Русская мечта отдалялась, надо было срочно снова приниматься за романы. Писать, писать и писать, чтобы заработать себе право наслаждаться: попав в Россию, он останется там до тех пор, пока Ева не согласится выйти за него замуж. Но почему Иностранка молчит? Наконец, столь ожидаемое послание приходит. Увы! Вместо страстного призыва – отказ: с ледяным спокойствием она сообщает, что Оноре свободен. Ни слова о предстоящем путешествии, разделенной любви и торжестве супружества, только о своих запутанных делах, четырнадцатилетней дочери, которой хочет посвятить всю себя, об омерзительной «тетушке Розалии» (на самом деле ее кузине), которая советует держаться подальше от французов. Эту «тетушку» Бальзак объявляет своим «заклятым врагом». Она невзлюбила Париж после того, как ее мать, княгиня Любомирская, была обезглавлена санкюлотами во время революции. «Париж – никогда!» – эти ее слова Ева не замедлила передать Бальзаку. Тот ошеломлен. Его «небесный цветок» отказывается ехать к нему во Францию и не желает, чтобы он ехал в Россию. Что это? Неужели окончательный разрыв? Невозможно! Оноре уверяет себя, что, как только уладятся дела с грозным дядюшкой Тамерланом, Иностранка подаст ему знак. «После вашего жестокого письма я должен выждать некоторое время, – заключает он. – Вы нанесли мне слишком глубокие, страшные раны. Они перечеркнули те семь лет, в течение которых вы были для меня возведенной на трон святой, на которую бедный человек смотрит каждый раз, когда ему выпадает его крошечное счастье или очередная беда».
Переписка продолжилась, сдержанная и осторожная со стороны Ганской, полная восторженного нетерпения – Бальзака, который никак не хотел понять, что, живя в России, она не может сбрасывать со счетов мнение окружающих, для которых союз с погрязшим в долгах писателем – определенно мезальянс. Брак с человеком без состояния, не слишком надежным, может лишить ее обожаемой дочери. Да и уступи настойчивости Бальзака, вдруг он найдет ее после семи лет разлуки постаревшей, поблекшей, тогда как столько молоденьких и хорошеньких окружают его в парижских гостиных? И не проиграет ли графиня свое дело, вступив в связь с писателем, чьи политические убеждения тем более подозрительны, что сам он – из Франции? Поляки на Украине находятся под постоянным наблюдением властей. Их терпят, но не любят. Киевский генерал-губернатор всевластен здесь и в любой момент может приказать наложить арест на имущество. Гражданский суд отказался признать законность завещания, слишком выгодного для вдовы. Ганская обратилась в Сенат, лично к Государю, благо у нее есть некоторые связи при дворе: ее брат, Адам Ржевузский, адъютант царя. Плохо ли, хорошо ли, но теперь ей надо самой ехать в Петербург защищать свои интересы. Бальзак одобряет этот шаг: «Дорогая, во всем, что касается вас, вы абсолютно правы: поезжайте в Санкт-Петербург и приложите весь ваш ум, все ваши силы, чтобы выиграть дело. Используйте все средства: встречу с царем, доверие, которым пользуются у него ваш брат и его жена. Все, что вы писали мне по этому поводу, все имеет смысл. Теперь вас преследуют так же, как меня, у нас появилось сходство». Его распирает желание посвятить себя любимой женщине, он подумывает о том, чтобы, покинув Францию, броситься ей на помощь и – почему бы нет – даже сменить гражданство: «Я стану русским, если вы не видите к тому препятствий, и попрошу у царя разрешение, необходимое для нашей свадьбы. Это не так уж глупо! За первые две недели моего визита будущей зимой, воспользовавшись всеобщим увлечением, я сумею многого добиться».
