— Они хотят допросить тебя по поводу смерти Дэвида Керра, — сказал он. — Но я полагаю, ты и сама об этом догадалась.

— Это единственное убийство, с которым я хоть как-то связана. Ты позвонил Элен?

Тони коротко кашлянул:

— Так получилось, что ее тоже забрали.

— Я должна была сама это сообразить. Так какой держаться стратегии?

— Ты делала в последнее время что-нибудь такое, что можно было бы притянуть к смерти Дэвида? — спросил он.

Джеки покачала головой:

— Ничего. Это вовсе не гнусный сговор, Тони. Мы с Элен не имеем никакого отношения к убийству Дэвида.

— Джеки, не говори здесь за Элен. Мой клиент — ты, и меня интересуют только твои поступки. Если было что-нибудь… какое-то случайное замечание, неосторожное электронное сообщение, что угодно, что может бросить на тебя тень, тогда мы откажемся отвечать на любые вопросы. Будем молчать как рыбы. Но если ты уверена, что тебе не о чем беспокоиться, тогда мы станем отвечать. Так как?

Джеки затеребила кольцо в брови:

— Послушай, есть кое-что, о чем ты должен знать. Я не все время была с Элен. Я выходила на час или около того. Мне нужно было кое-кого повидать, и я не могу сказать, кто это был. Поверь мне, он для алиби не годится.

У Тони вид стал встревоженным.

— Это нехорошо, — пробормотал он. — Может быть, тебе стоит говорить «без комментариев».

— Мне этого не хочется. Ты же понимаешь, как я буду после этого выглядеть.

— Тебе решать. Но в данных обстоятельствах, думаю, молчание — наилучший выход.

Джеки надолго задумалась. В конце концов она рассудила, что полиции вроде бы неоткуда узнать о ее отсутствии.

— Я буду отвечать, — проговорила она.

Комната для допросов была именно такой, какой ее представляют себе зрители криминальных телесериалов. Джеки и Тони сели напротив Хегги и женщины-детектива, сопровождавшей его на квартиру Джеки. В такой близости лосьон после бритья, которым пользовался Хегги, вонял омерзительно. В магнитофоне на краю стола крутились одновременно две кассеты. После того как были соблюдены формальности, Хегги перешел прямо к делу:

— Как давно вы знакомы с Элен Керр?

— Около четырех лет. Я встретила ее и ее мужа на вечеринке у нашего общего друга.

— Каков характер ваших отношений?

— Прежде всего и главным образом мы друзья. Но мы также и любовницы.

— Как долго вы являетесь любовницами? — Глаза Хегги светились голодным огнем, словно уличение их в любовной связи доставляло ему такое же удовлетворение, как уличение преступника в убийстве.

— Около двух лет.

— Как часто вы встречались?

— Как правило, мы проводили вместе один вечер в неделю. Обычно мы занимались сексом. Хотя и не всегда. Как я уже говорила, дружба является главной, наиболее важной составляющей наших отношений. — Джеки обнаружила, что допрос дается ей тяжелее, чем она думала. Ей трудно было сохранять невозмутимость под оценивающими взорами допрашивающих. Но она знала, что должна держаться. Любой срыв будет истолкован не в ее пользу.

— Дэвид Керр знал, что вы спите с его женой?

— Не думаю.

— Вас, наверное, раздражало, что она не порывает с ним, — предположил Хегги.

«Тонкое наблюдение, — подумала Джеки, — и неприятно близкое к истине». Джеки понимала, что, копни поглубже, и окажется, что она вовсе не жалеет о смерти Дэвида Керра. Она любила Элен и давно хотела гораздо большего, чем те жалкие объедки, которые перепадали ей с барского стола.

— Я с самого начала знала, что она не собирается бросать мужа. Меня это устраивало.

— Верится с трудом, — сказал он. — Вам совершенно определенно предпочитали мужа, и вас это не задевало?

— Речь не идет о предпочтении. Это было наше обоюдное желание. — Джеки наклонилась вперед, как бы подчеркивая этим движением искренность своих слов. — Мы просто развлекались. Мне нравится моя свобода. Я не хочу себя связывать.

— Неужели? — Он посмотрел в свои записки. — Так что сосед, который слышал, как вы кричали и ругались из-за того, что она не хочет уйти от мужа, лжет?

