— Я сообщила только Линн. Я не знаю, как об этом сказать его родителям.

— Хочешь, чтобы я сделал это за тебя? — Но прежде чем Элен успела ответить, в кармане у Алекса жизнерадостно зачирикал мобильник. — Это Линн, — сказал он, взглянув на номер на дисплее. — Алло?

— Алекс. — В голосе Линн звучал отчаянный страх.

— Я здесь в доме, — откликнулся он. — К несчастью, Элен была права. Брилл мертв. Кажется, кто-то залез в дом и…

— Алекс, — прервала его Линн. — У меня начались схватки. Я почувствовала что-то сразу после нашего первого разговора, только я подумала, что это ложная тревога. А теперь схватывает каждые три минуты…

— О господи. — Он вскочил на ноги, в панике озираясь вокруг.

— Не пугайся. Так и должно быть. — Линн вскрикнула от боли. — Вот снова. Я вызвала такси, и оно будет с минуты на минуту.

— Что… что…

— Просто приезжай в Симпсон. Я встречу тебя в родильном покое.

— Но, Линн, это слишком скоро, — наконец сумел выговорить Алекс.

— Это шок, Алекс. Такое бывает. Все нормально. Пожалуйста, не пугайся. Я прошу тебя не нервничать. Я прошу тебя сесть в машину и очень спокойно ехать в Эдинбург. Пожалуйста…

Алекс нервно сглотнул:

— Я люблю тебя, Линн. Вас обоих.

— Знаю, что любишь. До скорого.

Связь прервалась, и Алекс беспомощно уставился на Элен.

— Начались роды? — невыразительным голосом спросила та.

— Начались роды, — эхом откликнулся Алекс.

— Так поезжай.

— Но ты не должна оставаться одна.

— У меня есть подруга, которую я могу вызвать. Тебе нужно быть с Линн.

— Черт! Все одновременно, — пробормотал Алекс. Он сунул мобильник в карман. — Я позвоню тебе. Я вернусь, как только смогу.

Элен встала с дивана и потрепала его по руке:

— Поезжай, Алекс. И дай мне знать, как там. Спасибо, что приехал.

Он бегом выскочил из комнаты.

Небо чуть-чуть посветлело. Алекс скорчился на холодной скамейке у Симпсонской мемориальной больницы. Он еще не переживал в жизни подобной ночи. Усталость перешла в какое-то странное состояние, сопровождавшееся ощущением, что он больше никогда не заснет. Эмоциональный груз последних часов был таким, что все чувства, казалось, атрофировались.

У него не осталось никаких воспоминаний от обратной дороги из Глазго в Эдинбург. Он знал, что в какой-то момент позвонил своим родителям. У него сохранились неясные впечатления от взволнованного разговора с отцом. Волны страха накатывали и уходили. Он представлял себе все вероятные и невероятные дурные исходы родов, начавшихся на месяц раньше срока. Он хотел бы быть Вердом, чтобы уповать на что-то более надежное, чем медицина. Как, черт побери, он будет жить без Линн? Как, черт побери, он будет жить с ребенком без Линн? Как, черт побери, он будет жить с Линн без ребенка? Все складывалось чудовищно: мертвый Брилл лежал где-то в больничном морге. Сам Алекс оказался не там, где ему следовало быть, в самую важную ночь своей жизни!..

Он бросил машину где-то на стоянке около приемного покоя и ухитрился лишь с третьей попытки найти вход в родильное отделение. К тому моменту, как он добрался до регистратуры, он обливался потом и часто хватал ртом воздух. Он был рад, что сестры родильного отделения навидались всякого, так что вид небритого всклокоченного мужчины с безумными глазами, который несвязно бормотал что-то, ничуть их не взволновал.

— Миссис Джилби? Ах да, мы отвезли ее сразу в родильную.

Алекс выслушал объяснения, куда ему идти, шепотом повторяя указания, и отправился в плавание по коридорам отделения. Он нажал кнопку вызова переговоров с охраной и, глядя в объектив телекамеры, искренне надеялся, что выглядит будущим отцом, а не умалишенным, сбежавшим из психбольницы. После показавшегося ему вечностью ожидания дверь с жужжанием отворилась, и он ввалился в родильную палату. Алекс ждал чего угодно, но только не пустынного фойе и потусторонней тишины. Он застыл в неподвижности. К счастью, из одного из расходящихся во все стороны коридоров появилась медсестра.

