. Пока часть жителей без особого энтузиазма трудилась на скудных кукурузных полях, остальные бродили по речным отмелям, выпрашивая еду и бренди, особенно бренди.

Неприглядная местность не оправдывала их ожиданий, и требовалось немало усилий, чтобы принять желаемое за действительное и назвать вырисовывающийся впереди город Новым Парижем.

Прибрежные отмели и запруды переходили в грязные пологие берега, дома, мало, чем отличавшиеся от индейских хижин, к виду которых Бен уже давно привык, жались к реке, некоторые стояли в воде на сваях, смешиваясь с полуразрушенными причалами. У одной-единственной длинной каменной пристани стояли на якоре шлюп, фрегат, две бригантины и видавшая виды флотилия из каноэ и пирог. Бен знал, это и был французский военный флот. Южнее виднелся приземистый форт Конде, державший под обстрелом устье реки. Это строение, по крайней мере, выглядело прочным, хотя в глазах Бена подобная прочность уже давно превратилась в понятие относительное.

Что касается самого города, то за грязными лачугами виднелись дома повыше и внешне более привлекательные. А над ними возвышалось поистине, ну, если не грандиозное, то весьма причудливое сооружение, похожее на дворец, родившийся в больном воображении сумасшедшего архитектора. Ни в Лондоне, ни в Праге, ни в Вене, ни в каком ином месте Франклину не доводилось видеть такого несуразного монстра: наполовину деревянное, наполовину каменное, беспорядочно украшенное причудливыми колоннами и башенками, — даже неискушенному в эстетике Бену сооружение казалось до крайности нелепым.

И, о господи, размеров это сооружение было огромных.

— Mon dieu! — воскликнул Вольтер. — Да это же пародия на Версаль!

— Надеюсь, настоящий выглядит немного лучше, — подхватил Бен.

— Согласен, архитектурные достоинства настоящего Версаля спорны, хотя, если говорить о вкусах, кого-то и Бастилия поражает своей неземной красотой. Версаль, как бы то ни было, — величественное строение. Ты знаешь, — он кивнул в сторону монстра, — чья это резиденция?

— По моим данным — Филиппа Седьмого. Это тебе о чем-то говорит?

— Бывший герцог Орлеанский? Нет, это мне ни о чем не говорит. Это был странный, ничем не выдающийся человек, ветреный и капризный, ни в каких серьезных делах участия не принимал, но и таким откровенно дурным вкусом он не отличался. Хотя, ты знаешь, он выказывал немалый интерес к наукам.

— Возможно, поэтому верхний ярус дворца украшен этими ярко сверкающими горгульями, — заметил Бен.

Сгущались сумерки, и замок снаружи и изнутри освещался бледно-розовым светом алхимических светильников и фонарей.

— К нам приближается канонерская лодка, — предупредил Макферсон.

— Я поговорю с ними, — сказал Пениго, — и объясню, кто вы такие.

Франклин настороженно посмотрел в сторону приближавшейся канонерки.

— Стерн со своими дружками сидит здесь уже почти месяц. У него было предостаточно времени настроить козней, как это он сделал у ковета. Надеюсь, здесь нам больше повезет.

— Может, нам и носа совать сюда не стоит, — подал голос Роберт. — Стерн умеет убеждать.

— И убивать, — добавил Франклин. — Но у нас нет иного выхода. Снова прятаться? Так мы никогда не сможем встретиться с французами. Нам остаются только смелость и напор. В любом случае, если здесь нас ждет печальный конец, спешу признаться вам, ребята, вы были хорошими попутчиками.

— А если удача улыбнется? — спросил Макферсон.

— Тогда вы шайка болванов, с которыми мне, к несчастью, пришлось плыть в одном каноэ, — ответил Франклин, вызвав нервный смех у товарищей.

Он оглянулся назад и немного успокоился: дон Педро со своими воинами занимали две лодки. Хотя Франклин сомневался, что численность сыграет им здесь на руку.

— Вольтер, ты сказал, что некоторым образом знаком с герцогом.

— Я встречался с ним.

— По-твоему, как он отнесется к Стерну и к представляемому им королю Джеймсу?

Вольтер на французский манер пожал плечами. За время путешествия он сильно похудел и в заляпанном грязью камзоле походил на ворону.

— Людовик Четырнадцатый, его дядя, всегда был благосклонен к претендентам на английский трон, поскольку они выполняли роль шипов, впивающихся в задницу короля. Он поддерживал Джеймса, когда тот прибирал к рукам Шотландию, и после падения кометы он его поддерживал. Герцог Орлеанский и Джеймс не прочь были повеселиться вместе, хотя, насколько мне помнится, у них имелись разногласия касательно одной премилой особы. Как я уже сказал, Филипп свою голову политикой никогда особенно не забивал, а сейчас, когда от королевства почти ничего не осталось, я и вообще боюсь предполагать, есть ли у него там какие-либо мысли. — Вольтер снова пожал плечами. — Извини, больше я ничего не могу о нем сказать.

— Он тебя помнит?

— Если и помнит, то любовью ко мне не пылает. Меня изгнали из Франции за сатирическую пьеску о Версале. Но это чудовищное строение, куда большая сатира на Версаль, чем я в свое время сподобился наваять.

— В крайнем случае, будешь нашим консультантом по придворному этикету.

— Всегда гожусь только на крайний случай.

В этот момент подплыла канонерская лодка, и французские моряки потребовали объяснений. Они были вооружены ружьями, похожими на пистолеты Фаренгейта.

Пениго так быстро затараторил по-французски, что Франклин не смог понять ни слова.

Но он увидел результат столь быстрой речи: моряки вскинули ружья и дали залп в воздух.