— Кошмарная у вас работенка, — сказал я с чувством.

Он горестно вздохнул и обвел рукой телефоны. Все восемь телефонов — красный, фиолетовый, желтый, синий, черный, белый, розовый в яблоках и серый без циферблата.

— И у Кулебякина тоже кошмарная…

— Кулебякина нет! — автоматически ответил он, и мы засмеялись.

— Ладно, пойду, — сказал я. — Не буду отрывать. Хотел тут бумагу одну подписать у Кулебякина…

— Нету его, нету!..

— …насчет аттестации рабочих мест. Но раз такое дело, мешать не стану.

— Милый'! — закричал он. — Насчет чего у вас бумага?

— Насчет аттестации. А что? Все равно Кулебякина нет…

— Бег мой, хоть один по делу пришел. По нашему, родному. Давайте со сюда! Радость-то какая…

Он схватил мою бумагу и крупно вывел на ней: КУЛЕБЯКИН.

— Все-таки день не прошел даром, — сказал Кулебякин. — Спасибо вам. Заходите если что. Всегда рад. Жду!

Я вышел в коридор и плотно закрыл дверь. На ней было написано: «Лаборатория НОТ. Начальник А. Я. Кулебякин».

А из кабинета в это время доносился отчаянный голос:

— На проводе! Двух Дедов-Морозов на утренник в школу? Я не решаю, решает только Кулебякин. На него возложено. А я не Кулебякин, нет, нет, нет!..

Одновременно выбивались из сил еще несколько телефонов. Кулебякин был очень занят.

Молодежное кафе «Монолог» открывали торжественно, как металлургический гигант.

Директор кафе Виктор Горчаков, охрипший от речей, долго таскал почетных гостей по своему сверкающему детищу, демонстрируя разные чудеса.

— Это холл! — провозглашал он, оттягивая цельнорезную дверь, массой близкую к воротам крепости. — Зал на шестьдесят мест! Пульт дискжокея! А? Как вам нравится? Клубы по интересам, встречи с замечательными людьми, тематические дискотеки! Здоровый досуг молодежи!

— А выпивать они тут не начнут? — засомневался кто-то из гостей. — На дискотеках-то на этих?

— Хо! — кричал Горчаков с восторгом. — Все продумано! Прошу сюда. Это наш бар!

Слегка ошалевшие гости устремлялись к сияющему бару, но замечали серенький ценник: «Коктейль «Молодость» — 8 руб.» и делали вид, будто интересуются оформлением. Еще я наличии имелся полудрагоценный коньяк «КС». В его сторону гости старались вовсе не смотреть.

— Ага? — кричал страшно довольный Горчаков. — Кусается? Кто там говорил: пить начнут? Ну-ка?

Гости натянуто улыбались и брали по стаканчику «напитка фруктового — 20 коп.»

После неизбежного доклада началась неофициальная часть. Члены туристического клуба «Кракатау» показали слайдфильм о путешествии к верховьям Енисея на надувных матрасах. Самодеятельная рок-группа «Чебуреки-04» пародировала зарубежные ВИА. Особенно удались одежды западных эстрадных идолов. Они столь рельефно и наглядно разоблачали бездуховность и разнузданность рок-звезд, что зашедший полюбопытствовать ночной сторож Анкудиныч только крякал, утирал лицо платком и стеснялся смотреть по сторонам.

Наконец появился дискжокей, бледный молодой человек с загадочной улыбкой, жестом благословляющего митрополита возложил руки на пульт, отрешенно взглянул в потолок — и началось…

Верхний свет пропал, и тотчас же полилось из-под белых грибков-столиков матовое сияние. Запульсировали на стенах разноцветные сполохи, по потолку заплясали геометрические фигуры — словно кто-то бешено раскрутил гигантский калейдоскоп. Перед столиками выросла толпа и задрожала, запрыгала в железных ритмах.

Входящие в зал от грохота инстинктивно втягивали головы в плечи. Анкудиныч автоматически приоткрыл рот, как при артобстреле. Горчаков посматривал на танцующих ласково и снисходительно, как прабабушка на ползунка. В уме он уже ставил в годовом отчете красивую синюю галочку.