— Мистер Джилби? — осведомилась она.

Алекс отчаянно закивал и требовательно спросил:

— Где Линн?

— Пойдемте со мной.

Он последовал за ней по коридору:

— Как она?

— Она отлично справляется. — Сестра помедлила, положив руку на ручку двери. — Ваше появление должно ее успокоить. Она несколько расстроена. В биении сердца ребенка были небольшие перебои.

— Что это значит? Как ребенок? Он в порядке?

— Беспокоиться не о чем.

Он терпеть не мог, когда профессиональные медики переходили на подобный тон. При этом всегда кажется, что они врут.

— Но ведь роды преждевременные. У нее только тридцать четыре недели.

— Постарайтесь не волноваться. Они в хороших руках.

Дверь отворилась, и перед Алексом предстала сцена, не имеющая ничего общего с тем, чему их учили на занятиях в консультации. Трудно было вообразить себе нечто более далекое от его с Линн представлений о естественных родах. Вокруг нее суетились три женщины в хирургических одеяниях. Около кровати стоял монитор с электронным дисплеем, четвертая женщина в белом халате не сводила с него внимательных глаз. Линн лежала на спине, раздвинув ноги, мокрые от пота волосы прилипли ко лбу. Лицо жены было влажным и красным от напряжения, широко открытые глаза переполнены мукой. Тонкая больничная сорочка облепила тело. Трубочка капельницы, стоявшей рядом с постелью, скрывалась где-то под ней.

— Слава богу, ты здесь, — выдохнула она. — Алекс, я боюсь.

Он кинулся к постели, стиснул руку Линн. Она крепко сжала его ладонь.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Ты отлично справляешься.

Женщина в белом перевела взгляд на него и, как бы отмечая его присутствие, проговорила:

— Здравствуйте. Я доктор Синг. — Затем она присоединилась к сестре у изножия кровати. — Линн, нас немножко беспокоит неритмичность биения сердца ребенка. Мы продвигаемся не так быстро, как мне хотелось бы. Возможно, нам придется подумать о кесаревом сечении.

— Только выньте ребенка, — простонала Линн.

Внезапно поднялась суматоха.

— Ребенок запутался в пуповине, — сказала одна из акушерок. Доктор Синг внимательно всмотрелась в монитор.

— Сердцебиение слабое, — произнесла она.

И тут все понеслось так быстро, что Алекс не успевал следить за происходящим. Он лишь цеплялся за влажную руку Линн. До сознания доходили какие-то отдельные фразы:

— Везите ее в операционную.

— Вставьте катетер.

— Распишитесь в своем согласии.

Постель поехала, дверь распахнулась, все устремились по коридору в операционную.

Окружающий мир превратился в какой-то улей активности. Время то неслось вперед, то останавливалось. Затем, когда Алекс почти потерял надежду, прозвучали волшебные слова:

— Это девочка. У вас родилась дочь.

Глаза его наполнились слезами, он круто обернулся, чтобы увидеть свое дитя. Оно лежало перемазанное кровью, лиловатое, пугающе тихое.

— О боже, — промолвил он, — Линн, это девочка. — Но Линн уже ни на что не реагировала.

Акушерка торопливо завернула младенца в одеяльце и поспешила куда-то унести. Алекс поднялся на ноги.

— Она в порядке? — Его вывели из операционной. Он был как в тумане. Что происходит с его ребенком? Она жива? — Что происходит? — вдруг требовательно спросил он.

Акушерка улыбнулась:

— Ваша дочь чувствует себя превосходно. Она дышит сама, а для недоношенных детей это главная проблема.

Алекс буквально упал на стул и закрыл руками лицо.

— Я хочу только одного: чтобы она была здоровой, — вымолвил он сквозь слезы.

— Она здоровехонькая. Она весит четыре фунта и восемь унций. А это очень хорошо, мистер Джилби. Я приняла немало недоношенных детей и говорю вам, что среди них редко попадаются такие крепыши, как ваша малышка. Она еще должна освоиться в этом мире, но, думаю, все будет отлично.

— Когда я смогу ее увидеть?