— Расслабляться? — повторил он. — Милая, я сомневаюсь, что это сейчас возможно. — Он указал на свой поднявшийся член. — Как видишь, ты полностью овладела моим вниманием.

Тем не менее Морган позволил подвести себя к ванне, которую она приготовила для него, и опустился в парную, с ароматом сандалового дерева, воду. Откинувшись, он улыбнулся ей:

— Тебе следует быть осторожней, мисс Покорная и Услужливая. Я ведь могу привыкнуть к этому.

Когда она опустилась на колени рядом с ванной, её груди, подобно двум спелым дыням, оказались покоящимися на изогнутом краю ванны, всего лишь на расстоянии нескольких дюймов от его лица. Машинально он облизнулся.

Хетер засмеялась. Вуаль заколебалась от выдыхаемого воздуха.

— Видишь что-нибудь, что тебе нравится, милый?

Его глаза засверкали, как море, залитое солнцем. Не говоря ни слова, он наклонился и втянул сосок глубоко в рот вместе с прикрывавшей его тканью. Усы щекотали грудь, вызывая в ней сладострастное ощущение. Он втянул сосок надолго и так сильно, что она не смогла удержаться от стона, когда огонь желания побежал по венам прямо к центру её женского существа.

— В эту игру играют вдвоём, дорогая, — пробормотал он после того, как наконец отпустил её.

— Я рассчитываю на это, — ответила она дрожащим голосом.

Взяв мыло, Хетер начала намыливать Моргану грудь нежными мазками, втирая мыльную пену в тёмные волосы, которые так притягивали её, проникая пальцами в гущу вьющихся прядей.

— Я обожаю твою грудь, — негромко сказала она. — Такая широкая и мохнатая. Я говорила тебе об этом раньше?

Он блаженно вздохнул:

— С удовольствием послушаю ещё раз.

Ногтями она задевала соски, и он вздрагивал. Но это было мелочью по сравнению с его реакцией, когда, погрузив руки в воду, она стала ласкать его гораздо более интимным способом.

— Если так пойдёт и дальше, — предупредил он её, тяжело дыша, — вода может закипеть прежде, чем я стану чистым.

Её улыбка стала шире, смех зазвенел так же весело, как колокольчики на лодыжке.

— Хорошо. Я прекращаю… на минутку.

К тому времени, когда она закончила его мыть, оба были мокрые, и её ночная рубашка прилипала к телу прозрачными складками. Она устроила целое представление, вытирая его полотенцем, и по окончании этой процедуры его член был таким твёрдым, что, по его выражению, им можно было забивать гвозди.

Через мгновение Хетер удобно устроила его посреди кровати на мягких подушках, а сама уселась рядом.

— Теперь тебе надо слегка перекусить для восстановления сил, — сказала она. — И должна тебе сообщить, что Чинг Юнг обшарил весь Додж в поисках продуктов, подходящих для этого угощения.

Она взяла вазочку со свежими фруктами с прикроватного столика и извлекла оттуда кусочек персика. Коснувшись им его рта, она пригласила отведать сочный фрукт. Когда Морган принял её приглашение, она отвернула вуаль и прижалась к его рту губами, чтобы слизнуть нектар.

— Восхитительно, — пробормотала Хетер. Прежде чем он успел поцеловать её, она выпрямилась и выбрала ярко-красную ягоду малины. Её она растёрла на своих губах, нажимая достаточно сильно, чтобы сок окрасил их в рубиновый цвет. Снова она наклонилась к нему, предлагая лакомые кусочки, зажатые в зубах. Их губы соприкоснулись и слились, втягивая, вкушая, смакуя терпкий вкус ягоды и возбуждая их общую страсть.

Когда он попытался обнять её, она снова отстранилась. На этот раз выбор пал на крупную ягоду черники, которую она сразу отправила себе в рот.

— Она твоя, если тебе удастся отнять её у меня, — дразнила она, как бы подбивая его на то, чтобы он попробовал.

Их взгляды встретились. Он намотал её волосы на руку и, легко потянув, привлёк к себе.

— Никогда не дразни голодного зверя, если не хочешь быть съеденной, — проворчал он.

