Едва «кадиллак» остановился, Джоан с завидным проворством выбралась из него и поспешила к вышедшей на крыльцо женщине – вероятно, это была экономка, которая вела дом в отсутствие хозяев, – благодаря чему Энни и Родж на несколько минут остались одни.

– В твой дом трудно не влюбиться, – медленно произнесла Энни, оглядывая виллу. – Мне все здесь очень нравится.

Родж тем временем смотрел на нее саму.

– Энни?

Она повернулась к нему и наткнулась на его напряженный взгляд.

– Обещай, что не передумаешь и проведешь со мной эту ночь, – взволнованно произнес Родж. – Пожалуйста!

Сердце Энни на миг замерло.

– Обещаю, – тихо сказала она.

– Всю ночь, – добавил он.

Сквозившее в его глазах откровенное желание вызвало в Энни мощный отклик. Прерывисто вздохнув и чувствуя, что не сможет произнести ни слова, она молча кивнула.

Джоан и Нэнси – так звали экономку – сначала показали Энни ее комнату, а потом устроили познавательный тур по всему дому. Сначала они прошлись по второму этажу, потом спустились на первый. Энни побывала в гостиной, столовой, библиотеке, а также в специальной комнате, где Джоан содержала коллекцию предметов искусства.

– Раз уж мы здесь, – заметила Энни, оказавшись в этом помещении, – может, я сразу проведу предварительную экспертизу часов? Ведь для этого я сюда и приехала. – Собственная фраза вызвала у Энни внутренний протест. Сейчас ей уже казалось, что во Фриско она прилетела, чтобы узнать Роджа.

– Да-да, конечно! – подхватила Джоан. – Прошу сюда, к этой полке. Вот они.

Часы были очень красивые, корпус выполнен из слоновой кости, с бронзовой инкрустацией и вставками из самоцветов. Венчала их бронзовая фигурка плутовато улыбающегося купидона с натянутым луком и стрелой.

Внимательно осмотрев часы, Энни взглянула на устроившуюся в кресле Джоан.

– Должна вас разочаровать, это не Фаберже. И даже не оригинальная работа, хотя по времени исполнения ее можно отнести к периоду Фаберже. Эти часы – замечательная копия одного из голландских образцов семнадцатого века. Я захватила с собой несколько посвященных часам каталогов, с помощью которых можно было бы попытаться определить оригинал, однако мою дорожную сумку аэропорт до сих пор не вернул, так что с этим придется повременить.

– То есть остается надежда, что часы все же не копия? – оживленно поблескивая взглядом, произнесла Джоан.

Энни покачала головой.

– О нет, на это не надейтесь. С первого взгляда ясно, что вот эти камни подбирались по цвету. Они не имеют большой цены и являются лишь имитаций тех, что находились – или находятся – на оригинале. Дело в том, что в ту эпоху голландские мастера никогда не воспользовались бы самоцветами, они поставили бы драгоценные камни.

– Ах как жаль! – вздохнула Джоан.

– Не расстраивайтесь, эти часы тоже обладают немалой ценностью. Вы вполне можете заявить их в качестве экспоната для участия в выставке предметов искусства из частных коллекций. – Энни направилась к секретеру, где лежала стопка чистой бумаги. – Сейчас я напишу заключение, в котором укажу страховую ценность часов. Только предупреждаю еще раз: официальной силы этот документ иметь не будет. Правда, я могу заверить его позже, когда получу лицензию.

– Так и сделаем, детка, – поднимаясь с кресла, сказала Джоан. – Ты пиши, а я пока поднимусь к себе. Встретимся за ужином. Кстати, Нэнси наметила его на восемь. Если до того времени захочешь чаю или еще чего-нибудь, обратись к Роджу… или той же Нэнси.

Энни показалось, что, упомянув о Родже, Джоан как-то странно посмотрела на нее. Но, возможно, все это существовало лишь в ее воображении. Тем не менее Энни подумала: интересно, догадывается ли Джоан о том, что происходит между мной и Роджем? Впрочем, не исключено, что Доррис рассказала ей обо всем по телефону. Если так, то Джоан воспринимает наши отношения с Роджем более лояльно. Во всяком случае, никакого недовольства с ее стороны пока не заметно.

