– Предъявите ваши права! – Права на что?.. Я не вожу авто. – Предъявите права на жизнь. Далее будет сказано: То ли «ваши права в порядке», То ли «ваши права просрочены», То ли «в праве на жизнь отказано». – Ваши права просрочены, Вы числитесь в списке стран, Где ещё не убит тиран, — И будете обесточены!.. Объявление у обочины: «Другие права на другую жизнь Выдаются в обмен на трупы Тирана и членов преступной группы». – Предъявите права на жизнь! – Права на что?!. Козёл, – говорю, – баран! – Вы числитесь в списке стран, Которым в праве на жизнь отказано, И ваша вина доказана, Вы – ось мирового зла, Полюбите и козла. – Да пошёл ты!.. И он пошёл, Пошёлковый, как пошёлк. У меня потому что в зеркальце — Пламя паяльной лампы На случай качанья прав: – Предъявите права на жизнь!.. * * * Убитый жизнью встал с постели, И стал он время убивать. В его убитом жизнью теле Была с колёсами кровать, — Там кошка дохлая дремала, Он смёл её, как домино. – Его убить, конечно, мало! — Она подумала в окно. Давно убитый начал бриться Станком, где лезвие «Жилетт». На стенке льдина серебрится — Его зеркально бритый бред. В убитой жизнью сковородке Убил он с хрустом пять яиц И жарит эти самородки Давно убитых жизнью птиц. Рыдает телефон в квартире, Убитый потроша уют. Автоответчик в нём – как в тире, Где все убитые встают. Убитый едет на лошадке, Что ни жива и ни мертва. И в полном у него порядке На жизнь убитую права.  * * * Не вижу, не слышу, не знаю. Не ем их победы бульон. Смешна их защита сквозная. Одна я, а их – легион. Улыбки защитная дымка Окутала тайну мою: Я – шапка, и я – невидимка, Я письма на почте пою. Получка идёт облаками, — Приходится в выси влезать… Нельзя никакими полками Поющую почту слизать. Хранят её ветры и волны, И голое тайны лицо. Вы будете почтой довольны, Поющей для вас письмецо. Я – шапка, и я – невидимка, Я письма на почте пою. Вам нравится эта картинка, Но я её не продаю. * * * Венеция, морские волки, Купцов роскошные дворцы, Креолки цвета кофемолки И воздух с пряностью гнильцы. У денег, здесь окаменевших, Черты прекрасного лица, — Я не о данных чисто внешних. Нет Тициана без купца. В палаццо на тахте – как в лодке Плыву я с ветром в котелке, Играют голые красотки С красавцами на потолке, У них в кустах отличный климат, Закат подробно облакат, И весь простор так чисто вымыт, Что плоть взывает, как плакат. Куда ж нам плыть?.. Какие цены И за какую брать мечту, Чтоб наши потолки и стены Не плыли в бездны пустоту?.. И кто нам пересадит почки Надежд, отбитых за пустяк, За кувыркающийся в бочке Квадрата чёрного костяк?..  * * * Окно откроешь – задохнёшься… Дым. К зрачкам он присосался, к облакам, — покачиваясь маревом рудым, он дышит вместо нас, в его капкан поймался дыморощенный лубок, где всё для дымократии дымится: дымитинг, дымочадцы, дымагог, дымохозяйство, дымонтаж, дым-птица, «Дым просвещенья», дымонстраций дымонизм, «Дым литераторов», а также «Дым учёных» и «Дым кино»… Москвы дымится организм. Дымятся яблони от яблок там печёных.  * * * Одна война сменить другую, Одна чума сменить другую Спешат, меняя имена, — Теперь войну зовут подарком Свобод, которые придуркам Даёт напавшая страна. Теперь война – как стиль общенья, Как дух эпохи Просвещенья, Как свет, не знающий границ, Как Божий дар, как цвет культуры, Чьи бомбы умные – не дуры, А просто ангелы больниц. Одна чума сменить другую Спешит, лекарствами торгуя. Дают роскошные балы Свои чумные деньги в кассу, — Чума теперь имеет массу Имён, грядущих как валы. И даже полагать наивно, Что это кончится спортивно — Победой человека над… Нет человечества другого, Чем то, которое готово Переназвать свой личный ад. |
