– Ну, хорошо, – дружелюбно согласилась она. – Ты, наверно, запомнил, что я не получила главную роль. Но я была так уверена, что она моя. До этого я сыграла большие роли в нескольких пьесах. Вообще я играла все, на что пробовалась. Но ту роль я не только не получила, меня вообще не взяли в пьесу. Однако я до сих пор считаю, что прекрасно сыграла бы Натали Джилл.

Муж усмехнулся.

– Я тоже уверен, что сыграла бы.

– Это испытание научило меня, что не нужно бояться неудач. Я не сыграла тот персонаж и пережила это, а позже, в колледже, когда мне дали замечательную роль, я смогла лучше оценить свой успех. – Когда Кристофер ничего на это не ответил, Глед добавила: – Понимаешь, о чем я говорю, или уже спишь?

Глаза у него были закрыты, но губы изогнулись в мягкой улыбке.

– Я просто размышляю над печальным повествованием о твоей музыкальной и актерской карьере.

Гледис тоже улыбнулась.

– Знаю, это звучит смешно, но неудача дала мне свободу. Я вложила сердце и душу, когда пробовалась на эту роль. Отвергнутая, почувствовала, что никогда больше не смогу выйти на сцену. Чтобы вернуть себе уверенность, мне потребовалось много времени – поверить в себя и отважиться еще на одну попытку, пусть даже неудачную. В конечном счете я стала сильнее. Когда на первом курсе колледжа я решила играть в пьесе, я чувствовала себя под какой-то защитой, потому что неудача уже не выбила бы меня из колеи, как раньше.

– Так ты хотела быть актрисой?

– Нет. Это я делала для себя как личности.

Кристофер задумался, тихонько постукивая пальцами по спинке дивана.

– Ты знаешь поговорку – задним умом крепок? – Глед пыталась поймать его взгляд. – Вот так и было в тот раз. Если бы неудача не научила меня ценить успех, когда он ко мне пришел, я, может быть, попала бы в ловушку.

– Какую же?

– Ту, что я стала бы думать, что заслуживаю его, верить, что я такая талантливая, необыкновенно одаренная, такая исключительная, что никогда не проиграю.

Кристофер сдвинул брови. Гледис подождала немного, потом прибавила:

– Мистер Гловер сказал мне кое-что… о проекте торгового центра. Я тогда тебе ничего не сказала, потому что… ну, потому что не была уверена, что он хочет этого.

Теперь Крис был само внимание. Он выпрямился и уставился на жену испытующим взглядом.

– Что он сказал?

– Он ведь не часто поддерживал тебя в строительных проектах, правда?

– Только несколько раз.

– Этому есть причина.

– Да?

– Ты никогда не терпел неудачу.

Голова мужа резко вздернулась.

– Ты о чем?

Глед поняла, что Кристоферу такое объяснение кажется нелепым. Для тех, кто вкладывал средства в его проекты, его успехи скорее служили приманкой.

– Мистер Гловер объяснил, что ему не нравится иметь дело с человеком, если тот хотя бы раз не разорялся.

– В этом нет смысла, – раздраженным тоном ввернул Кристофер.

– Может быть, и нет. Так как мой опыт в финансовых делах ограничивался проверкой моей чековой книжки, мне об этом ничего не известно, – признала Гледис.

– Кто же будет давать деньги тому, кто потерпел неудачу?

– Очевидно, такие, как Патрик Гловер, – усмехнулась Гледис. – Он сказал, что потерявший все в следующий раз будет гораздо осторожнее.

– Я и не знал, что вы с Патом обсуждали дела.

– Нет, мы не обсуждали дела, – Глед всячески старалась придать беседе беззаботный тон. – Мы больше говорили о тебе.

Но и это не понравилось мужу.

– Предпочитаю думать, что обязан успехом тому, что много работал, своей решительности и предусмотрительности. Без этого я, конечно, ничего не достиг бы.

– Верно, – охотно согласилась Гледис, – но…

– Всегда должно быть какое-то «но»?

Она кивнула, пытаясь удержать смех. Ей, впрочем, нравился их разговор, в то время как ее усталый муж был вынужден испытывать на себе силу ее интуиции.

