Алекс готова была снова кинуться на защиту отца, несмотря ни на что.

– Нет, отец, конечно, эгоист, но не чудовище! Если бы Лианн была его дочерью, он никогда…

– А если твой отец не знал об этом?

– Исключено! Берил непременно сказала бы ему. Женщины не умеют хранить тайны.

– К тебе это, по-моему, не относится.

Алекс потерла виски.

– Сделай милость, оставь свои намеки. Я и так сама не своя.

Прислушиваясь к мерному дыханию Джима, она немного успокоилась. Он тихо спросил:

– Хочешь, я приеду? – И эти слова прозвучали вполне естественно.

Да, сейчас Алекс хотелось этого больше всего на свете, но сказав «да», она согласится начать все сначала. А вдруг Джим предложил это из жалости? Алекс скорее умрет, чем примет от него подачку.

– Я оставлю боковую дверь незапертой, – быстро отозвалась она, боясь передумать.

Положив трубку, Алекс почувствовала неимоверную усталость. Надо бы сменить фланелевую рубашку на что-нибудь более соблазнительное, почистить зубы, отпереть дверь…

Алекс снилось, будто она тоже идет по пляжу, но вместе с отцом – они гуляют, как в детстве, когда он поверял ей свои тайны. Сквозь сон ей почудилось, что кто-то лег к ней в постель и тихо позвал ее:

– Алекс!

Она застонала и протянула руку навстречу этому голосу. Рядом с ней лежал Джим. Призраки прошлого отступили, и желание растопило лед.

Когда Джим поцеловал Алекс, ей показалось, что двух лет разлуки не было. Горечь развода, взаимные обиды – все растаяло как сон. Не открывая глаз, она прижалась к нему всем телом. Ей не хотелось сейчас думать о тех женщинах, с которыми Джим был после их развода, но мысли об этом не покидали Алекс и возбуждали еще больше.

Стянув ночную рубашку, она принимала его ласки. «Как я могла лишить себя этого?» Все эти бесчисленные одинокие ночи теперь казались такими далекими.

– Ты не забыл, – прошептала она.

– Тебя не так-то просто забыть.

Волны наслаждения подхватили ее, унося все выше и выше. Им некуда спешить – впереди целая ночь…

В темноте Алекс слышала неровное дыхание Джима. Наконец он повернулся на бок и взглянул ей в лицо.

– Я должен сделать одно признание, – шепнул он. – Точнее, два. Во-первых, я ждал этой минуты полтора года.

Ока улыбнулась.

– А во-вторых?

– Вот. – Джим взял что-то с ночного столика и протянул ей. – Ключ от твоей двери. Его дала мне Лори.

– Зачем?

– Не знаю. На случай пожара или наводнения. Или… если ты вдруг захочешь видеть меня.

Алекс вспомнила, что заснула, так и не открыв дверь.

– Наверное, мне следует рассердиться, – рассмеялась она. – Но как бы ты сюда попал без ключа?

– Вышибив дверь. Ты же знаешь, меня не остановят никакие преграды.

– Я заметила.

– Есть возражения?

– Одно.

– Да ну? – Джим скользнул губами по ее шее.

– Одного раза явно недостаточно.

– Прими мои соболезнования.

– Ты спешишь на самолет? – усмехнулась она.

– Теперь я никуда отсюда не уйду.

Его поцелуй досказал остальное лучше всяких слов.

Несколько часов спустя Алекс сидела на кухне и пила чай. «Он тут и вправду как дома», – думала она про Джима. Кажется, он жил тут всегда.

– Помнишь то время, когда у нас родились двойняшки? – спросил Джим. – Мы могли побыть наедине только рано утром.

Алекс улыбнулась.

– Мы и говорили лишь шепотом, чтобы не разбудить их.

– Вот и сейчас шепчемся, – тихо рассмеялся Джим. Алекс задумчиво помешала ложечкой чай. Нехорошо, если девочки увидят их вместе – зачем вселять в них надежду на воссоединение семьи?

– Вопрос в том, куда нас все это приведет, – осторожно заметила она.

– Не знаю… но хотел бы узнать.

– Я тоже. Но только в том случае, если ты сейчас ни с кем не встречаешься.

Джим молчал, и Алекс внутренне сжалась, ожидая ответа. Наконец он сокрушенно покачал головой.

– Когда же ты научишься хоть немного мне доверять?

Алекс улыбнулась.

– Как только научусь доверять себе. Джим… я должна сказать тебе еще кое-что, прежде чем мы начнем жизнь заново.