Желание удалиться куда-нибудь подальше связано с провалом «Киньолы»: он больше не верит ни публике, ни литературным критикам. Да и что, собственно, такое – национальность? Условность, как и многое другое. И разве привязанность к земле, языку сильнее, чем зов души и сердца? И надо ли предпочесть страну, где родился, но которая отталкивает тебя, той, что раскрывает свои объятия? Не лучше ли быть оцененным в России, чем презираемым во Франции? Не лучше ли быть писателем вне национальности, чем французским писателем? «Уже два года я раздумываю над тем, чтобы заниматься литературой и театром в Санкт-Петербурге и оттуда взирать на европейскую литературу. Последние дни я снова вернулся к этой мысли. Скажите, что вы об этом думаете. Я хотел бы во время первого своего путешествия осмотреться, поглядеть на людей. Останавливает меня, главным образом, незнание языка». Возвращаясь к своему поражению на поприще драматургии, добавляет: «Вы не можете представить себе, до чего актрисы глупы и некрасивы. Из-за двух актрис, игравших в „Киньоле“, пришлось опускать занавес, так они были чудовищно плохи, я испытываю ко всем, кто поднимается на подмостки, глубочайшее отвращение, которое не знаю как выразить. Мой брат и его индианка живут в страшной нищете. Мой шурин воюет со своими мостами и собирается построить обводной канал в нижнем течении Луары. „Урсула Мируэ“ посвящена моей племяннице Софи, которая через некоторое время должна выйти замуж. Вот вам и все ответы! Но все это должно быть вам безразлично, и только слова „Я вас люблю, как никогда раньше“ должны наполнять ваше сердце, как мое наполняют ваши горести и радости».
Кто знает, вдруг «Киньола» завоюет Петербург и Москву, несмотря на полный провал в Париже? Но долой нездоровые мечтания! С остервенением возвращается он к своим рукописям – только благодаря им сможет отправиться в путь: «Не думаю, что проживу следующий год благополучно, без финансовых неприятностей и неполадок со здоровьем. После пятнадцати лет непрерывной работы одному мне не выдержать этой борьбы. Творить, все время творить! Бог творил только шесть дней. И больше, чем мысль о величии, в чем вы меня упрекаете, меня занимает другая: расплатиться с долгами, жить в тихом уголке России или Франции, не обращая внимания на досужие разговоры, рядом с любовью, наподобие вашей. Согласитесь, что, хотя душа моя утомлена, ум устал, сердце осталось по-детски чистым». В том же письме Бальзак сообщает, что почти закончил «Путешествие на кукушке» (окончательное название «Первые шаги в жизни»), к созданию которого его подтолкнула коротенькая история, записанная сестрой Лорой по рассказам ее дочерей; что виден конец «Альбера Саварюса», что от него требуют «Крестьян», что остались последние несколько страниц «Двух братьев»: «Есть от чего потерять голову! О, когда же настанете вы и покой? Никто еще не был так, как я, приготовлен к счастью своими страданиями!»
«Первые шаги в жизни» повествуют о юноше, наивном хвастуне, который ломает свое будущее, неосторожно дав обещания своему попутчику по дилижансу, человеку могущественному и страшному. Фабула обрастает описаниями Июльской революции 1830 года и перипетий той эпохи, войны в Алжире, где герой потеряет руку, но храбростью искупит свою ложь. В «Альбере Саварюсе» речь идет о блестящем честолюбивом адвокате, который, обосновавшись в Безансоне, влюбляется в прекрасную вдову-итальянку, герцогиню. В него, в свою очередь, влюблена девушка, которая, узнав, что отвергнута, с помощью подложных писем добивается разрыва адвоката и герцогини, та в конце концов выходит замуж за другого. Лишившись последней надежды, адвокат поступает послушником в монастырь. Во время работы над этим романом, посвященным тому, как раненный в своей любви мужчина удаляется от мира, Бальзак пытается понять, что будет с ним самим, откажи ему Ганская. Он ощущает такую близость к своему герою, что наделяет его собственной внешностью: та же тяжелая голова с высоким лбом, тот же пламенный взгляд, та же сильная, круглая, белая шея. Он не может отказать себе в удовольствии устроить встречу героев в Швейцарии. А их злого гения зовут Розали, как ненавистную «тетку Ржевузскую». Ева должна понять, читая эту грустную историю, что и автор уже устал сопротивляться. Оноре кажется порой, что он никогда не завершит начатое, его никогда не коснется счастье, о котором он столько думал: «Каждый день стоит мне года жизни, боюсь, что не дотяну до счастливейшего дня, о котором тысячи раз мечтал за эти десять лет». Сумела ли она извлечь урок из его романа? Ее отзыв о книге удивил: Ганской она показалась чересчур «мужской». Бальзак протестует: «Я огорчен, что вам не понравился „Альбер Саварюс“. И еще: „Вы недостаточно знаете современное французское общество, чтобы оценить „Альбера Саварюса“… Я удивлен, что единственная в своем роде, пламенная любовь и разрушенная жизнь Альбера не потрясли вас“».
