Но сначала надо уговорить Хо.

Джонни сел в кресло напротив Хо и прямо взглянул ему в глаза.

– Давай вернемся немного назад, Брюс. Помнишь тот вечер накануне выборов? Ты мне тогда говорил, что в случае поражения бросишь все и станешь тренером футбольной команды в сиротском приюте.

Хо усмехнулся:

– Ну, я сказал это так, для красного словца.

– Ты много выпил и вряд ли вспомнишь, что я рассказывал тебе про женщину, которую любил много лет назад и до сих пор не могу забыть. Я не назвал тебе только ее имени. Брюс, это Дафна Сигрейв.

Хо изумленно вскинул бровь.

– Значит, у тебя в этом деле личный интерес?

– Не стану тебя обманывать. Я люблю свою работу, и ты можешь рассчитывать на мою преданность. Просто мне хотелось, чтобы ты услышал это от меня первого. Поверь, я не посвящаю ее в детали следствия.

Хо нахмурился, явно недовольный новым поворотом дела.

– Мое мнение не в счет, но не забывай, что в маленьких городах слухи распространяются быстро. Слишком большой риск – а все ради чего? Ради былого увлечения?

Джонни вспомнил, как его ограбили в первый и единственный раз. Они с Сарой тогда еще были женаты. Войдя в дом, он оторопело уставился на то место, где раньше стояли телевизор и стереосистема. Тот мерзавец тоже рисковал быть пойманным на месте преступления и, возможно, даже убитым – что, если бы Джонни был дома и поджидал его с ружьем в руках? И все ради устаревшей техники.

Но его случай особенный – он рискует, но цель его гораздо выше и благороднее. Надо рассказать Хо всю правду.

– Я с ней не сплю, если ты это имеешь в виду.

Джонни намеренно не стал употреблять прошедшее время. Боссу не обязательно знать про ту ночь на берегу залива. Пока не закончится суд, повторения той ночи не будет. У Дафны есть свои причины держать дистанцию – ему это не совсем понятно, но ради матери она имеет на это полное право. Пока, во всяком случае.

А потом? Потом ни ее муж, ни Хо, ни вся футбольная команда «Нотр-Дам» не удержат его.

– Давай поставим вопрос иначе, – предложил Хо. – У тебя нет скрытой заинтересованности в освобождении под залог миссис Сигрейв?

Джонни вздрогнул. В юности он готов был сразиться за Дафну со всеми драконами и чудовищами. Сейчас ему приходилось рассчитывать больше на свои мозги, чем на кулаки. Но какая, в сущности, разница? Призвание мужчины – бороться за свою мечту. В этом смысле он не очень-то отличается от Хо.

– Я сказал все, что тебе нужно знать, – твердо произнес Джонни. Конечно, со стороны кажется, что он многое утаивает, но что поделать?

Бесстрастное лицо Хо выражало задумчивость.

– Дело не в законе и не в этике, Джон. Если пресса узнает об этом, нам всем не поздоровится.

Джонни стиснул зубы.

– Они ничего не узнают.

– Откуда такая уверенность?

– Я даю тебе слово, вот и все. А если кому-то захочется раскопать историю двадцатилетней давности, вряд ли из отношений двух подростков можно извлечь компромат.

Джонни вспомнил поцелуй на причале, на виду у всех. Какое безрассудство! Но он не жалел об этом ни секунды.

Хо молчал, а Джонни напряженно ждал ответа. Босс хочет проверить его и выудить из своего помощника как можно больше информации, вперив в него свой знаменитый немигающий взгляд. И хотя Брюс не был женат, офис заменял ему и жену, и любовницу, как поговаривали его коллеги. Он прекрасно понимал, что страсть к женщине, даже такая давняя, делает мужчину уязвимым.

После тяжелого молчания, длившегося целую вечность, Хо откашлялся и холодно смерил взглядом Джонни.

– Ты говоришь, что был когда-то влюблен в нее. Но что ты чувствуешь к ней сейчас?

– Не беспокойся. Она замужем.

Хо не обязательно знать, любит ли он Дафну. Не стоит ему знать и того, что Роджер, почуяв в жене перемену, примчался наконец в Мирамонте. Джонни видел вчера, как он выходил вместе с Дафной из здания суда. Самодовольный тип – именно таким Джонни и представлял его себе.