Дописав заключение, Энни оставила его на секретере, а сама подошла к окну, из которого открывался роскошный вид на бухту. Залюбовавшись, она не заметила, как открылась дверь и кто-то вошел комнату. Лишь услышав приглушенные ковром шаги, Энни обернулась. Вернее, попыталась, но не успела, потому что приблизившийся сзади Родж взял ее за плечи. Почувствовав спиной мускулистую грудь, Энни узнала его безошибочно.

– Что ты, прекрати! – вырвалось у нее.

В ту же минуту Родж повернул ее лицом к себе.

– Что прекратить?

– Все! Ничего не нужно! Не здесь… Сюда могут войти!

Родж облегченно перевел дыхание.

– Ох как ты меня испугала… Я уж решил, что ты передумала и не придешь ко мне ночью.

– А если я действительно передумаю? – с некоторым вызовом произнесла Энни.

– Тогда придется напомнить тебе твое обещание. – В голосе Роджа ощущалась решимость.

– Ты… применишь силу? – с запинкой спросила она. – Нет, не верю, это не в твоем стиле…

– Стиль здесь ни при чем, – усмехнулся Родж. – Это сильнее меня. Я хочу тебя, Энни, и только это способен сейчас осознавать. Поверь, если я не дождусь тебя ночью в своей спальне, то приду к тебе сам!

Магия этих слов была такова, что в теле Энни сразу взметнулась жаркая волна.

– Не волнуйся, – прошептала она. – Тебе не придется никуда идти. Я сама к тебе приду…

– Когда? – выдохнул Родж, сильнее стиснув ее плечи.

– Когда все уснут. Не хочу, чтобы кто-то узнал о нашем… свидании.

– А ты не заблудишься в потемках?

– Нет. Джоан и Нэнси мне все показали. – Будто нарочно, добавила она про себя. Затем усмехнулась. – Твои персональные апартаменты Нэнси демонстрировала мне с особой гордостью.

– Это неважно. Главное, найди их.

– Не беспокойся, – повторила она.

– Хорошо. Я оставлю дверь незапертой.

Ничего хорошего, промелькнуло в голове Энни. Ради одной ночи с тобой я поступаюсь своими принципами. Стоит ли оно того?

Оно того стоило. Энни поняла это, едва оказавшись в объятиях Роджа.

Однако произошло это не сразу – сначала был ужин, тянувшийся, как показалось Энни, мучительно медленно. К девяти Энни уже едва справлялась с напряжением. Несмотря на обилие превосходных блюд и изысканность сервировки, ужин показался ей нелегким испытанием. В то же время она понимала, что многие девушки пришли бы в восторг от ужина в столь изысканной обстановке и предстоявшего интимного общения с молодым хозяином дома. И не терзались бы дурацким вопросом, любит он их или нет.

К началу одиннадцатого, когда Джоан удалилась к себе, чувства Энни находились в полном хаосе. Нервное напряжение и страсть измотали ее. Она испытывала странную раздвоенность, что выражалось и на физическом уровне – тело ее пылало, а ладони были как ледышки.

Поднявшись в свою комнату, Энни приготовила ванну и пролежала в теплой воде не меньше часа, пока не унялась сотрясавшая ее нервная дрожь.

Впрочем, дрожь возобновилась, как только Энни покинула ванную и принялась одеваться – благо в шкафу нашлась красивая батистовая ночная сорочка.

Аккуратно расчесав волосы, Энни взглянула на часы и, увидев, что полночь близка, вышла в коридор. Ей меньше всего хотелось, чтобы у Роджа лопнуло терпение и он сам явился к ней.

Минуты через две Энни приблизилась к двери апартаментов Роджа… которая вдруг распахнулась, заставив ее отпрянуть от неожиданности.

– Что-то подсказало мне, что ты здесь, – тихо произнес Родж. – Я жду тебя не меньше часа! Заходи скорей…

Энни переступила порог и вновь вздрогнула: за ее спиной защелкнулся замок.

Сильное волнение не помешало Энни обратить внимание на то, что благодаря проникавшему в окна лунному свету в комнате не так темно, как можно было ожидать. И даже видно, что на Родже узорчатый шелковый халат, под которым наверняка больше ничего нет.

Эта мысль словно сыграла для Энни роль спускового крючка – дальнейшие события стали развиваться со скоростью урагана.