— Да, с шоу-бизнесом ничто не сравнится, — согласилась Динти. — Помните ту песню?
— Еще бы! Могу ее спеть.
— Давайте!
— Ну, не прямо сейчас. В другой раз как-нибудь.
— В любое время, когда вам захочется. — Простак заметил еще одну пушинку и деловито стал снимать ее. А заодно, раз уж его рука так удобно поднялась, похлопал Оскара по плечу.
— А?
— Да-да?
— Пока ничего.
Простак никак не мог набраться храбрости. Оскар, озадаченно нахмурившись, смотрел на него.
— Нет, в чем дело?
Динти рванулась в брешь. Женщины храбрее мужчин.
— Я знаю, мистер Фричи, что хотел вам сказать мистер Фиппс. У него есть предложение.
— Вот как?
— Он хочет дать вам шанс. Вложите деньги в его спектакль. Премьера была сегодня вечером. Спектакль наверняка принесет огромную прибыль.
— Значит, вложить деньги?
— Вот именно! — очнулся Простак, когда ему расчистили дорогу. — Вот именно, дорогуша! Вам стоит сказать только слово, и вы получите свой куш.
Фричи почесал левую бровь. Предложение привлекало его, но, как часто бывает в подобных случаях, он немножко трусил. Случись Шекспиру войти в комнату с другом, он сказал бы этому самому другу: «Не смотри туда, но тот малый в роговых очках, вон там, даст тебе некоторое представление о том, к чему я клонил, когда писал о кошке из присловья».
— О-о… ну… э… — бормотал Фричи. Динти поднасела на него:
— Слушайте, мистер Фричи! Это ведь великолепная возможность. Вы видели сегодня шоу?
— Нет.
— Превосходнейший спектакль. А станет еще лучше. Сегодня героя все-таки дублер играл.
— Сами понимаете, что это значит, — вступил Простак. — Прежде чем я повезу спектакль в Нью-Йорк, я раздобуду настоящую звезду. Какую-нибудь знаменитость.
— Может, даже Мориса Эванса, — подсказала Динти.
— Или Лантса, — подхватил Простак.
— Да, Лантс совсем неплох, — согласилась Динти. — А то и Кларка Гейбла.
— Да, Гейбл, пожалуй, подойдет, — заметил Простак.
— В общем, кого-нибудь знаменитого, — подытожила Динти.
— Да, кого-то знаменитого, — подтвердил Простак. Динти вцепилась Фричи в лацкан пиджака и стала его выкручивать.
— Мистер Фиппс расскажет вам, мистер Фричи, до чего это блестящая пьеса. Настоящее чудо. Он выкупил ее у партнеров, и теперь она принадлежит ему вся целиком.
— Со всеми потрохами, — пояснил Простак.
— Да, со всеми потрохами. Вот он, ваш шанс! Шанс всей вашей жизни!
— Звучит недурно, — признал Оскар. — С другой стороны…
— До чего ж поразительное совпадение, — проговорил Простак, смахивая очередную пушинку. — Именно эти слова произнес и я, когда мне предложили долю в спектакле. Готов признаться, что и я колебался вначале. Так, слегка. Всегда следует проявлять осмотрительность. Но как только мне рассказали сюжет…
— Это прелесть что такое! — вскричала Динти.
— Вот именно, — согласился и Простак, — прелесть! Я сразу увидел, что сюжет сногсшибательный. Значит, спектакль ждет сногсшибательный успех. Там есть и священник, и раввин, они ведут диалог, то один что-то скажет, то другой, слова так и летают. Один субъект убивает другого, но только это не он на самом деле убивает, а брат. И так далее, и тому подобное, то один говорит, то другой, слова так и летают, и вы переноситесь в Гонконг. Вместо эпизода в кабаре — роскошная сцена. Ну, блеск! Курильня опиума. Туда входит священник, только он теперь миссионер, и хочет ее закрыть, а герой кричит на него, возмущается и тэ дэ и тэ пэ. А героине станут больше сочувствовать, потому что мы вставим в пьесу ребенка. Потом, в последнем акте, все они попадают на небо и надевают крылья. Есть неплохая роль для Бога. Ничего подобного не бывало. Это будет грандиознейший спектакль! Хит! Ну так как насчет доли?
Оскар, проделав все возможное с левой бровью, переключился на правую и стал ее почесывать. Было очевидно, что он поддается. Да и кто бы не поддался красноречию Простака?
— Заняться театральным бизнесом? — раздумчиво выговорил он. — А что, забавно.