Джеки вспомнила этот скандал. Вообще все их ссоры можно было по пальцам пересчитать. Месяца два назад она попросила Элен пойти с ней на сорокалетие подруги. Элен посмотрела на нее с изумлением. Это выходило за рамки их неписаных правил и даже не подлежало обсуждению. Тогда вся неудовлетворенность и досада, переполнявшие Джеки, выплеснулись наружу. Но она тут же прикусила язык, как только Элен пригрозила уйти и больше не вернуться. Ее такая перспектива насмерть перепугала. Но делиться этим с Хегги и его приспешницей Джеки не желала.

— Наверняка лжет, — пожала она плечами. — У нас капитальные стены, через них ничегошеньки не слышно.

— А если открыты окна? — спросил Хегги.

— Когда имела место эта предполагаемая ссора? — вмешался Тони.

Снова взгляд в записки.

— В конце ноября.

— И вы полагаете, что моя клиентка держит окна открытыми в конце ноября? В Глазго? — Он презрительно усмехнулся. — И это все, что у вас есть? Сплетни и пустая болтовня любопытных соседей, обладающих бурным воображением?

Хегги пристально и долго смотрел на него, потом произнес:

— У вашей клиентки имеются приводы за рукоприкладство.

— Нет, это не так. Один раз ее привлекли за то, что она дала сдачи полицейскому, принявшему ее за участницу антиналоговой демонстрации, которую Джеки освещала как журналистка. Вряд ли это можно назвать «приводами за рукоприкладство».

— Она ударила полицейского по лицу.

— А он тащил ее по земле за волосы. Если бы полицейский действительно пострадал, думаете, шериф ограничился бы шестью месяцами условно? Если у вас нет более серьезных обвинений, я не вижу оснований для дальнейшего удерживания здесь моей клиентки.

Хегги злобно уставился на них обоих:

— Вы были с миссис Керр в ночь, когда умер ее муж?

— Это так, — осторожно произнесла Джеки. Теперь начинался тот самый тонкий лед. — Это была наша обычная ночь свиданий. Она приехала около половины седьмого. Мы поужинали рыбой, за которой я выходила, выпили немного вина и отправились в постель. Она уехала около одиннадцати. Как всегда.

— Может это кто-либо подтвердить?

Джеки подняла брови:

— Не знаю, как вы, инспектор, но когда я занимаюсь любовью, то не зову соседей поглазеть. Телефон звонил пару раз, но я не брала трубку.

— У нас есть свидетель, который утверждает, что видел, как вы шли к своей машине приблизительно в девять вечера, — торжествующе объявил Хегги.

— Должно быть, он перепутал день, — сказала Джеки. — Я весь вечер пробыла с Элен. Что, вы нашли еще одного моего соседа-праведника, который рад донести на поганую лесбиянку?

Тони заерзал на стуле:

— Вы слышали ответ моей клиентки. Если вы не можете выложить на стол ничего нового, я предлагаю на этом закончить.

Хегги тяжело задышал.

— Если вы еще потерпите, мистер Донателло, я представлю вам свидетельские показания, которые мы получили вчера.

— Могу я их посмотреть? — спросил Тони.

— Все в свое время. Дениза?

Женщина-детектив открыла папку, которую держала на коленях, достала оттуда листок бумаги и положила перед ним. Хегги облизнул губы и заговорил:

— Мы арестовали вчера мелкого наркодилера. Он с большой охотой сообщил нам все, что может представить его в более выгодном свете. Мисс Дональдсон, вам знаком Гэри Харди?

Сердце Джеки упало. Какое отношение он-то имеет к происходящему? Той ночью она встречалась не с Гэри Харди и не с одним из его дружков.

— Я знаю, кто он. — Она тянула время. Вряд ли можно считать эти слова признанием, ведь любой шотландец, читающий газеты или смотрящий телевизор, знал это имя. Несколько недель назад Гэри Харди вышел свободным из Верховного суда в Глазго после одного из самых сенсационных процессов последних лет. В ходе слушаний его неоднократно называли нарколордом, злодеем, для которого человеческая жизнь — ничто, закоренелым преступником. В частности, его обвиняли в том, что он нанял киллера для уничтожения своего делового соперника.