При мысли о финансовых проблемах она снова помрачнела. И дело не только в деньгах – ее семья вовлечена в скандал. Готов ли Джим взвалить на себя эту ношу? А она сама?

– Что ты делаешь завтра? Я буду свободен вечером, и мы могли бы пообедать вместе, а заодно и обсудить все проблемы, – предложил он.

Алекс колебалась – завтра у нее встреча с клиентами. Она должна показать им дом. Но пожилая пара вряд ли заинтересована в его покупке – встречу можно отложить.

– А что я скажу дочерям? – спросила Алекс.

– Скажешь, что у тебя свидание с высоким симпатичным брюнетом. Впрочем, такое описание подходит очень многим. Кстати, ты ни с кем не встречаешься?

Алекс чуть не рассмеялась – только этого ей недоставало! Будто у нее сейчас мало других забот!

– А ты бы был рад, если бы меня кто-нибудь подобрал, – лукаво заметила она. – Давай перенесем встречу на послезавтра. Мне нужно кое-кого повидать.

– Я знаю его? Понимаю, это не мое дело, но… – Джим слегка нахмурился.

Он ревновал.

Алекс, не выдержав, улыбнулась и сказала ему правду, которая сейчас казалась ей еще менее реальной, чем встреча с бывшим мужем.

– Я должна повидаться с мамой.

Джонни нервно расхаживал по кабинету своего босса. Из окна открывался идиллический вид на цветущий сад. Шла вторая неделя июня, вишни уже отцвели, и их лепестки покрывали зеленый газон, как конфетти после карнавала.

– Думаешь, она улетит на самолете? Но это же чушь! – воскликнул он. – Она сама преподнесет нам свое собственное обвинение на серебряной тарелочке с голубой каемочкой. Я говорю о трех-четырех неделях, не более. Этого достаточно, чтобы привести в порядок дела и побыть в кругу семьи. Она никуда не сбежит, поверь мне. Если этого не сделаем мы, ее освободит под залог Кендалл. Нам надо согласиться – от этого мы только выиграем. А старушка получит несколько недель свободы, прежде чем отправиться за решетку навсегда.

Брюс Хо смотрел на него с каменным безразличием.

– Полагаешь, старость помешает ей бежать? Что ж, многие не поверили бы и в то, что шестидесятишестилетняя старушка хладнокровно пристрелила собственного мужа. Ну хорошо, предположим, она никуда не денется. Но что в таком случае скажут о прокуроре? Что он оказывает снисхождение пожилым? Что для него имеет значение возраст, раса, вероисповедание?

Шестифутовый великан, наполовину филиппинец, наполовину уроженец Самоа, Хо в свое время столкнулся с предубеждениями и предрассудками маленького городка. Убедить его сдать свои позиции не так-то легко – это Джонни знал наверняка.

– Всего несколько недель – даже умирающему псу я дал бы больше, – возразил Джонни.

– Только если этот пес не бешеный. – Хо сузил глаза, и они сверкнули узенькими полосками антрацита в складках век. – Одно несомненно: за этой дамой нужен неусыпный надзор. Возможно, ее сбережений хватит, чтобы безбедно жить, скажем, в Рио-де-Жанейро.

Джонни мрачно усмехнулся.

– Судя по ее виду, она вряд ли способна перейти дорогу без посторонней помощи.

– То же говорили и про этого умника, Большого Винни. А он, хитрец, оказался на редкость прытким.

– Побег оплатили его сообщники, – уточнил Джонни. Хо задумчиво посмотрел на него и кивнул, словно что-то решив про себя.

– Не будь я уверен в тебе, Джон, я подумал бы, что у тебя в этом деле личный интерес.

Джонни стало жарко. Он взглянул на стену, где висела фотография Хо в молодости, когда он был главным защитником «Нотр-Дам». Ему прочили славу профессионального футболиста, но из-за травмы колена спорт пришлось оставить и поступить в юридическую школу. Но спортивный азарт не покидал его никогда. Для Хо выигрыш был все.

Джонни попытался взглянуть на дело по-другому. Между законом и совестью лежала серая пограничная полоса, где находились и его личные интересы. Он действует во имя любви. Вопрос в том, делает ли его это лучше того, кем руководят амбиции? И до конца ли они честны друг перед другом? Хо стремится к тому, чтобы его снова избрали на пост прокурора. Джонни преследует более простую и в то же время более сложную цель: ему нужна Дафна. И, обратившись к нему за помощью, она дала ему шанс добиться этой цели.