– Ну что же, – отрывисто произнес Крис, – давай, разбей в пух и прах мои аргументы.

– О, дорогой, я согласна, что твой ум и самоотверженность сыграли определяющую роль в успехе, но и другие работают так же много, решительно и с такой же предусмотрительностью – и все же теряют все.

Кристофер насупился.

– Ну уж и ободрила!

– Я просто не хочу, чтобы ты придавал такое большое значение одному проекту. Если он не пойдет, так и что? Ты же загонишь себя до смерти ради него. – Она не стала говорить, как это отразится на их браке – это подразумевалось само собой.

Несколько секунд муж раздумывал над ее словами, потом на лице у него появилось напряженное выражение.

– Я не проиграю. Я совершенно категорически отказываюсь терпеть поражение.

– Сколько же еще ты выдержишь в таком темпе? – спросила Глед с надеждой, что ей удалось скрыть, как она расстроена.

Кристофер задумался, как будто что-то подсчитывая, потер затылок, пытаясь снять усталость, затопившую его с головы до ног.

– Одну неделю. Это не должно продлиться дольше недели.

Неделя. Семь дней. Гледис закрыла глаза, потому что ей было невыносимо смотреть на него и видеть таким измученным, таким измочаленным. Теперь он нуждался в ее поддержке, а не порицании.

– Хорошо, – пробормотала она.

– Мне это нравится не больше, чем тебе. – Кристофер встал и заключил ее в свои объятия, уткнувшись лицом в теплый изгиб ее шеи. – Я ведь новобрачный, не забывай. Я бы не хотел быть ни с кем, кроме как с моей женой.

Прерывисто вздохнув, она кивнула, потому что говорить не могла.

– Я бы не хотел, чтобы ты дожидалась меня в кресле, – сказал он, поднимая ее на руки и унося в спальню. Не включая света, он положил ее на постель и лег рядом, положив голову ей на грудь. Пальцы жены легко гладили его волосы.

Слова готовы были сорваться с языка, ей хотелось высказаться, но она не отважилась. Муж был измучен. Сейчас не время. Но настанет ли тот час, когда это будет вовремя?

Уже было столько проведенных в одиночестве вечеров, столько ничем не заполненных утренних часов. Каждый вечер Глед ложилась спать одна. Она чувствовала себя живой, только когда муж укладывался рядом. Только когда они были вместе, Гледис чувствовала себя целой. Так ночь за ночью она жила ожиданием нескольких драгоценных минут, зная, что это все, что он может ей уделить.

Мерное дыхание Криса подсказало ей, что он заснул. Лежащая у нее на груди голова давила все сильнее, но женщина продолжала еще несколько минут поглаживать волосы мужа, не нарушая его покой.

…Неделя. Он обещал, что через неделю все кончится.

Так и случится – до следующего раза.

Утром Гледис проснулась рано и изумилась, увидев спящее дорогое лицо рядом. В какой-то момент ночью он отодвинулся от нее и накрыл их обоих одеялом. Он даже не потрудился раздеться.

Она придвинулась к нему и шаловливо поцеловала в ухо. Глед понимала, что следует дать ему поспать, но она также знала, что он будет раздражен, если опоздает в офис.

Крис медленно раскрыл глаза, и при виде ее на лице у него появилось выражение удивления.

– Доброе утро, – прошептала она, сопровождая слова легкими прикосновениями губ.

– Сколько времени? – спросил он.

– Думаю, что-то около восьми. – Она обвила руками его шею и улыбнулась ему.

– М-м-м… Непристойный час.

– Очень непристойный.

– Мое любимое время. – Его пальцы уже живо расстегивали пуговицы ее пижамы, а в глазах загорелся хорошо знакомый жадный огонек.

– Дорогой, – прошептала Глед, слегка задыхаясь, – ты опоздаешь на работу.

На губах у него промелькнула улыбка.

– Именно это и входит в мои планы, – сказал он, притягивая ее губы к своим.

– Это уже происходит, да? – без подготовки спросила мать, навестившая Глед в субботу. Она стояла в гостиной, держа в руках китайскую чашку с блюдцем и пристально глядя в окно. Из него открывался захватывающий вид на реку.

Гледис сразу поняла, о чем идет речь. И ответила только так, как могла, – правдиво.