Прежде чем она успела ответить на это поэтическое высказывание, его рот приник к ней повелительно и категорично. Губами он раскрыл её губы. Его язык ворвался к ней в рот, ловко украв ягоду. Они слились в долгом поцелуе, до тех пор пока оба не стали задыхаться.

— Похищенный плод всегда намного вкуснее, — медленно проговорил Морган.

Хетер извивалась, и он нехотя удовлетворил её стремление к свободе.

— Теперь piece de resistance[9], — самодовольно заявила она, извлекая из вазы гроздь опалово-белой смородины. Пристально глядя Моргану в глаза, она покачала ягодами над его телом, затем медленно сжала их в кулаке так, что терпкая жидкость потекла капля за каплей ему на грудь и живот.

Он застыл в нетерпеливом ожидании и желании, наблюдая за её языком, облизнувшим губы. Как он и предполагал, она опустила голову, и он ощутил на своём бедре шёлковое прикосновение волос и вуали в чувственной прелюдии, а затем касание её горячего, влажного рта к его охваченной страстным желанием плоти.

Хотя он знал, чего можно ожидать, мускулы его машинально напряглись, ощущения были сродни ощущениям человека, которого собираются клеймить раскалённым железом. Он втянул воздух и непроизвольно вздрогнул, когда влажный язык коснулся горячей кожи.

Не торопясь, Хетер принялась слизывать липкий, густой сок. Неторопливыми движениями она напоминала ленивую кошку, занятую своим туалетом. Язык двигался по поверхности поднимающейся и опускающейся груди. Нос зарывался в тёмные волосы. Губами она ощущала биение его пульса. Она опустилась ниже, на поверхность напряжённого живота, и язык проник во впадину пупка, чтобы слизать там единственную каплю нектара.

Она слегка приподнялась над ним, чтобы выжать остатки сока из ягод смородины, все ещё зажатых в её руке. Капли сока пролились дождём на жёсткий стержень, покрыв его блестящими полосками, которые стекали, образовывая лужицы на двух шарах у основания.

Когда она сомкнула на нём губы, обсасывая, потягивая, заливая волнами удовольствия, Морган был уверен, что уже умер и попал в чистилище. Испытываемые им чувства были слишком чудесными, чтобы он мог подумать, что находится в аду, и слишком мучительными, чтобы допустить, что он в раю. Это продолжалось до тех пор, пока Морган не начал скрежетать стиснутыми зубами, пытаясь предотвратить прорыв плотины.

Пользуясь своим превосходством в силе, он потянул её вверх и помог направить себя в гостеприимное убежище её тела, излучающего страсть. Одно продолжительное приятное погружение — и он вошёл в неё целиком. Её внутренние мышцы охватили его подобно шёлковой муфте. Его стон был повторён ею, когда они оба, очертя голову, бросились в вихрь наслаждения, с головокружением почти до потери сознания, по спирали цветов всех оттенков радуги, которая вела их, поднимаясь и набухая до тех пор, пока наконец нежно не обвила их, опустив на осыпанные звёздами берега.

Ослабевший и пресыщенный, он прижал её к груди:

— Леди, когда я сказал вам, что у вас злой язык, я и не предполагал, что настолько прав.

— Вы ещё даже не осознали этого полностью, — самодовольно заверила она. — Хотя, готова биться об заклад, это для вас первый звонок. — Её слова сопровождались звоном колокольчиков, укреплённых на лодыжке.

Он засмеялся:

— Ты понимаешь, что нам придётся теперь мыться заново, чтобы во сне не прилипнуть друг к другу.

Она подавила зевок:

— Надеюсь, что не засну в ванне.

Ответом был его смех, негромкий и озорной:

— О, это я тебе гарантирую, милая, так как теперь моя очередь мыть тебя.

Сквозь сон Морган услышал посторонний шум, словно кто-то ворчал, лаял и скрёб когтями. Он беспокойно заёрзал, желая прогнать эти звуки, но всё было напрасно: шум не пропадал. Медленно он начал просыпаться и наконец понял, что это Пиддлс ломится в закрытую дверь между гостиной и спальней.

— Проклятая зверюшка! — спросонок пожаловался Морган. — Заткнись, собака! — прошипел он. Рядом с ним зашевелилась Хетер:

— В чём дело? Ему надо войти?