— Еще бы! Сплошной смех! — кинулась убеждать Динти. — Вы и представления не имеете, как это весело!
— А много это будет стоить?
— Да практически ничего, — заверил Простак. — Можете получить 25 процентов спектакля всего за тридцать тысяч долларов.
— За тридцать?
— За двадцать пять.
— За двадцать пять?
— За двадцать.
— За двадцать?
— Ну, за пятнадцать. Или, скажем, за десять.
— Но это уже, мистер Фричи, самая нижняя граница, — вклинилась Динти, ласково теребя его лацкан.
Оскар поскреб подбородок.
— Н-да, большие деньги…
— Да что вы! Это, считайте, даром. Только вы должны решать быстро, потому что за долей охотится масса народу. Понимаете, таков уж театральный бизнес. Тут нужно решать быстро.
— Абсолютно, — подтвердил Простак. — Р-раз — и готово. Тот, кто решает с ходу, приносит добычу домой. Да что там, был у нас один знакомый, который мог бы купить долю в «Мышьяке» но не думал на бегу. Вот и полюбуйтесь на него теперь. Стоит в очередях за супом. Таков уж шоу-бизнес.
Почесывать Оскару Фричи было больше нечего, и он пустился по второму кругу.
— Прямо… прямо… не знаю, что и сказать. Мне, конечно, в последнее время поднадоел отель…
— Еще бы! — сочувственно подхватила Динти. — Вы не того калибра человек, чтобы корпеть в отеле всю жизнь. Посмотрите хоть на мистера Фиппса.
Оскар посмотрел.
— Он бросил отель — и где он сейчас?
— А-ах! — воскликнул Простак, широко взмахнув рукой и опрокинув бокал гостя.
Оскар спохватился, что еще не чесал кончик носа, и поспешил наверстать упущенное.
— Я с радостью бы ушел из отеля и выложил Хемингуэю все, что я о нем думаю.
— Вот это боевой дух! — одобрила Динти. — За чем же дело?
— Боюсь.
— Другого шанса вам не подвернется. Сами потом пожалеете, что упустили.
— Да уж, — с чувством подтвердил Простак. — Могу себе представить. Когда вы вспомните о колоссальной, но упущенной возможности, вас переполнят самые горькие сожаления.
— Вас сгрызет раскаяние, — подхватила Динти.
— До самых косточек проест, — заметил и Простак. — Один скелет останется.
Оскар дрогнул. Кому понравится мысль, что остаток жизни ему суждено провести в тщетных сожалениях, грустя о том, что могло бы случится?
— Н-да, тут нужно помозговать…
— Думайте на бегу!
— Пьеса, говорите, хорошая?
— Грандиозная!
Оскар опять принялся за левое ухо. Линия обороны трещала по всем швам.
— Да, кое-что мне до смерти хочется выложить этому надутому задавале, — сообщил Фричи своей бессмертной душе.
— Пиши расписку, — бросил Простак Динти.
— О'кей, босс.
— Погодите! — взмолился Фричи. — Минуточку!
— В шоу-бизнесе ждать нельзя! Или сейчас же даете нам чек, или все отменяется. Даете?
— Я же еще не сказал, что согласен.
Динти улыбнулась самой ослепительной улыбкой. В ее манере проскользнуло нечто материнское. Так и чудилось, что не будь она занята выписыванием расписки, то погладила бы Оскара по голове.
— Вы только подумайте, мистер Фричи. Если заключите сделку, сегодня сможете пойти к мистеру Хемингуэю и выложить ему все.
— Да он уже в постели.
— Так вытащите его.
Оскар призадумался — а что, заманчивая мыслишка!
— Наверное, он вас беспощадно эксплуатирует?
— По двенадцать часов в день.
— Ой, ужас какой!
— Чудовищно! — подпел Простак. — А в театре вам совсем не придется работать. Сплошное развлечение. Мы — как одна счастливая семья. К тому же, — добавил он, — кто сказал, что мы должны ограничиться одним спектаклем? Мы можем поставить много других, когда этот пройдет по стране с оглушительным успехом. Да что там, мы станем крупнейшими продюсерами. Всех видов шоу… Давайте, я открою? — предложил Простак, ухватив чековую книжку, которую вытянул почти незаметно из кармана Оскара.
— Нет-нет. Я и сам могу.
— Вот вам чернила, вот все остальное. А вот ручка тети садовника. Чек выписывайте на меня, на Сирила Фиппса. С-и-р-и-л…