У новой религии был свой пророк. Теперь появилась и библия. Я не понимал, что можно было почерпнуть в «Новом откровении» для успокоения души, поэтому решил, что для людей это, скорее всего, был талисман. Где бы мы ни появлялись с Вонаном, толпа держала эти книги подобно блестящим карточкам во время футбольного матча в колледже, создавая сплошной красный купол с черными вкраплениями букв.

Появлялись и переводы. На немецкий, польский, шведский, португальский, французский и русский языки. Некоторые из штата Кларика коллекционировали их и снабжали нас, где бы мы ни появлялись. Обычно Кларик отдавал их Колфу, который с горьким интересом просматривал новую версию. Книга проникла в Азию и дошла до Японии. Появилась на нескольких индийских языках, на мандаринском наречии китайского языка, на корейском. Естественно, вышло издание на еврейском — самом подходящем языке для священной книги. Колфу нравилось расставлять красные книги рядами, подбирая рисунки. Он сам мечтал сделать перевод или на санскрит, или на древне-персидский. Но, думаю, он шутил.

После интервью с Вонаном Колф как-то резко сдал. Его потрясли результаты обработки компьютера. Первоначально вдохновленный, что он слышал язык будущего, Колф заметно лишился своего неиссякаемого энтузиазма. Теперь он уже не был так уверен в подлинности Вонана. Колф потерял веру в самого себя и рассыпался просто на глазах. Несмотря на свою одаренность и широкие познания, он знал, что его репутация подорвана. Из жалости к Колфу я попросил Вонана повторить свое интервью.

— Это бесполезно, — сказал тот и отказался.

Колф вообще стал не похож на самого себя. Он мало ел, мало говорил и к началу апреля так похудел, что его было трудно узнать. Кожа и одежда обвисли на его уменьшившемся теле. Он покорно следовал с нами повсюду, но с трудом понимал, что происходит. Кларик, с сожалением, решил освободить Колфа от возложенной миссии и отослать домой. Он обсудил это с остальными членами группы, но Элен решительно не согласилась.

— Это убьет его, — заявила она. — Он решит, что его списали по некомпетентности.

— Но он болен, — возразил Кларик. — Все это путешествие…

— Это полезное назначение.

— Но от него теперь нет никакого толку, — заметил Кларик. — В течение ряда недель он не внес никакую лепту. Он просто сидит и играет с экземплярами книг. Элен, я не могу взять на себя такой ответственности. Он нуждается в госпитализации.

— Он нуждается в нас.

— Даже если это добьет его?

— Даже если это добьет его, — энергично сказала Элен. — Лучше умереть в упряжке, чем где-то сидеть и думать, что ты старый дурак.

Кларик уступил Элен, но нас наполнял страх, потому что мы каждый день наблюдали внутренний распад старика Ллойда. Каждое утро я ожидал, что мне скажут, что он умер во сне, но каждое утро он появлялся изможденный, с землистого цвета лицом. Его нос выступал подобно пирамиде на сморщенном лице.

Мы отправились в Мичиган, чтобы показать Вонану проект искусственной жизни Астер. Когда мы проходили по этой сверхъестественной лаборатории, Колф плелся в конце группы подобно представителю из царства мертвых.

— Это одна из первых наших удач, если это вообще можно назвать удачей, — сказал Астер. — Мы никак не можем установить, к какому типу они относятся, но можно не сомневаться, что это живые существа, способные размножаться. Так что, с этой точки зрения, эксперимент можно считать удачным.

Мы заглянули в огромный бункер, где росло великое множество подводных растений. Среди них плавали небольшие лазурные существа длиной около восьми дюймов. У них не было глаз, поэтому они перемещались с помощью пульсаций дорсальных плавников, протянувшихся на всю длину тела. Их разинутые как у ворон рты были усыпаны противными треугольными щупальцами. В бункере их было около сотни. Некоторые явно подавали надежды. Возле них паслись меньшие представители.