Гости дружно скакали, с удовольствием наблюдая за собственными цветными силуэтами, синхронно подпрыгивающими в зеркальных стенах. Никто из них не подозревал, что этот чудесный вечер знаменовал начало печального заката молодежного кафе «Монолог»…

В пляшущей толпе вместе со всеми прыгал Серж Гогонин. Серж работал в тихой должности на заводе электрочайников, был рукастым и ногастым парнем с печальным красным носом и чем-то неуловимо смахивал на ипподромного рысака — только не победителя заезда, а так примерно третьего с конца.

Гогонин обожал подобные культмассовые забавы, участвовал в них неукоснительно, причем отличался виртуозным умением не тратить собственных денег. На открытие кафе он попал случайно. Заметил из автобуса толпу, втерся в нее, громко аплодировал ораторам и два раза крикнул: «Правильно!», чем вызвал одобрительное внимание Горчакова.

Непосредственно по окончании митинга Серж затесался в группу почетных гостей, осмотрел здание и автоматически занял место за главным столом, где угощался с большим аппетитом. В этот вечер, однако, он был сильно не в духе, жаловался на желудок и тоску и рано покинул друзей, даже не «раскрутив» их как следует.

В коридоре с Сержем случился обидный казус. Пробираясь в сиреневой мгле к выходу, он зацепился за медную плевательницу, порвал правую штанину и колена и в довершение всего позорно растянулся около гардероба.

Прямым результатом падения явился выбитый передний зуб. Он болтался на лоскутке, мешая ругаться, пока взбешенный Серж не вырвал его напрочь.

В тоске безумных сожалений Серж мчался по ночному городу, зажав горячий зуб в кулаке. Его печальный нос хлюпал, как калоша…

Рта следующий вечер Серж сказал себе: «Зуб за зуб!» и отправился в «Монолог» разбираться. В кафе как раз проходила встреча с интересным человеком.

— Ваше приглашение? — остановила Сержа в дверях миловидная девушка с глазами, полными наивной веры в людей. Такие девушки часто бывают пионервожатыми в подшефных классах и горячо выступают на диспутах «Возможна ли дружба между мальчиком и девочкой?»

В другой время, заметив такую уйму наивности зараз, Серж мгновенно принял бы боевую стойку, представился корреспондентом областного радио и повел бы беседу, полную волнующих фраз типа: «Тут я хватаю режиссера, звукооператора и на «Волге» мчусь туда…»

На этот раз Гогонин, не разжимая губ, буркнул: «К Горчакову» и проскочил внутрь.

Встреча была в самом начале. Интересный человек сидел на месте дискжокея и читал лекцию.

— «Дерево» целей, — размеренно вещал он, кивая в такт головою, — должно быть построено, дорогие друзья, в порядке декомпозиции главной цели программы. Причем, и это интересный момент, должна быть обязательно обеспечена иерархическая соподчиненность целей программы…

Сержа бросило в сон.

— Само собой разумеется, — продолжал кивать интересный человек, — что цели нижнего уровня подпрограммы должны быть средствами достижения целей верхнего уровня…

— Вам ведь все понятно, не правда ли? — неожиданно обратился он к Сержу.

Серж страшным усилием воли вырвался из тумана и просипел:

— Чего там… Понятно… Деревья и все такое…

— И прекрасно! — интересный человек продолжал. — Между тем, цель верхней подпрограммы, как это явствует из графика четыре…

Серж мгновенно уснул.

Очнулся он, когда интересный человек уже кончил встречу и, не переставая кивать головою, направлялся к выходу. Никто не аплодировал — не могли. Слушателей до того разморило, что еще минут десять они осоловело сидели по местам, понемногу приходя в себя. Розовощекий, энергичный Горчаков, высунувшись из дверей своего кабинета, скомандовал разбирать стулья к дискотеке. После этого он достал из сейфа красиво прошнурованную книгу, с удовольствием поставил в ней галочку и подмигнул дискжокею:

— Главное, это не просто провести мероприятие. Главное — его осветить и зафиксировать! Как считаете, музработники?

Томный дискжокей разминал худые пальцы и не удостоил директора ответом. В зале стоял грохот стульев и шарканье. Начиналась тематическая дискотека о жизни и творчестве Льва Лещенко.

Серж стряхнул оцепенение и выбрался на улицу освежиться. Вернулся он через час, кисло дыша «Агдамом». Следом топали двое плодово-ягодных коллег. Козырьки полуспортивных шапочек плотно прилипали ко лбам, наподобие приглаженных ладонью челочек.