Джонни так и подмывало выложить Хо все доводы в пользу того, что Дафна должна развестись с этим самовлюбленным болваном, но босс больше не расспрашивал его. Бросив взгляд на часы, он воскликнул:

– Черт, я должен быть в суде через десять минут! Опять этот Мэнсон – представляешь, он заплатил адвокату, и тот подал прошение о пересмотре дела! – Хо поднялся с кресла и, казалось, уже забыл об их разговоре. Джонни готов был выложить свой последний козырь, но Хо внезапно обернулся и сказал, пристально глядя ему в глаза: – Позволь мне дать тебе один совет, Джон. Не знаю, ради кого именно ты так стараешься, но если хоть что-нибудь – повторяю, хоть что-нибудь помешает Лидии Сигрейв предстать перед судом, увольнение тебе обеспечено. Ты понял меня?

Джонни прямо посмотрел в лицо боссу.

– Понял.

На следующее утро в одиннадцать тридцать Дафна уже находилась в зале суда и наблюдала, как маму усаживают на скамью подсудимых. Зал, полный до отказа в день предъявления обвинения, сегодня, в это солнечное июньское утро, почти пустовал. Краткое слушание дела прошло для нее как в тумане. Дафна уловила только последние слова Джонни о том, что обвиняющая сторона не возражает против освобождения подсудимой под залог. Теперь взгляд Дафны был прикован к мясистому лицу судьи, похожему на старого бульдога.

– Если у обвиняющей стороны нет возражений, я объявляю о согласии суда. Сумма залога – пять тысяч долларов, – провозгласил Кендалл, гулко ударив молотком по столу.

Дафна чуть не вскрикнув от радости, сжала руку сидевшей рядом Китти. Судебный процесс еще не закончен, но все же это маленькая победа.

Слева от нее громко кашлянул Роджер. Наверное, он мысленно подсчитывает расходы. Радость Дафны сменилась раздражением. Если не удастся взять деньги из сбережений отца, она выплатит необходимую сумму из своего кармана.

Но когда Роджер посмотрел на Дафну, ее охватил стыд – взгляд мужа выражал явное облегчение.

И как только Джонни это удалось? Тут без него не обошлось – это ясно. Иначе зачем обвиняющей стороне так внезапно сдавать свои позиции? Но разве в глубине души она не была уверена, что Джонни выполнит свое обещание?

Выходя вслед за Китти и Роджером из зала суда в коридор, увешанный зеркалами, Дафна заметила Джонни, который о чем-то спорил со своим боссом. В течение всего заседания она обращала гораздо больше внимания на него, чем на мужа. Даже сейчас, когда Роджер извинился и отошел вместе с Кэткартом обсудить порядок выплаты залога, Дафне казалось, что это не Роджер, а Джонни платит за освобождение матери.

Жаль, что она не может выразить ему благодарность: ведь он потянул за определенные нити, рискуя своей карьерой. К тому же Дафна пообещала дать Роджеру шанс, даже если бы ей пришлось из-за этого навсегда расстаться с Джонни.

Она направилась к сестре, беседовавшей с помощницей Кэткарта, как вдруг почувствовала, что кто-то взял ее за локоть.

– Можно тебя на минутку? – прошептал Джонни.

Дафна обернулась.

– Джонни, по-моему, здесь не место…

– Это не займет много времени. – Он провел ее по коридору в небольшой холл, где среди комнатных пальм и фикусов были расставлены кресла и скамейки.

– Прости, если я невольно обидела тебя своей напускной холодностью. Ты ведь многим рисковал, правда? Не говори ничего. Я знаю тебя, Джонни. И… и я бесконечно благодарна тебе.

– Ты никому ничего не должна.

– Джонни… – Дафна опустила голову, чтобы он не видел ее слез. – Если бы ты знал, как много это значит для меня.

Внезапно переменив тему, он спросил:

– Ты здесь с мужем?

Она кивнула.

– Роджер неожиданно прилетел позавчера. Он… он хотел сделать мне сюрприз. – Дафна криво усмехнулась.

Помолчав, Джонни заметил:

– Говоря, что ты ничего не должна, я имел в виду себя. Но у тебя есть обязательства перед самой собой. Подумай о себе, хорошо? Это все, о чем я прошу.

– Мне очень трудно сейчас.

– Знаю. Я могу подождать.