— Мы пытаемся вывести коэлентарии, — пояснила Астер. — То, что мы имеем здесь — это свободно-плавающий анемон. У коэлентарии нет плавников, а у этих есть, и они знают, как их использовать. Мы не планировали плавники, они появились спонтанно. На лицо фантом сегментной структуры тела, а это принадлежит уже к высшим типам. Метаболически, этот вид способен приспосабливаться к окружающей среде лучше, чем другие беспозвоночные. Они могут жить и в пресной, и в соленой воде. Их температурный спектр превышает сто градусов. Они потребляют любую пищу. То есть, мы получили супер-коэлентарию. Нам очень хочется проверить, как они будут жить в естественных условиях и запустить их в пруд, находящийся неподалеку, но если честно, мы боимся лишиться своих экземпляров. — Астер самодовольно улыбнулась. — Мы пытались синтезировать позвоночных, но с меньшим успехом. Здесь…

Она указала на бункер, где на дне лежало маленькое коричневое существо, время от времени хаотично передвигавшееся. У него были две руки без костей и одна нога. Судя по всему нехватавшей ноги не было вообще. Оно очень напоминало грустную саламандру. Похоже, Астер очень гордилась им, потому что у него был хорошо развитый скелет, отличная нервная система, удивительно хорошо посаженные глаза и полный комплект внутренних органов. Но я не узрел никакого сходства с собой. Над этим еще работали. Между тем, все эти существа создавались поэтапно из основного генетического материала, количество которого явно ограничивало размах эксперимента.

Астер попала в свою сферу, поэтому неутомимо водила нас по ярко освещенным комнатам мимо гигантских замораживающих колб и зловеще мерцавших центрифуг, вдоль ниш, заставленных фракционными колоннами, через пристройки, где деловито шумели механические мешалки в баках, наполненных темной радужной жидкостью. Мы смотрели в длинные фибротелескопы, чтобы разглядеть замкнутые пространства с определенным освещением, температурой, излучением и давлением. Нам показали микрофотоснимки взрывов электронов и темно-красные голограммы таинственных клеточных образований. Астер сопровождала экскурсию словами, имевшими определенное значение — научными терминами. Мы слышали названия типа: фотометрическое титрование, платиновый тигель, гидравлические плетизмографы, роторные микроатомные денситометры, электрофорезные камеры, коллоидные сумки, инфракрасные микроскопы, флуориметры, кардиотахометры. Это был ни с чем не сравнимый, замечательный словарь. Астер старательно объясняла, как образуются белковые цепи, как они копируются. Она излагала все просто и красиво. Я был полностью очарован.

Показывая нам все это, Астер преследовала одну цель — спровоцировать Вонана на комментарии. Астер знала, что в эру Вонана жили какие-то получеловеческие существа, о которых он как-то упоминал. Приближенцы. Естественно, Астер очень хотелось узнать о них побольше, но она, естественно, ничего не узнала. Теперь она снова попыталась, но с тем же успехом. Апокалипсист по-прежнему вежливо молчал. Он задал пару вопросов о том, когда по предположениям Астер она планирует получить имитации человека. Астер задумалась.

— Лет через десять-пятнадцать, — ответила она.

— Если мир столько просуществует, — лукаво заметил Вонан.

Мы рассмеялись больше от того, что снялось внутреннее напряжение, чем от того, что это было смешно. Даже у Астер, у которой вообще не наблюдалось ничего похожего на чувство юмора, на лице вспыхнула тонкая улыбка. Она обернулась и показала на бункер, вмонтированный в капсюль давления.

— Это наш самый последний проект, — сказала она. — Я точно не знаю, как обстоят дела сейчас, потому что отсутствовала в лаборатории с января месяца. Это попытка синтезировать эмбрион млекопитающего. У нас имеется несколько эмбрионов на различных стадиях развития. Если вы подойдете поближе…

Я пригляделся и рассмотрел ряд рыбоподобных существ внутри маленьких ограниченных мембранами ячеек. У меня все напряглось в животе при виде этих большеголовых крошечных созданий, созданных из смеси аминокислот, тянувшихся к стадии завершенности. Это подействовало даже на Вонана.