Кристофер Мур. Грязная работа / Пер. с англ. Максима Немцова. - М.: Фантом Пресс, 2009. - 544 с.

Умный и малость хулиганский новый роман известного американского писателя, который любит называть себя "говорящей зверушкой" и клянётся, что всю жизнь провёл в состоянии паники. Видимо, со страху он и научился так шутить о смерти, что появилась эта история. Главный герой Чарли Ашер - самый обычный человек нашего времени, чуток несчастный, слегка невротичный, нерешительный, осторожный и склонный к размышлениям, а не к действиям. Он всегда ждал худшего, "ходил по земле, как муравей по воде", и наконец дождался: сразу после родов первенца умирает его жена, а сам он при этом видит в её палате странного субъекта. Камеры того не зафиксировали, но посланец Смерти - был. И бедняга Чарли, которому не повезло его рассмотреть, сам вскоре окажется таким же. Люди вокруг, можно сказать, начнут падать замертво, а в блокноте на тумбочке сами собой станут появляться имена тех, кому скоро предстоит отправиться на тот свет. Начавшись как сентиментально-реалистическое, повествование к финалу перерастёт в невероятную фантасмагорию, приводящую героя к пониманию того, "как мир возгоняется до слов". Без поэзии он бы не вырвался из кошмара.

Владимир Успенский. Апология математики: Сборник статей. - СПб.: Амфора, 2009. - 554 с. - (Серия "Новая Эврика").

Научно-популярное издание придётся по душе тем, кто в школьные годы не пугался формулы А+В=С. Чистым гуманитариям, воспринимающим А и В только как буквы, будет тяжелее, хотя Владимир Андреевич Успенский - не только математик, но и лингвист, и книга адресована отнюдь не профессиональным математикам. Под одной обложкой собраны статьи разных лет, посвящённые тому, какое место занимает математика в современной культуре и каковы её основные проблемы и понятия. Весьма вероятно, что к середине книги читатель поймёт, насколько справедливо высказывание, которое молва приписывает то Гильберту, то Гауссу, - мол, такой-то ученик стал поэтом, поскольку для математики у него не хватало воображения.

Сергей Соколкин. Я жду вас потом: Книга стихов. - М.: Центр современной литературы, 2009. - 128 с. - (Серия "Русский Гулливер").

В наше время, когда актуальные стихотворцы только и думают о том, как бы поразить собратьев по перу изысканной рифмой или запредельно откровенной метафорой, стихи Сергея Соколкина стоят особняком. Кажется, все новомодные течения прошли мимо него, нисколько не повлияв на поэта.

Соколкин именно что традиционалист в поэзии, консерватор. Почвенник, корнями вросший в былинное прошлое Руси. В предисловии к книге критик Кирилл Анкудинов отмечает: "Юрий Кузнецов - Святогор торжествующий, похваляющийся. А Соколкин - Святогор поверженный". Это правда. Тема гибели родной земли, разорения и запустения, очерствления нравов и повального безразличия сквозит во многих стихах Соколкина.

Между тем поэт не зацикливается на одних только апокалиптических темах; в книге достаточно философской и любовной лирики. Соколкин как бы даёт понять читателю: несмотря ни на что, жизнь продолжается и продолжится Потом.

Джалаладдин Руми. Дорога превращений: Суфийские притчи / Сост., пер. с фарси Дмитрия Щедровицкого. - М.: Оклик, 2009. - 380 с.

Джалаладдин Руми, великий поэт и знаменитый суфийский проповедник, родился в 1207 году в городе Балхе (Афганистан). Его отец был известным богословом, мать происходила из царского рода. Псевдоним Руми, под которым он прославился, означает "житель Рума", то есть Малой Азии, до мусульманского завоевания входившей в состав Византии, - земли римлян, "ромеев". Одним из важнейших событий в жизни юного Джалаладдина стало посещение его семьёй возвышенного суфийского шейха и поэта Фаридуддина Аттара в городе Нишапуре в Иране. Поэт благословил мальчика и подарил ему свою книгу, мистическую поэму "Асрар-намэ", что значит "Книга сокровищ".

Нынешнее издание придётся по душе как ценителям восточной философии, так и любителям поэзии. Они просто сами по себе хороши, эти серьёзные философские стихи! Да ещё и будет повод о вечном задуматься, что никогда не бывает во вред.

Особую тайну

хранит

мой рассказ:

Всё нужное нам

скрыто близко

от нас

При этом каждая поэтическая притча снабжена подробным религиоведческим и философским комментарием известнейшего специалиста в этой области Дмитрия Щедровицкого и этико-психологическими разъяснениями Марка Хаткевича.

А. Белов. Тайна происхождения человека раскрыта! Теория эволюции и инволюции. - М.: Амрита-Русь, 2009. - 224 с.

В этом году отмечался двухсотлетний юбилей Дарвина. Но за 150 лет своего существования его знаменитая теория не раз подвергалась беспощадной критике, причём не только со стороны священников и религиозных деятелей. Дарвинизм и эволюционизм в целом представляют собой отнюдь не только биологическую, но и философскую систему. Философия эволюционизма восходит ко временам Аристотеля, подобные взгляды высказывались учёными и в Средние века, но именно при помощи Дарвина человек из "венца творения" превратился в "венец природы". Среди "неудобных" вопросов - почему древо развития живого существа по Дарвину поразительно похоже на мировое древо, как его изображает народная мифология (подобно тому древу, куда карабкается душа шамана во время камлания).

Сейчас дискуссии между эволюционизмом и креационизмом бушуют с новой силой, так что появление книги весьма кстати для тех, кто всё же хотел бы понять: какие ещё существуют версии, кроме чисто креационистской и чего-то похожего на мультик, в котором человекоподобная обезьяна, радостно эволюционируя, превращается в человека и движется в сторону прогресса и всеобщего счастья, и разобраться, существует ли общая схема эволюции живого.

Александр Андреев. Монашеские ордена. Власть над душами. - М.: Алгоритм-книга, 2009; Ростов н/Д: Феникс. - 416 с. - (Тайны истории).

Исследование, посвящённое истории европейских монашеских орденов от бенедиктинцев до иезуитов. А ведь были ещё камальдулы, картезианцы, госпитальеры, цистерцианцы, премонстранты и множество других. В 1215 году папа римский Иннокентий III запретил создание новых орденов, предложив всем стремящимся к монашеской жизни вступать в уже существующие. Но жажда совершенствования Церкви, протест против роскоши духовенства и распространения всяческих пороков в то же самое время породили так называемые нищенствующие ордена - францисканцев и доминиканцев, учреждение которых одобрил, махнув рукой на собственный запрет, тот же Иннокентий III. Оба ордена стремились вернуть западной церкви чистоту, доведя до предела принцип нестяжательства и создав новый для того времени тип странствующего монаха-проповедника. Книга понравится всем любителям истории Европы и России и религиозной истории в целом.